Загораются звезды (СИ)

— Я рисую заклинание, вы — блокируетесь, — снова объяснил, предупреждая о своих действиях. — Понятно?

— Да.

«Проще легкого, я ведь уже защищалась таким способом».

И не успела она вызвать защитную руну, как дем Гор прошептал «Траверсмент» и к ней понеслась красочная фигура начерченного заклинания.

«Сон.

Она лежит на кровати животом вниз в красной кружевной обтягивающей майке и таких же коротких шортиках, открывающих часть округлых ягодиц, и читает какую-то книгу.

Она не видит тихо входящего в комнату высокого волшебница, а когда он выходит из тени, то в темной фигуре можно рассмотреть Севема дем Гор. Он некоторое время смотрит на нее, любуясь открытой картиной, а потом, скинув плащ, подходит ближе к ее кровати.

От неожиданного поцелуя, Клеопатра вздрагивает, но не отстраняется, позволяя целовать себя, лишь поворачивает голову посмотреть на пришельца нежными зелеными глазами с поволокой разжигающегося огня.

— Привет, — завораживающе хрипло шепчет она, а от мощных ударов сердца на открытом участке груди видно, как подрагивает шелковая кожа и одежда в такт с ней».

Севем хочет скинуть заклинание, но не может, так сильно затягивает его этот сон и он радуется, сам не скинул свой плащ, как во сне волшебницы, настолько интригующе для него выглядели ее грезы.

«- Тебе помочь? — становясь на четвереньки, спрашивает она, и прогибаясь, словно кошка, тянется к его белоснежной рубашке, медленно расстегивая маленькие пуговки.

В ответ его призрачное «я» сна лишь фыркает, а потом ехидно произносит:

— Боюсь, в данном случае помощь понадобится вам, если вы захотите меня остановить.

И чистая пакостная алхимическая ухмылка пробегает по его губам, а в следующий момент он запечатывает поцелуй на губах волшебницы и сам вздрагивает, когда та начинает отвечать ему.

Она кладет теплую ладошку на его щеку, а потом быстро перебегает на шею, от чего он вздрагивает, так как по спине разносится электрический разряд эмоций, поселяясь где-то в середине позвоночника.

Его руки сами тянутся к груди едва скрываемой кружевной майкой, и по телу пробегает нервная дрожь предвкушения от ярких откликов на прикосновения и ее податливости движимой навстречу опытным рукам».

— НЕТ! — вскрикнула Клеопатра, взмахивая руками, не желая видеть продолжения собственного сна.

Его выкинуло не только из чужого сознания, но и неизвестно откуда появившемся вокруг нее стремительно расширяющимся вихрем, ощутимо приложило головой к стене.

— Простите, — она в истерике подбежала к Искуснику, желая посмотреть, что с тем произошло.

Севем чувствовал, как по его виску течет горячая струйка крови, но был не в состоянии двигаться, его мышцы сковало магией, и он мог только слышать голоса и видеть сквозь полуопущенные ресницы.

— Арсен, что ты обычно делаешь в таких случаях? — дрожащим от напряжения голосом спросила в поисках помощи, поворачиваясь к ошарашенному Линксу.

— Э. Ничего. У меня такого еще ни разу не было, — запинаясь, убедил тот, явно не желая в этом всем участвовать. — Но я пойду…

— Стоять, — крикнула она, будто давала команду роте солдат.

Клеопатра присела возле Искусника и, проведя над раной, произнесла: «Сейкатриселье». Струйка крови побежала вспять и рана сама собой затянулась.

— Эффектно, — пробормотал Арсен, жалея, сам так не умеет. — Может, научишь как-нибудь меня — очень полезное знание.

— Это заклинание действует только на незначительные ранения. Надеюсь, у него нет сотрясения мозга.

— А если и так, что с того? — безразлично смерив взглядом Севема, хмыкнул — ему явно было все равно в отличие от Клеопатры, что оказалось довольно любопытным.

— Ну конечно, все обитатели Крепости будут рады, если им для получения нового звания не надо будет знать алхимию, никто не будет следить кто и где лазит ночью, но кто будет защищать Крепость, ты подумал? Кроме того, почему-то все благополучно забывают, что алхимию на повышение звания надо сдавать если не Архидуайену Терсикосу, то Атрелии, — фыркнула, пытаясь взять себя в руки. — Не стой, помоги, — с яростью позвала, снимая с себя плащ, оставаясь лишь в желтой тунике с глубоким интригующим декольте.

