Подменный князь. Дилогия (СИ)

Убежала? Но куда?

Это в двадцать первом веке беременная женщина может куда-то убежать. Например, поехать на вокзал и сесть в поезд. Или — в аэропорт, где каждый час вылетают десятки самолетов. Есть еще автобусное сообщение и, наконец, автомобили.

Да хотя бы и на трамвае можно уехать на другой конец города. Вроде бы недалеко, а попробуй найди иголку в стоге сена.

Но куда можно убежать в Киеве десятого века? Да еще ночью? Транспорта нет, да и самих дорог нет. Днепр еще подо льдом, и купеческие суда не плавают.

Спрятаться в чьем-либо доме? А ты попробуй проникни еще в этот дом: двухметровые глухие заборы из теса и тяжелые ворота, в которые будешь долго стучать. И никто не пустит беглую княжну — люди не хотят лишних приключений ни в каком веке…

Рогнеду нашли довольно быстро и сразу позвали меня. Она не собиралась никуда убегать. Просто сделав свое дело, спустилась вниз к Днепру. Там она легла животом прямо на берег у самой кромки воды. Лед еще покрывал реку в середине, а возле берега лед опустился или растаял, и вода уже была. Рогнеда ножом вскрыла себе вены на руках и опустила их в воду.

Бывшая полоцкая княжна лежала лицом вниз, с вытянутыми вперед руками, и ледяная днепровская вода уносила своим течением вытекавшую кровь.

Уже вторая смерть за эту злополучную ночь! Не будет ли третьей?

— Сдохла, полоцкая гадина, — произнес первым Жеривол. Он подошел и носком сапога, будто брезгуя, перевернул тело лицом вверх.

— Вот она, — сказал он презрительно. — Зачем ты не позволил мне, великий князь, принести ее в жертву богам? Ты спас ей жизнь, а она хотела убить тебя. Если бы ты отдал мне ее в жертву, твоя жизнь не подвергалась бы опасности. А твоя наложница была бы жива.

Жрец размахнулся и сильно пнул тело ногой. Рогнеда застонала…

Дальше нужно было действовать очень быстро, но тут уж я не испытывал колебаний — это была моя стихия.

— Факелы поближе, — распорядился я. — И рвите полотно узкими лентами. Скорее!

Откачивать самоубийц — весьма обыденное занятие для врача «Скорой помощи». Не скажу, что делал это каждый день, но и не редко, так что опыт у меня имеется большой. Правда, здесь не имелось привычных вещей. Если самоубийца вскрыл себе вены, то, скорее всего ему нужно делать переливание крови. А для этого надо иметь в запасе кровь правильной группы — как минимум.

Оставалось надеяться на то, что женщина потеряла не слишком много крови…

Когда перевязка запястий была закончена, Рогнеду подняли и понесли в дом. Это я так велел, потому что до моего приказания люди безучастно стояли вокруг и смотрели на медицинские манипуляции. Никто не собирался помогать полоцкой княжне возвращаться к жизни.

Тем более что неясна была цель спасения ее жизни. Для чего? Чтобы сразу же казнить?

К тому же она беременна на шестом месяце. Если даже Рогнеда не умрет от потери крови, то ребенок в ее утробе наверняка уже мертв. Извлечь мертвого неродившегося младенца я не смогу в любом случае, и никто здесь не сможет. А это означает неминуемое отравление организма матери и гибель. То есть Рогнеда умрет в любом варианте.

Врач обязан спасать жизнь любого человека, даже ненавистного преступника, — этого требует знаменитая клятва Гиппократа. Но никто здесь не слышал о Гиппократе…

Можно сказать, что я действовал автоматически, по привычке. Если есть надежда спасти умирающего человека — это следует сделать, вот и все. А о последствиях я тогда не задумывался.

Рогнеду внесли в дом и положили на ее обычное место, где она спала всегда с тех пор, как поселилась здесь по моему приказанию. Она не приходила в себя, так что спросить ее ни о чем было невозможно.

Хотя о чем спрашивать? За что хотела убить меня? Да какая разница, в конце концов…

Меня внезапно охватило ужасное раздражение на людей этого мира. Кто их разберет, что у них на уме! Уж больно непохожи они на моих современников. Уж слишком странные у них представления почти обо всем в жизни. Временами меня охватывало отчаяние: я словно общался с инопланетянами.

— Завтра она очнется, и мы узнаем, кто дал ей змею, — сказал я перед тем, как идти спать. — Ясно, что Рогнеда действовала не одна. Кто-то ей помогал. Вот завтра и узнаем, кто именно.

— А она не умрет? — спросил Жеривол. — Мне уж показалось, что эта гадина подохла. Столько крови из нее вытекло…

— Думаю, что она будет жить, — пробормотал я. — Так что завтра нам предстоит интересный день.

Следующего дня мы не дождались — события стали развиваться все быстрее.

Поднявшись к себе наверх, я осмотрел то, что осталось от смертоносной змеи — ее разрубленные куски валялись на полу. Голову раздавил сапогом Алеша, так что установить породу пресмыкающегося точно мне не удалось. Впрочем, даже если бы голова осталась цела, я вряд ли смог бы сказать точно — я же не специалист по змеям…

— Видимо, афганский щитомордник, — сказал я себе в конце концов. — Самая опасная порода змей из тех, которых можно достать в этих краях. В Латинской Америке много всякой гадости, но Латинская Америка еще не открыта. До Вьетнама и Бирмы тоже далеко, а вот афганскую змею купить вполне реально у персидских купцов. Если, конечно, здесь существует такой вид бизнеса.

Кто мог купить такую змею? Зачем купить — понятно. Подложить змею в теплую постель своему врагу — это по-нашему. Таких желающих много. Однако диковинная змея — штука дорогая. Это же не гадюка из окрестных лесов. Яд гадюки далеко не всегда бывает смертельным. А тут хотелось действовать наверняка.

Отлично было придумано положить змею в теплые медвежьи шкуры. Тут ее вполне можно было спокойно оставить: из тепла на холод змея никогда не полезет. Будет лежать себе, греться и поджидать того, кто первым ляжет в постель. Первой легла бедняжка Заура…

Алексей остался ночевать со мной. Он очень гордился тем, как ловко спас мне жизнь и как впервые в жизни всерьез применил оружие.

— Ты был прямо как святой Георгий, — заметил я, укладываясь спать. — Только он убил змею копьем. А ты действовал даже смелее.

— Ты знаешь про святого Георгия? — Мальчик в который раз уже был ошеломлен. — Откуда? Ты ведь не христианин, князь.

— Как знать, как знать, — пробурчал я, поворачиваясь на бок и засыпая после выдавшегося невероятно тяжелым дня. — Это мы еще посмотрим. Может быть, и не христианин. А может быть — христианин. Время покажет…

Ранним утром меня разбудил Немига. Я отворачивался, пытаясь увернуться и продолжить сон, но старый слуга настойчиво тряс меня за плечо.

— Я не спал всю ночь, — слышался мне сквозь сон его голос. — Всю ночь не спал, глаз ни разу не сомкнул.

С раздражением я открыл глаза и посмотрел на Немигу. На мгновение пришла в голову мысль крикнуть дружинников и попросить немедленно отрубить этому старому дятлу голову. Он что, совсем с ума сошел?

Немига часто жаловался на плохое здоровье. Он не мог спать, потому что по ночам у стариков и так сон плохой, а Немиге приходилось бегать помочиться каждый час. А потом не успеешь заснуть, как снова надо идти…

Я всегда сочувствовал Немиге, потому что знал: аденома предстательной железы — серьезная и мучительная штука. Помочь старому слуге я никак не мог — аденэктомию я делать не умею, потому что не уролог, а лекарств для облегчения мочеиспускания никаких нет. Когда у Немиги рано или поздно случится задержка мочи, он умрет от уремии у меня на глазах. Потому что даже катетера у меня нет. Можно заказать изготовить тонкую железную трубку, но вряд ли такой катетер порадует пациента…

Все это так, но что за наглость со стороны старика будить меня на рассвете?

— Ты что, рехнулся? — пробормотал я, неохотно стряхивая с себя сон и с ненавистью глядя в лицо Немиги. — Что тебе надо?

— Я не спал и видел, как только что ушел Жеривол, — сообщил Немига. — Я было задремал, а открыл глаза — Жеривол уже в двери выходит. Оделся, шуба и шапка при нем. А, князь?

Я сел. Да, это действительно подозрительно. Конечно, верховный жрец мог остаться ночевать, так многие делали. Жеривол жил за городом. Он не стал покупать себе дом, не стал строить новый. Он раскинул шатер за городской чертой и жил там вместе с несколькими молодыми жрецами.