И придет новый день

В назначенный день ворота нашего особняка стояли открытые настеж, во двор непрерывно въезжали кареты, и разодетую публику встречали многочисленные слуги. Зал для показа сверкал необычным для Натолии освещением. Мы поставили для подстраховки ряд канделябров вдоль стен. Во-первых, реклама нового продукта. Во-вторых, кто знает, что взбредет саламандрам в голову. Свечи теперь могли быть любого цвета и самых невероятных форм. Для показа их изготовили специально в виде танцующих саламандр золотых, оранжевых и алых цветов. Три живые зазнайки сияли солнечным потоком из хрустальных шаров, свисающих на цепях под балками. Публика ахала восхищенно и задирала головы. Был шанс, что саламандры не учудят по молодости безобразия. Тедир специально последние дни обучал нескольких подмастерьев правилам пожарной безопасности. Заставил их выучить заклинание, усмиряющее духов огня, и отрепетировал вывод гостей из здания, если возникнет огненная свара.

Нервный Ол метался по закрытой пока для посещения галереи. Стеклянные манекены, почти невидимые в приглушенном освещении, позволяли рассмотреть со всех сторон готовые образцы одежды. После завершения показа двери будут открыты, и все, кто пожелает, смогут увидеть реальные модели. Потрогать, пощупать, прицениться и даже купить. Мы обговорили все возможные варианты и подготовили менеджеров для продаж. Пару симпатичных молодых парней в форменной одежде прошли специальную подготовку у Ола для общения с заказчицами. Я не вмешивалась в этот процесс, потому что была отстранена от общения с дамами из-за полной неспособности соблюдать местный этикет. Мне всегда, правда, хотелось посмотреть, как эти красавцы будут торговать женским бельем, и что скажут мужья покупательниц по поводу такого времяпровождения своих драгоценных. Но, видимо, строгие правила и не менее строгие нравы оставляли дамам достаточно лазеек, чтобы не отказывать себе в маленьких радостях. Я доверилась выбору Ола. До сих пор в вопросах моды и в психологии женщин он не ошибался. Разве что в случае с Лиреной. Но когда это было? С тех пор столько воды утекло…

Мой компаньон сильно изменился за последние полгода. Занятый делами, раздираемый на части ответственностью и множеством обязанностей, Ол подзапустил свой внешний вид и сквозь его эльфийский облик начало проступать настоящее лицо. Мне таким он больше нравился. Выглядел старше, надежнее и на мой взгляд симпатичнее. Пусть даже черты лица утратили некоторую тонкость и симметрию, зато Ол теперь смотрелся взрослее и мужественнее. Он становился похож на своего брата, но только внешне. На характере, к счастью, это не сказывалось.

Посланная служанка сообщила наконец, что прибыли последние приглашенные. Все места заняты, можно начинать. Ол решительным шагом подошел ко мне и осмотрел мой наряд. Одобрительно кивнул и сжал мне руку:

— Готова?

— Ол, не нервничай. Мы справимся. Плевое дело, вот увидишь. Ты только не отвлекайся по сторонам, и все получится. Тебе нет равных, сам знаешь. И я в тебя верю.

Ол бросил на меня последний взгляд, и перед нами распахнули двери. Я поежилась слегка под сотней внимательных глаз, смотрящих на нас с любопытством и ожиданием. А потом пришла легкость и ощущение отстраненности. Когда на тебя смотрят доброжелательно и с поддержкой, ты начинаешь улавливать это чувство, оно усиливается в тебе и возвращается к зрителям. Образуется замкнутый круг симпатии и радости. Движение воспринимаемое сердцем и рождающее ощущение, что все, кто на тебя смотрит, тоже участники действия. Ты становишься вогнутым зеркалом, которое ловит рассеянные слабые лучи света, усиливает их многократно и посылает обратно мощным направленным потоком. По мне разливалась не принадлежащая мне больше сила, я видела огонь в глазах моего друга и понимала, что он испытывает такое же чувство подъема. И ни минуты не сомневалась, что мы справимся. Ол шагнул на подиум и увлек меня следом. Мы больше не были собой. Мы были частью, винтиком, сердцем разворачивающегося представления. Мы творили действо, создавали иллюзию, и замысел, рожденный в головах, выпущенный нами на волю, на глазах зрителей оживал, обретал плоть и становился реальным.

