Колдовская магия

Вначале она сопротивлялась давлению его рук, рванулась от него к морю, потом будто что-то оборвалось внутри женщины, и она расслабилась.

— Что тебя так заворожило, любимая? — прошептал Вран в ее маленькое изящное ухо. — Ты никогда не видела моря до нашего путешествия?

Она, казалось, обдумывала вопрос, будто переводя его с Древнего на какой-то более сложный язык. Наконец ответила:

— Оно пугает меня. Его величие.

Вран кивнул. Он помнил свое первое путешествие, когда радовался возможности взойти на палубу великолепного корабля в присутствии отца. Тогда ему доверили определенные обязанности и обращались, как с любым другим членом команды: наконец-то он стал мужчиной! Когда же они вышли из гавани Халбо, миновали волнистую набережную и защитные молы, поставили парус и направились навстречу диким просторам Северного океана, Вран почувствовал первые порывы морских ветров, сильные и неумолимые, превращающие верхушки волн в злобные белые гребни, заставляющие деревянную основу корабля протестующе скрипеть. Он смотрел, как земля позади превратилась в простую серую линию. Впереди, насколько хватало взгляда, не было ничего, кроме высоких волн.

И тогда Вран подумал (и с тех пор старался больше никогда не обращаться к тем мыслям), что они все сидят в крошечном корабле, похожем на дубовую чашку, которую несет бушующий поток, а под ними нет ничего, кроме ледяной воды, которая затянет так далеко вниз, пока не достигнет дна океана, где лежат многие предки моряков — точнее, кости утопленников. И нет ничего, кроме хрупкой деревянной скорлупки, которая может треснуть и взорваться по желанию моря так же легко, как грецкий орех.

Так что король притянул женщину к себе и сказал:

— Мы все здесь на милости Сура, это правда. Но у меня крепкий корабль и отличная команда, а до дома всего день пути. Потом мы окажемся в моей столице, и тебя с радостью примут в моей крепости. Моя мать будет заботиться о тебе, ее служанки станут выполнять любое твое желание, и тебе никогда больше не придется плыть в сердце океана…

На это Роза Эльды только нахмурилась. Крошечная морщинка появилась между тонкими бровями, там, где ее не было доселе.

— Сирио? — переспросила она.

Вран поднял бровь:

— Сирио? Прости меня, любимая, я не понимаю, о чем ты говоришь. Наши языки слишком различны.

— Ах, — вздохнула она. Потом: — Сур, — повторила она и: — Сирио.

— Вы называете нашего бога по-другому? — изумился Вран.

Морщинка между бровями углубилась.

— Бог? — эхом отозвалась она. — Что такое бог?

— Разве ты не знаешь?

В ответ Роза Эльды только покачала головой.

Вран провел рукой по лицу. Если кто-нибудь допросил бы его с пристрастием, он бы признался, что находил подобные разговоры утомительными. Будто объяснять устройство мира ребенку, да еще иноземному. Дети хороши для шумных игр и неожиданных подарков или сладостей, но вынужденное разъяснение им основ религии Врану нравилось меньше всего.

Однако, рассудил король, эта женщина теперь его жена, и она не знает ничего о северных обычаях, а ведь он сам выбрал ее среди остальных. Значит, надо постараться.

Вран прокашлялся.

— Бог — это тот, кому мы возносим молитвы, чтобы получить помощь или благосклонность: попутный ветер во время путешествия, или крестьянин может молиться о хорошей погоде, когда растит урожай…

— Что такое молитва?

Он уставился на нее в недоумении:

— Вы ведь наверняка молитесь своим божествам? У всех есть бог. Даже у проклятых истрийцев есть сучка-богиня, огненный демон, Фалла.

Роза Эльды пожала плечами:

— Моя жизнь была очень… уединенной.

— Яйцо! — Вран подозвал своего советника поближе, чувствуя, что разговор начинает опасно приближаться к области метафизики. — Ты лучше объясняешь подобные вещи, чем я. Уведи ее отсюда и расскажи о Суре, о том, чему и как мы молимся на Севере. Не следует шокировать мою набожную матушку странными измышлениями свежеиспеченной невестки… К тому времени как войдем в Халбо, я надеюсь, что моя жена сумеет наизусть прочитать Молитву Моряка. А сейчас я проверю курс вместе с навигатором!