«А ты думала — трагедия? Плакать будут лишь некоторые алхимики да диадемщики, и то — из солидарности».

Сложив свой плащ, она подложила его под голову Севема и, потерев руки, проверила пульс. Ее пальчики оказались приятно холодными и немного дрожали.

— Ну что? — без каких-либо ощутимых эмоций поинтересовался Линкс.

— Пульс есть, но очень слабый, — дрогнувшим голосом бросила демро Нат, действительно переживая.

— Ну и ладно, вызываем бригаду эсколперов…

— Ты в своем уме? Что ты скажешь? Как объяснишь свое присутствие в неположенном месте? Убирал последствия днем разлетевшейся алхимической схемы и случайно толкнул попавшего под ноги Защитника? Мы ведь здесь неофициально.

— И что ты предлагаешь?

— Сессенс, — проведя ладошкой над головой Севема, прошептала, активируя заклинание, но ничего не произошло.

— Да оставь ты его, идем к Светосу — он поможет.

— Я понимаю, тебе все равно, только от этого пострадает и ваш драгоценный Союз Волшебников.

— Откуда…

Лицо Линкса — как открытая книга: удивление, недоверие, подозрение…

— Я же тебе говорила, кое-что мне поведал Сирсилис.

— А, ну да.

Злость, вызов.

— И на чьей ты стороне? — озлобленно спросил он, словно прямо сейчас собирался вступить в бой при ее неправильном ответе.

— На его, алхимики друг друга не бросают. Вместо пустых разговоров, лучше бы вспомнил какой-нибудь стих, — Клеопатра присела на колени возле обмякшего тела Главного Защитника и обхватила его голову руками.

«Мило», — отстраненно подумал Севем, продолжая слушать разговор.

— Вот мы вдвоем и день чудесный, — монотонно проговорил тот, отдаленно вспоминая стих, который когда-то слышал из уст своей подруги.

— И где ж летаешь, друг небесный, — продолжила она, смутно вспоминая стихотворение, а вокруг ее рук стало собираться золотое сияние. — Дальше Арсен!

— Э… я не помню, — почесав затылок, смущенно признался тот, не особенно напрягая память.

— Не помнишь — придумывай. Проснись, красавец мой, очнись и с ветром в небо поднимись, — едва не плача, проговорила Клеопатра, пропуская магию через свои пальчики.

— И летним дождиком пролей, с мозгами будет все о`кей, — усмехнувшись, закончил Арсен.

— Ну, ты и стихоплет, — фыркнула она, когда золотое сияние сорвалось с кончиков пальчиков, окутывая собой голову Защитника, ведь в данном случае главным были не слова, а ритм.

— Зачем тебе вообще стихи?

— Если ты не знаешь, то при большом желании ритм, облаченный верой, надеждой или любовью — становятся очень сильной магией излечения.

— Я так и думал, что ты в него влюблена.

— Арсен, ты вообще слушаешь, что тебе говорят или тебе главное найти подтверждение в словах на придуманные события? — разозлилась, прожигая его гневным взглядом, от которого тот поморщился.

Севем дернулся и, открыв глаза, хотел подняться, но Клеопатра, положив руку ему на грудь, остановила попытку:

— Не так быстро, Защитник дем Гор. У вас голова не болит, может, что-нибудь другое? Не тошнит? Что-то вы бледный.

— Со мной все в порядке, — твердо отнял ее руку Севем, чувствуя себя не очень комфортно — его взгляд, пробежав по открытой фигуре Клеопатры, остановился на опасно глубоком декольте.

— Думаю, будет лучше, если я проверю ваше состояние, — безапелляционно заявила она, и ее руки снова окутало свечение, только на этот раз ярко-малинового оттенка.

Проведя ладошками вдоль его тела, волшебница убедилась, он вывихнул только плечо, и в этот же момент свечение стало золотым и направилось в пораженное место, излечивая.

На подоконнике, почти под самым потолком, каркнул ворон и, взмахнув крыльями, улетел.

— Аврель! — позвала дракона Клеопатра, а когда тот, сбрасывая искры, появился перед глазами, сказала: