Тяжело в учении

— Я искала маму!

О, выражение лица Славояра надо было видеть!

— Зачем?! — схватился за голову он. — Зачем ворошить прошлое и искать человека, который предпочел уйти?!

— Затем, чтобы выяснить, почему это произошло! — надулась я, сжимая край одеяла так, что аж пальцы заломило. — Возможно, она пропала не по своей воле! Я не ошиблась с ритуалом, все сделала верно — можешь у Лиера спросить! Кто-то не хочет, чтобы ее нашли!

— Или же она сама отсекла все ниточки, — жестко прервал меня Яр. — Так бывает.

— Без причины — не бывает! Ты что-то знаешь? Пожалуйста, скажи мне!

— Ничего я не знаю, — мотнул головой дядюшка. — И тебе не советую узнавать. Думаешь, ее не искали? Искали, причем маги куда сильнее и опытнее тебя…

— И?

— И все пришли к выводу, что Элина сама — слышишь, сама! — поставила блок, — сказал как припечатал Яр. — А теперь ты за каким-то бесом решила покопаться в прошлом…

— Мне нужно было! — взвыла я. — Ты-то должен это понимать!

— Я понимаю! Потому и говорю! — вспылил Яр.

— Так объясни и мне! — вцепилась в него я.

— Пусть Всеслав сам объясняет, — с досадой поморщился Славояр.

Объяснение от батюшки получить хотелось. Другое дело, что объясняться при этом самой не было никакого желания. Да и как добиться признания от отца, когда я даже из Яра не в состоянии правду выпытать?! Может, я что-то не так делаю? Ага, самое то в данной ситуации — пыточная камера, и не факт еще, что дядюшка хоть что-то расскажет. А если и рассказывать нечего? Или же… или же есть, но не стоит? Хочу ли я знать, что мама ушла из-за меня? Или что, уходя, даже не вспомнила обо мне? Хотя и так ясно, что не вспомнила. Если бы было иначе, если бы она думала обо мне — никогда бы не бросила…

Хорошенько поразмыслив, я решила оставить Славояра в покое. Тем более что насущных проблем и без того хватало, и жизнерадостная Лика любезно напомнила о них, с удовольствием пересказывая дворцовые сплетни, в которых немалое место занимал некий молодой граф, самоотверженно вытащивший обморочную девицу из склепа, полного разной нечисти. Нечисть, естественно, была перебита тем же самым графом, причем голыми руками. История обрастала новыми подробностями с умопомрачительной скоростью, и уже никто не сомневался в том, что свежеиспеченного героя ждет награда в виде моей руки. Интересно, а батюшка в курсе этих слухов?

— После того, как Алан вынес тебя из склепа на руках и наорал на Яра, думаю, отец с радостью превратит слухи в реальность, — хихикнула сестрица.

Все бы ей веселиться… А мне, между прочим, скоро в Школу возвращаться. И Рэму — тоже. И упасите боги, если кто-нибудь там прознает о нашей помолвке!

А Лика словно мысли мои прочитала:

— Слушай, а я все думаю — ведь в твоей Школе, наверное, много симпатичных парней! И что, неужели никто по сердцу не пришелся?

Я закатила глаза, признавая, что сестричка неисправима:

— Лика, какие парни?! У меня в первое время одна забота была — выжить и не вылететь, так что…

— Так что слепая ты совсем или просто маленькая еще, — наморщила носик Светлолика. — Я на вашем балу как следует огляделась… Да и маг тот, что из Школы седмицы две назад сюда приезжал, тоже весьма ничего был… Кстати, после его визита папочка и взбесился!

— Какой еще маг? — насторожилась я.

— Очень злой и, по-моему, совершенно чокнутый, потому что осмелился повысить голос при батюшке, — хихикнула старшая.

— Лика! Как он выглядел? — почти прорычала я. Вот когда не надо, она соловьем заливается, описывая внешность, а сейчас решила удариться в анализ характера!

— Так я и говорю — симпатичный, очень, — вздохнула Светлолика, — темноволосый, невысокий, глаза… знаешь, красивые такие, зеленющие… Кошачьи.

О… О! Какого беса?!

Я тихонько сползла по подушке и натянула одеяло на голову.

Дура! Наивная дура! Неужели я и в самом деле полагала, что Остромысл не в курсе моего происхождения?! А раз знает директор, значит, знает и Лион. Стоило бы насторожиться еще при встрече с Яром, когда мастер Ривенс был раздражен, но не удивлен. И… это он позвал дядю в Школу. Чтобы он забрал меня. Для чего?! Из-за мастера Ргеона? Ведь все началось с того дня — нам запретили покидать Школу, а Лион уехал… В Самоцветинск, к царю-батюшке, потому как его найти легче, чем Славояра. А уж отец, с помощью астролога проверив слова чародея и получив таким образом дурацкое предсказание, прислал ко мне единственного человека, с которым я согласилась бы вернуться домой…

Кажется, с царем-батюшкой нам нужно обсудить гораздо больше вопросов, чем казалось изначально. И затягивать с этим не стоит — не в том я положении, чтобы смиренно ждать милости от богов, родителя или тех же звезд, по чьей вине нам с Рэмом приходится разыгрывать не радующий нас обоих спектакль…

Кстати, Рэмиону я все рассказала. В отличие от Вилиера и любопытного Костана, которым я, ничуть не смущаясь, выдала версию о практике. Ну да, в полночь. Ну да, в родовом склепе. Кого-то из темных это удивляет? Нет? Вот и славно!

И, что самое главное, Рэм меня понял. Не задавал глупых вопросов, не ругался, а поддержал. Единственное, о чем попросил — не лезть во всякие сомнительные авантюры в одиночку.

— На этот случай и существуют друзья, — заявил он, и я в который уже раз порадовалась, что однажды наши пути пересеклись.

Эх, батюшка, что такое брак, тем более — без любви? Самое настоящее чудо в этом мире — дружба. Когда за другом и в огонь, и в воду, и в склеп… Мне искренне жаль тех, кто не может этого понять. Очевидно, в их жизни такого чуда не случилось…

Но, стоя следующим утром перед дверью в отцовский кабинет, я вовсе не горела желанием просвещать батюшку насчет дружеских отношений. А вот избавиться от перспективы брака я намеревалась. Я должна хотя бы попытаться! И понять, для чего все это нужно отцу. И что ему вообще нужно… Забавно, этот вопрос волновал меня впервые за почти семнадцать лет моей жизни.

Отец сидел за массивным столом, заваленным бумагами, и что-то писал. Солнце золотило его волосы, и ниточки седины в них казались тонкой паутинкой, которую можно снять в любой момент. Мелькнула глупая мысль, что в моих-то волосах седины видно не будет, и пропала, когда батюшка наконец-то заметил меня.

— Проходи, Вики, — кивнул он мне, и я отлепилась-таки от двери и шагнула к столу, окинув комнату быстрым взглядом.

Все как всегда, ничего не изменилось — обшитые светлым деревом стены, высокие шкафы, полные книг в золоченых переплетах, незажженный камин и придвинутое к нему кресло, на котором так же, как и на столе, лежали стопки бумаг. В этом мы с царем-батюшкой были схожи — творческий беспорядок ценили превыше нарочитой аккуратности. Только он мог бороться с данным недостатком, а я — нет.

— Вижу, тебе уже лучше, — продолжил отец, глядя на меня с опаской. Интересно, с чего бы? — Ты хотела о чем-то поговорить?

Ох, знал бы он, как сильно… Я хотела, чтобы разговор был спокойным и конструктивным, даже по пути сюда пару раз повторила про себя заранее заготовленную речь, щедро сдобренную весомыми аргументами, но, едва оказавшись здесь, забыла о благих намерениях. Я вдруг снова почувствовала себя маленькой девочкой, считающей, что ее права нарушают самым бесцеремонным образом, и поступила так, как привыкла, — то есть безнадежно глупо и прямолинейно, с ходу выдвинув главную претензию:

— Я не желаю выходить замуж, ни сейчас, ни в ближайшем будущем!

— Это для твоего же блага! — резко поднявшись, сверкнул глазами отец.

— Так же, как и ссылка в Школу? — вырвалось у меня.

— Да, — спокойно подтвердил он. — Скажи, разве ты жалеешь, что попала туда?

Оставалось лишь отрицательно качнуть головой. Не так я себе представляла этот разговор, ох не так!

— Вот видишь! — обрадовался батюшка.

— Не вижу, — упрямо вздернула подбородок я. — Это не одно и то же — учеба, которая действительно нужна, и замужество, которое…

— Спасет тебе жизнь. Звезды не лгут, Вики.