Бледное солнце Сиверии

— Слушаю, Тимофей Ильич? — подтолкнула Огонькова коменданта к разгвору.

— Стар я уже стал. Сам это вижу. Смена мне нужна… Как думаешь?

— Честно?

— Безусловно. Другого от тебя и не жду.

— Смена-то нужна, но с головой…

— Верно. Сам так подумал.

Безрадов чуть откашлялся и продолжил:

— Буду по весне прошение писать. Поеду в Молотовку… На моё место хочу назначить тебя.

— Что? — побледнела Мила. — Да я же… да я же… у меня…

— Что, испугалась?

— Ну, я же баба! Так ведь вы выражаетесь?

— Огонь-Баба. А это совсем другое.

— Но…

— Так! Я сказал, значит решил. Составлю тебе протекцию. А сам на покой…

Огонькова закашлялась и густо покраснела.

— Меня никто слушаться не будет…

— Глупости! Я-то вижу, как сейчас острожники тебя уважают.

— Уважают?

— Мила! Не спорь! Другой кандидатуры нет. Мало кто тут так радеет за дело… А ты сама откуда?

— Из Умойра.

— Н-да… Небось яков там у вас нет? — комендант чему-то улыбнулся.

— Нет, — согласилась Мила. — Зато зубров в дубравах навалом. Вы про таких зверей слыхали?

Безрадов опять улыбнулся. Его лоб испещрили глубокие складки.

— Молодец, за словом в карман не лезешь… Тебе бы мужика достойного.

Мила вдруг побледнела и сжала кулаки. Комендант этого не заметил, или просто сделал вид.

— Ладно, ты не обращай внимания на мою старческую болтовню.

Безрадов вытянул две металлические кружки и плеснул в обе из зеленого штофа.

— За зиму поднатореешь, а там и…

Он махнул резко рукой и взял кружку.

— Ну, Святому Тенсесу слава! — комендант опрокинул полугар в рот и крякнул.

— Во веки веков слава! — проговорила Мила и тоже выпила содержимое кружки.

— Вот что, — Безрадов тяжело сел на скамью, — тут ещё одно дело. Видишь, как у нас с казною туго. Подряды мы раздали… благо, что Сотников обещал все закрыть, как вернётся в Молотовку. Но жалование платить надо, люди ропщут…

— Вы что-то предлагаете конкретное?

Безрадов поднял взгляд на урядницу и, как той показалось, насторожился.

— Ну… В общем, я хотел сказать, что надо людей как-то приободрить.

Комендант сказал совсем не то, что хотел.

Дело в том, что на днях Храпов свёл его со странными людишками.

— Молотовы просят вас оказать им содействие, — сказал Егор.

— В чём?

— Надо бы убрать посты с Костяной равнины… ненадолго. Дня на три. Или оставить там сговорчивых людей… Кстати, с вами кое-кто потолковать хочет. С глазу на глаз.

— Что-то ты хитришь, Егорка. Контрабанда?

Тот протянул письмо от самого Демьяна Молотова. Комендант бегло пробежал по строчкам и сердито бросил:

— Да вы что, Храпов, все белены объелись? Я уж догадываюсь, что то за люди! Мне моя голова дороже… Когда Орешек возьмут и прознают, кто помогал…

— Тимофей Ильич… Вы не так всё поняли. Просто, нужен свободный проход мимо Острога. Желательно, чтобы никто никого не заметил.

— Что вы из Южной Сиверии тянете?

Храпов испугано огляделся по сторонам и шепнул:

— Деньги, и не малые. Всё «медь», конечно… Ну и не только. И вашей жене…

— Что? — вскочил Безрадов.

— Я хотел сказать, что вашей жене, между прочим, передадут «подарки». А когда вернётесь в Молотовку…

Безрадов уже не слушал. Он подошёл к печи и кинул туда письмо.

— Вам ничего не стоит отозвать своих людей, — продолжил Храпов.

— Чтобы мятежники деньги на дела свои бесчинные беспрепятственно пронесли?

— Почему мятежники? Просто деловые люди… Назовём их так.

— Как только Демьян с ними дело решился вести?

— У него выхода не было.

— Что?

Комендант шипел, как горячая сковорода.

— Слушай, Егор, мне на ваши тёмные делишки плевать…

— Тимофей Ильич… Напомню вам, что вы здесь, а семья ваша там…

— Да ты..! — комендант ухватился за рукоять меча. — Угрожаешь? Ты мне угрожаешь? Безрадову?

Храпов отпрянул назад, но гневный взгляд коменданта выдержал.

