Алмазный трон

— Вот как шмели думают о себе, — тихо и размеренно объяснила Сефрения. — И возможно, так оно и есть на самом деле — днем обычные насекомые, ночью — чудесные творения.

Тэньин схватился за сердце и повалился на кушетку с расширенными глазами и раскрытым ртом.

— Лети сюда, сестричка, — нараспев произнесла Сефрения, протягивая фее руку.

Фея, напевая свою песенку, облетела вокруг комнаты. Потом она легко опустилась в протянутые ладони Сефрении, все еще трепеща крылышками. Сефрения повернулась к трясущемуся от страха врачу.

— Не правда ли, она прекрасна? Вы можете подержать ее, если захотите, только опасайтесь ее жала, — Сефрения указала на крошечную рапиру в руке феи.

Тэньин отпрянул, пряча руки за спину.

— Как вы это сделали? — спросил он дрожащим голосом.

— А вы не можете этого сделать? Тогда обвинения против вас действительно лживы. Это же очень простое заклинание, просто детское.

— Ну, теперь вы убедились, что у нас не случается приступов дурноты при виде проявлений магии? — спросил Спархок. — С нами вы можете говорить спокойно, не опасаясь быть выданным Эрашаму или его псам.

Тэньин крепко стиснул зубы, продолжая таращиться на фею, все стоящую на руке Сефрении, трепеща крылышками.

— Ну не будьте же так скучны, доктор! — произнесла Сефрения. — Расскажите же нам, как вы вылечили королевского брата, и мы отправимся своей дорогой.

Тэньин потихоньку попятился от нее.

— Боюсь, дорогой брат, мы попросту теряем здесь время. Этот добрый доктор не хочет нам ничего рассказать, — она подняла руку. — Лети, сестричка! — воскликнула Сефрения, и крошечное создание спорхнуло с ее руки. — Ну так мы пойдем, Тэньин, — сказала она.

Спархок попытался возражать, но Сефрения просто взяла его за руку и направилась к двери.

— А что вы собираетесь делать с этим? — завопил Тэньин, указывая на кружащую по комнате фею.

— Что? Да ничего, доктор, ей здесь хорошо. Кормите ее сахаром и поставьте ей маленькое блюдечко воды, а в благодарность она будет петь для вас. Однако не пытайтесь поймать ее, она может рассердиться.

— Но вы не можете оставить ее здесь! — в отчаянии вскричал доктор. — Если ее здесь кто-нибудь увидит, меня сожгут на костре за колдовство.

— Он видит самую суть вещей, — сказала Сефрения Спархоку.

— Ум ученого, — усмехнулся Спархок. — Ну так мы идем?

— Погодите! — крикнул Тэньин.

— Вы хотите сказать нам что-то еще, доктор? — мягко спросила Сефрения.

— Хорошо, хорошо! Но вы должны поклясться, что никому не скажете.

— Конечно, доктор, мы обещаем вам, на наши уста ляжет печать молчания.

Тэньин глубоко вздохнул и подбежал к занавешенной двери, дабы убедиться, что их никто не подслушивает. Потом повернулся, и, отведя их в дальний угол, заговорил шепотом.

— Дарестин так ядовит, что нет никакого естественного, природного противоядия.

— То же сказал нам и Волди, — заметил Спархок.

— Но вы обратили внимание, я сказал — нет природного противоядия? Несколько лет назад, во время своих ученых штудий, я набрел на одну прелюбопытную книгу. Она очень старая, написана еще в доэшандистские времена, когда еще не было всех этих запретов. Оказалось, что древние целители здесь в Рендоре знали и пользовались магией. Иногда это помогало, иногда — нет, но они использовали некоторые удивительные лекарства. Но во всем этом есть одно общее — существуют некоторые предметы, обладающие огромной силой. Старинные целители использовали эти вещи для излечения своих пациентов.

— Я понимаю, — сказала Сефрения. — И стирикские целители поступают так же.

— Эта практика была весьма распространена в Тамульской Империи в далеких даресийских землях, но в Эозии она пришла в немилость. Эозийские врачи предпочитают научные методы. Конечно, с одной стороны, они больше заслуживают доверия, да и эленийцы всегда с подозрением относились к магии. Но дарестин настолько сильный яд, что не одно из естественных противоядий на него не действует. Магические предметы — единственный способ лечения.

— А что использовали вы? — спросила Сефрения.

— Это был неграненый самоцвет особого, необычного цвета. Я думаю, что он пришел из Даресии, и тамульские боги наделили его своим могуществом, хотя я и не уверен в этом.

— И где теперь этот самоцвет? — нетерпеливо спросил Спархок.

— Боюсь, что теперь он потерян навсегда. Я должен был растереть его в пудру и смешать с вином, чтобы вылечить королевских родственников.

— Вы идиот! — взорвалась Сефрения. — Кто же так использует магические предметы? Его нужно было просто приложить к телу больного и призвать к его могуществу.

— Я всего лишь врач, мадам, — с достоинством ответил Тэньин. — Я не могу превращать насекомых в фей, или летать, или произносить заклинания. Но я знаю — мой пациент должен принимать лекарство внутрь.

— Вы разрушили камень, который мог вылечить тысячи, для нескольких человек, — воскликнула Сефрения, силясь справиться с овладевшим ею гневом. — А есть еще какие-нибудь такие же предметы?

— Есть еще несколько, — пожал плечами доктор. — К примеру, копье в тамульском императорском дворце, несколько колец в Земохе, да что-то я сомневаюсь, чтоб они были пригодны для лекарства. Ходят слухи, что в Пелозии есть какой-то драгоценный браслет, но слухи есть слухи, сами понимаете. Рассказывают еще об огромной силе меча короля острова Мифриум, но Мифриум поглотила морская пучина еще в незапамятные времена. Говорят, что в Стирикуме есть несколько магических жезлов из дерева.

— Вот это уж точно сказки, — фыркнула Сефрения, — дерево слишком недолговечно для такой силы. Есть что-то еще?

— Ну, разве что самоцвет, венчавший талесийскую корону, но она потеряна еще во времена вторжения земохцев. — Тэньин нахмурился: — Не знаю, поможет ли это вам, но у Эрашама есть какой-то талисман, он утверждает, что это вроде самая могущественная вещь в мире. Сам я его никогда не видел, да и Эрашам немного слабоват на голову, и опять же, вряд ли вам удастся как-нибудь раздобыть у него эту штуку.

— Что ж, спасибо за искренность, — сказала Сефрения, набрасывая покрывало на лицо. — Не бойтесь, мы будем хранить вашу тайну. — Она взглянула на свою руку, — вам бы стоило перевязать меня — это удовлетворит любопытных.

— Чудесная мысль, мадам, — слегка оживился Тэньин и вытащил откуда-то пару гладких дощечек и длинный кусок чистого полотна.

— Хотите дружеский совет, Тэньин? — обратился Спархок к занятому перевязкой доктору.

— Я слушаю вас.

— Так вот. Будь я на вашем месте, я собрал бы пожитки и отправился бы в Зенд. Там вас сможет защитить король. Убирайтесь из Дабоура, пока еще можете покинуть его живым. Здешние люди слишком легко переходят от подозрения к уверенности, а если вашу невиновность докажут после того как вас сожгут на костре, большого облегчения вам это не принесет.

— Но здесь все, что у меня есть…

— Надеюсь, это облегчит ваши страдания на костре.

— Вы думаете, я и правда в такой страшной опасности? — слабеющим голосом спросил Тэньин.

Спархок кивнул.

— Страшнее некуда. Если вы протянете еще неделю в Дабоуре, значит вы большой счастливчик.

Несчастный лекарь весь затрясся, а Сефрения спрятала под плащ перевязанную руку.

— Подождите минутку, — попросил он, когда Спархок и Сефрения направились к двери. — А как же это?… — он указал на фею, порхающую в воздухе около окна.

— О, простите, — сказала Сефрения. — Я уже и позабыла о ней, — она произнесла несколько стирикских слов и сделала небольшой жест. Через мгновение прежний шмель снова бился об оконное стекло.

Было уже совсем темно, когда они вышли из аптеки на безлюдную площадь.

— Не так уж мы много разузнали, — вздохнув сказал Спархок.

— Но все же, мы знаем больше, чем раньше. По крайней мере, мы знаем, как вылечить Элану. Все, что нам нужно — это раздобыть один из этих магических предметов.