Король хлопнул ярла Шепси по плечу и с усмешкой направился на нос корабля, легко ступая по доскам, минуя тюки с грузом, горшки и вытянутые ноги.

Яйцо долго смотрел Врану в спину с тяжелым сердцем, прежде чем повернуться к бледной женщине.

— Леди, — сказал он, вежливо кланяясь. — Пожалуйста, пойдемте со мной, и я постараюсь ответить на все ваши вопросы.

Когда Роза Эльды улыбнулась и вложила свою руку в его ладонь, ярл почувствовал непривычное тепло внизу живота и минутой позже обнаружил, что бессмысленно ухмыляется в ответ, будто восемнадцатилетний мальчишка.

Он похлопал по ее руке, потом осторожно убрал ее, тотчас ощущая, как напряжение покидает чресла, возвращается ясность мысли.

Ярл теоретически понимал, почему Вран выбрал в жены именно ее — теоретически, умом, но не сердцем.

Королю пристало думать головой, а не тем, чем в данный момент думал Вран, особенно в тот момент, когда надо принимать важное решение. Ведь он выбирает не только женщину, которая согреет постель, но и дальнейшую судьбу королевства. Как в результате его действий в дальнейшем будут поступать ярлы, окружающие трон Врана Ашарсона? Преклонят ли колени, присягнув на верность, или станут за его спиной строить коварные планы? Предпочтя никому не известную кочевницу, Вран сделал наихудший выбор, хотя и легко предсказуемый, судя по его дикому, необузданному нраву, думал Яйцо. Сур знает, они старались — он, и Штормовой Путь, и Южный Глаз…

Ярл тряхнул головой, пытаясь избавиться от наваждения, но знал, что оно вернется снова ночью, как обычно — не важно, в скольких войнах он участвовал, сколько видел смертей: оно вернется… И снова король окажется рядом с разорванными телами, горящей женщиной, и этой странной юной женой, идущей сквозь озверевшую толпу беспрепятственно, будто она и не принадлежала этому миру.

— Тебя били по голове? — внезапно спросила Роза Эльды, охватывая пальцами его череп так же, как чуть ранее делал Вран.

Напуганный интимностью жеста, Яйцо дернулся прочь от ее рук. Он чувствовал смятение, страх, ощутил противоестественное вторжение в свой мозг.

— Много раз, — хрипло произнес он. — И снаружи… и изнутри.

— Изнутри?

Роза Эльды на несколько секунд закрыла глаза, слегка раскачиваясь на пятках. Прирожденная морячка, отстраненно подумал ярл.

Когда она вновь открыла глаза, удивительная зелень ее зрачков кружилась и прояснялась, как будто облака двигались по залитому солнцем небу. Потом Роза Эльды засмеялась.

Форстсон обнаружил, что тоже смеется, чувствуя себя немного увереннее от того, что связь между ними прервалась. Но прервалась ли?

Из ниоткуда появилось видение его собственной жены, именно такой, какой она была, когда он ушел на войну. Прекрасная светловолосая девушка двадцати пяти лет с румяными щеками и счастливыми глазами… Двое их маленьких детей, прячущихся за юбками матери, с испугом смотрят на отца — он в доспехах, с огромным шлемом под мышкой и мечом на спине. А живот Брины уже тогда округлился, она ждала их третьего ребенка — ребенка, которого он так и не увидел…

— Она жива, — сказала кочевница и подарила ярду головокружительную улыбку. — Она старше, чем девушка в твоей голове, но это все же она. Ее волосы теперь красные и короткие.

— Брина жива?!

— Ее зовут Брина? Я никогда раньше не слышала этого имени. Это женщина, правда?

Ее пальцы легко скользнули по лбу ярла. Вначале он увидел только силуэт женщины в истринской сабатке синего, почти черного цвета, а потом будто вуаль исчезла с ее лица.

Он увидел ее, свою давно потерянную жену, украденную захватчиками. Лицо покрыто морщинами, уголки рта обращены вниз — печать многих лет и тяжкого опыта, но глаза такие же ярко-голубые, как и в его памяти — удивительная голубизна барвинка, — а волосы, как и предупреждала женщина, уже не заплетены в длинные золотые косы, а выкрашены в темно-красный цвет и коротко острижены.