— Дай только повод, — проговорил тот сквозь зубы, — и я тебя на месте…

Вот почему Егор так испугался слов Милы о том, что коли комендант прознает про сделку с оружием, то ему не сносить головы.

«Вот он повод!» — испугался Храпов.

Безрадов тоже понял, что попал в молотовские сети. Вечером он встретился с «деловыми людьми».

С первого взгляда было ясно, что перед ним тёртые калачи.

— Дело такое, — начал старший из них. — Храпов будет вас периодическим просить о том, чтобы вы снимали на время дозорных. Либо не посылали разведчиков в кое-какие места…

— Какие именно места?

— Например за Гиблые Скалы… Кстати, там, говорят, нежить какая-то объявилась. Не слыхали?

— Не слыхал, — резко ответил комендант.

— Так теперь уже знаете, — оскалился человек напротив.

— Не пойму, чем вы взяли Молотовых, но со мной шутить не рекомендую…

— А кто шутит, дорогой Тимофей Ильич? Мы пока просто просим… Демьян тоже поначалу выделывался, а вот теперь пожинает плоды…

— Я угроз не страшусь. И вам наперёд говорю, что если подобные речи ещё раз услышат мои уши, то пеняйте на себя.

Человек снова улыбнулся, а Безрадов почувствовал себя мерзко…

Сейчас он сидел перед урядницей, и снова ему казалось, будто его усадили на горячую сковороду.

— Вот что, Мила, я подумал. Организуем завтра небольшой… праздник что ли… Созывай людей всех свободных от работы… А знаешь что? Давай-ка всем устроим завтра…

— Всем? Но как же вал?

— Вот глупая, — по-отечески мягко проговорил Безрадов. — Говорю же тебе, что люди ропщут… Созовём всех, что солдат, что мастеровых, и дадим жару… Всё, я так решил! Люди отдохнут и потом вал в два счёта соорудят.

— Надо хоть дозорных оставить…

— Пусть на Вороний Нос пойдут Саша Могила, Петруха Сырой да Мишка Подгубный. Я с ними сам уговорюсь…

— Трое? Не мало?

— Хватит, — отмахнулся комендант.

— А откуда деньги возьмём на гулянье?

— Откуда, — комендант хитро улыбнулся. — Так Храпов всё и устроит.

— Кто? Да он удавится…

— Это уж моя забота.

— Храпов? — скривилась Мила. — Я вот что вам скажу, Тимофей Ильич: вы зря с тем Храповым дела ведёте…

— Ну, милая моя, теперь дела с ним ты ведёшь. А я уж на подхвате, — тут Безрадов широко улыбнулся. — Ладно, ступай. Будет тебе уже сердиться!

И Огонькова хмыкнула что-то про занавески в горошек и вышла наружу, а оттуда направилась к себе, всё ещё не понимая, отчего комендант вдруг расщедрился. Работы на защитных сооружениях ещё столько, что и конь не валялся.

— Да, пора ему на покой, — хмуро подумала Мила…

Но северо-западный вал всё же закончили до морозов.

— Успели, — радостно улыбалась Огонькова.

Храпов вовсю старался угодить уряднице. А когда по окончанию работ принёс полный расчёт затрат, то тут же на её глазах треть списал на себя.

— Отдам со своего кармана, — улыбался он.

— Отдашь? Откуда такая щедрость? Знать немало наворовал, а?

— Да как можно, матушка!

— Как можно?.. Ладно. Я подпишу твои бумажки и отправлю в Молотовку нарочным…

— Вот благодарствую!

От глаз Милы не укрылось то, что Храпов и Безрадов разговаривали друг с другом через зубы. Она отнесла это на то факт, что видно коменданту с перестройки укреплений стало мало перепадать от ловкого Егора.

И ещё появился не менее странный момент: Тимофей Ильич сам занялся регулированием смен на постах. Конечно, на это он имел полное право. Единственное же, что смущало Милу, так это то, что ранее Безрадов к этому занятию относился спустя рукава. Мол, пусть сами определяют очерёдность и состав групп. А теперь даже маршруты разведчиков составлял сам.

— Мила, зайдём-ка ко мне, — как-то в начале зимы позвал комендант урядницу. — Послушаешь столичные новости.

И он поведал о том, что Орешек пал. Все мятежники пойманы. А в Новограде был предотвращён бунт.

— Мятежники разбиты… Так им, собакам! Правда, пока порталы заблокировали, — продолжал Безрадов. — И ещё, мне тут пришло письмо от самого Избора Иверского. Говорят, что возможно на наш аллод бежал один опасный преступник, по имени Бор. Головорез ещё тот. Сам он с Ингоса, северянин…