Пророчица (СИ)

— Что ты хочешь этим сказать? — голос стал хриплым, слова растворялись в воздухе, окрашивая его тревогой. Влад говорил обо мне, но интонация была такой, словно мы были врагами, и виновна в этом я. И снова вернулось это зудящее чувство, а внутренний голос нашептывал на ухо: «Ты здесь лишняя, Полина…».

— Таких, как ты, называют сольвейгами, что в переводе значит «луч солнца». Проще — хищные со светом. Сольвейги рождаются редко. Появляются сами по себе в каком‑нибудь племени, являются частью общины, но никогда, — его дыхание опалило затылок, — никогда не приносят ничего хорошего своим соплеменникам. Эти случаи всегда оканчиваются бедой.

Я замерла, не в силах поверить в то, что он говорит. Боясь повернуться, посмотреть ему в глаза и найти там…

Что? Он же врет! Влад всегда врет. Нельзя ему верить — ни за что и никогда.

— Ложь, — прошептала я, но вышло неубедительно.

— Ты же хорошо изучила летописи Филиппа, не так ли? Неужели не встречала упоминания о светлых?

Вспомнилась древняя легенда о хищном, который, разозлившись, сжег свою деревню. Я читала ее в первый день, когда только переехала к Филиппу, спасаясь от охотника. Слова об огне в его руках представились тогда метафорой, но теперь, в свете последних событий не казались такими безосновательными. Упоминания — редкие, туманные — о хищных со странными способностями всплывали в памяти. И всякий раз их племя подвергалось каким‑то испытаниям, а сами хищные исчезали, и никто больше о них не слышал.

Но это все легенды. Неправда! Я не могу быть одной из них!

Подняла руку к лицу и обнаружила, что плачу.

— Я никогда не причиню вреда этим людям, — прошептала, качая головой. — Никогда…

— Ты этого не знаешь, — ласково произнес Влад. Так близко. Снова близко. Душно… Совершенно нечем дышать… — Ты не можешь контролировать себя.

Слова рвались изнутри — пугающие вопросы, внезапные предположения. Ломали ребра, разрывали внутренности. Я умру, если не спрошу. Если не узнаю. Вспомнился разговор с Глебом, страх в его глазах, странный, оценивающий взгляд.

— Ты хотел убить меня из‑за этого? Хотел и… не смог? Из‑за проклятия?

Я уже не боялась правды. Она виделась мне сюрреалистичной, искаженной, как отражения в комнате кривых зеркал. Но Влад не врал — на этот раз нет. Интуиция убеждала: слова о сольвейгах — не ложь.

— Я никогда не хотел твоей смерти, Полина.

Мягкий тембр, вкрадчивый голос. И совершенно искренние интонации. Почему ты боишься посмотреть ему в глаза? Что ты опасаешься там увидеть?

— Тогда зачем?

— Потому что я сам не знаю, как это контролировать.

Я с шумом выдохнула. Наконец, картинка сложилась, и я увидела неутешительную правду. В ней я — именно я, а не он — была монстром, способным причинить вред тем, кого люблю. Возможно, мы оба были монстрами. Возможно, мы…

— Мой кен. Ты выплеснул его тогда, верно? — Повернулась к нему. Влад не отвечал — просто смотрел. Отвечать было необязательно, я и так знала ответ. — Чтобы я не навредила атли? Но я никогда бы… никогда…

Резкий крик разорвал тишину. С крыши сорвалась стая голубей и рванула в небо, и это почему‑то показалось мне плохим знаком. Очень плохим. Возникло ощущение, что я опоздала на поезд, и он увез от меня что‑то, что никогда не вернется…

Словно в замедленной съемке я обернулась на крик, затем вновь посмотрела на Влада — теперь уже вопросительно. Секунду он медлил. А потом побежал. Я ничего не понимала, но панике поддалась тут же. В ушах шумело, расстояние до дома казалось огромным, почти непреодолимым. Шаги вязли в траве, один раз я споткнулась и чуть не упала.

До крыльца оставалось несколько метров, и я прибавила скорость. По инерции натолкнулась на Влада, который резко остановился и замер. Он тут же отвел руку назад, с силой заводя меня за спину. Странный жест, непривычный. Я даже оторопела. А потом встала на цыпочки, осторожно выглянула из‑за его плеча и застыла.

На подъездной дорожке у парковки, рядом с блестяще — красным «Фордом» Риты стоял мужчина.

Огненно — рыжие волосы отсвечивали медью и золотом, рыхлую кожу лица покрывала сеточка красных сосудов. Ясно — голубые глаза смотрели прямо, а рот искривился в саркастичной улыбке.

Рядом, у его ног лежал Филипп. Лежал неподвижно, словно…

Я закрыла рот ладонью. Дернулась, но Влад удержал меня, крепко прижимая к себе.

— Даже думать не смей! — прошептал в самое ухо.

На крыльце в странной позе застыла Лара. Скрестила руки перед собой в витиеватом жесте. Какой‑то оборонный пасс — она знала их много. Карие глаза защитницы сверкали яростью и страхом. За ее спиной Глеб — собранный, готовый драться. Наши глаза встретились на миг, а через секунду он снова смотрел на охотника.

Древний не шевелился, медлил. Оценивал ситуацию? Соизмерял силы? Бред! Если верить легендам, он мог убить нас всех сразу. Тогда чего он ждал?

Охотник тряхнул рыжей шевелюрой, а потом повернул голову и посмотрел в нашу сторону. Нет, не на нас — на меня.

— Привет, Кастелла! — склонил голову в приветственном жесте. — Помнишь Мишеля? Я пришел вернуть должок.

Дальше все произошло слишком быстро. Кирилл появился откуда‑то справа, из кустов. Прыгнул на охотника сверху, сбивая на землю. Краем глаза я заметила, как Глеб обхватил Лару за талию и поволок в дом. Земля тут же ушла у меня из‑под ног, вокруг все завертелось калейдоскопом. Через полминуты меня аккуратно опустили на пол в гостиной, и я встретилась глазами с Владом. Тут же выпустила из цепких пальцев ткань его рубашки, отошла на шаг.

События никак не хотели замирать и давать мне возможность хоть что‑то понять. Плохое предчувствие прошлось сквозняком по лодыжкам.

— Что происходит? — спросила я, ни к кому толком не обращаясь.

— Иди наверх, — велел Влад Глебу. — Забери Риту и ребенка. В ящике моего комода возьми браунинг. — Он вытащил из кармана ключи и с легкостью бросил их Глебу. — Если будет нужно, стреляй. Запритесь в кабинете. Лара, поставь защиту.

— Там Кирилл. — Я подняла глаза, осознавая, наконец, что происходит. — Нужно помочь ему! Нужно…

— Нужно идти, куда я сказал! — мягко, но настойчиво перебил Влад и подтолкнул меня к Глебу. Помедлил секунду и добавил серьезно: — Оставайся с Кирой.

Эти слова отрезвили, и я тут же бросилась наверх. До своей комнаты добралась за несколько секунд, распахнула дверь, ворвалась внутрь. Выдохнула с облегчением, когда увидела, что сестра укладывает спящую Киру.

Заметив меня, она нахмурилась. Заслонила спиной кроватку, сделала умоляющее лицо.

— Полина, пожалуйста, не горячись, подумай…

— Охотник, — сказала я резко, отодвинула ее и осторожно взяла дочь на руки. — На улице. Перед домом. Древний.

Сестра закрыла рот ладонью и моментально побледнела. Схватила памперсы, бутылочки, побросала в сумку. Глеб распахнул дверь, кивнул:

— Готовы?

— Мне страшно, — прижимая руки к груди, прошептала Рита.

— Я знаю, — сказала я совершенно искренне. — Мне тоже.

Гостиная была пуста — вымершая пустыня, место страха. Даже в доме нет спасения, если пришел древний. Я знала это. Каждый знал.

Когда приходит беда, все остальное отступает на второй план — недомолвки, обиды, невысказанные слова. Даже сегодняшний разговор с Владом больше не казался таким важным. Все, что было дорого, находилось у меня в руках, и я не знала, смогу ли уберечь дочь, если охотник проникнет за эти двери.

Но помимо страха за ребенка, внутри поднялось, взбунтовалось, восстало иное чувство — страх за тех, с кем была соединена навеки. И впервые с того дня, когда в ночном лесу клялась глубинным кеном, я ощутила единство. Принадлежность. Любовь к ним — людям, с которыми по сути меня ничего не связывало. Но я знала: на самом деле мы — одно целое. И часть меня понимала, что сегодня от этого целого останется лишь часть.

Дар раскрылся цветком, показывая мне — не видения — будущность. Темную пелену страха и отчаяния.

Нет — нет, я — пророчица, и могу все изменить!