Самым важным в данный момент было не потерять концентрацию. Ол остался стоять в начале дорожки, отпустив меня двигаться под внимательными жадными взглядами зрителей. Я в пол уха слушала его вступительную речь, старалась ступать по крытому тканью настилу легко и, очень хотелось бы верить, непринужденно. Мы раз двадцать отрепетировали мой выход и все будущее представление, но тут ведь никогда не угадаешь, куда станет твоя нога или как поведет себя каблук. Я скользила по подиуму с грацией тренированной модели и невидящими взглядом смотрела поверх голов зрителей. За пару минут до представления уговорила Ола хлебнуть для храбрости столетней выдержки коньяка и, если честно, мне в данный момент было фиолетово, даже если я навернусь со своих десятисантиметровых каблуков под ноги зрителей.

Музыка задавала темп моим шагам, Тедир и Валар исполняли на китарах специально написанную для показа композицию, шелк ласкал кожу при движении, и я испытывала ни с чем не сравнимое ощущение физического блаженства. Не верите — можете попробовать. Тому, кто хоть раз носил одежду из натурального шелка, объяснять, о чем я говорю, надеюсь, не нужно. Тяжелая от золотого шитья ткань шуршала при движении и струилась по подиуму, как змея. Я небрежным движением спустила с плеч накидку, отороченную мехом, еще раз развернулась, дав возможность зрителям шокировано подивиться моей голой спине, замерла на мгновение и пошла к концу дорожки, где меня уже поджидал Айден, чтобы помочь сойти с подиума. Плащ элегантно волочился следом, позволяя зрительницам насладиться игрой цвета на складках ткани. Сидящие в первых рядах даже привстали, а одна дама попыталась ухватить скользящую мимо ткань. К счастью, я споткнулась чуть заметно, взмахнула на прощание руками, плащ взлетел, и Айден очень вовремя придал мне вертикальное положение. Заранее подготовленные лица среди зрителей слажено разразились аплодисментами.

Теперь наступала самая трудная часть действия. Мой выход был прелюдией, чтобы подготовить зрителей к тому, что мы собирались показать. Какая из меня модель… Мне пришлось рисковать жизнью, одев туфли на невозможно высоком каблуке, иначе при моем росте я смотрелась бы неприлично толстой. Это известный эффект сцены. Перспективное искажение, из-за которого несчастные девицы морят себя голодом. Зато следующая модель, возникшая из ничего, в таких поправках не нуждалась. Красавица в ослепительно шикарном золотистом платье, поверх которого был накинут мерцающий пурпуром плащ, замерла на мгновение, повела плечом, откинула голову и двинулась мне на встречу. Когда она развернулась в двух шагах от меня, чтобы вернуться к Олу, накидка соскользнула с ее плеч и осталась лежать на подиуме, а зрители пропустили момент, когда рядом с Богартом возникла вторая девушка. Абсолютный двойник той, что стояла на другом конце дорожки. Теперь они скользили под музыку навстречу друг другу, поравнялись где-то на середине пути, обменялись ослепительными улыбками и разошлись.

Возникновении третей девушки пропустила даже я, хотя моей прямой обязанностью было удерживать в голове всю картину, пока Ол создает фантомы. Хотя, наверное, я не совсем верно объясняю. Фантомы были созданы давно. После многочисленных и неудачных проб мы выяснили, что единственный человек, фантом которого мы оба можем удержать в голове, это Лирена. Я видела ее как живую, стоило только захотеть, а Олу для этой цели даже глаза закрывать не нужно было. Создать фантом Лирены он мог за пару мгновений, в любой одежде. Но фантом не мог двигаться. Это же не видеоролик. Просто объемная копия, причем прозрачная. Но у нас имелась я, а у меня в голове Лирена двигалась, как живая. А уж в моем придуманном платье ее увидеть вообще труда не составляло. Олу оставалось только сделать сначала все фантомы Лирены по отдельности во всех нарядах, чтобы не потерять деталей при показе. Иначе можно было недосчитаться на платье вышивки, воротника или еще какой-нибудь мелочи, на которую никто внимания не обратил. А потом извлечь из моей головы показ коллекции. Я видела это действие где-то на уровне своего лба, может даже вне моей головы, судить не берусь, просто видела, а Ол смог достать этом видение из мира мысли и сделать почти реальным перед глазами зрителей. Удивительным было то, что у нас эта трехмерная движущаяся картинка была довольно прозрачной, а сейчас, усиленная не одной сотней глаз, она обрела плоть и позволяла воспринимать все действие как абсолютно живое и осязаемое.