Хорал забвения

Он потянулся и зевнул.

— Предлагаю закончить этот нелепый разговор. Еще хватит времени обсудить все грехи и ошибки, сначала надо завершить Песнь. Юноша, я вас знаю уже достаточно и могу сказать с уверенностью: вам совершенно необходимо закончить Песнь. Она уже внутри вас, не так ли? Неважно, какую роль тут сыграло мое сновидение.

— Оно было как мыльная опера, — заметил Майкл. — Неужели вы думали, что Колридж хотел написать такое?

В патио появился Бири с запотевшим кувшином и стаканами на подносе. Кларкхэм нахмурился и отмахнулся.

— У меня есть только общее преставление. Я всегда знал структуру Песни, но без деталей.

— Может быть, секрет Песни в другом. В том, как она преобразуется в своем вместилище.

— Вы начинаете говорить загадками, — удивился Кларкхэм и снова сел.

— А что это было за сновидение? — поинтересовался Николай.

— Я как будто попал в настоящий чертог наслаждений. Видел Мору, она играла, пела. А я был поэтом, вольным и своенравным, и бродил по лесам вокруг дворца. Мора служила у императора. В нее влюбился придворный маг и звездочет, я тоже ее любил. Мы встречались под кедрами. Звездочет приревновал. Он посоветовал Кубла хану послать флот на завоевывание Восьми Островов, то есть Японии. И подстроил, чтобы разбойники похитили вольного поэта и продали рабом на галеру, на тот самый флот.

Николай зачарованно слушал. Мора сложила ладони на столе. Бири поставил поднос и наполнил стакан.

— А дальше? — спросил Николай.

— Потом звездочет решил жениться на абиссинской деве. Он знал, что флот должен пойти на дно, а с ним и соперник. Действительно, поднялась сильная буря и потопила корабли императора, как и предвидел звездочет, и все мореплаватели утонула. Но воля молодого поэта оказалась слишком сильна, даже смерть не смогла разлучить его с любимой. Он вернулся и призраком посещал дворец.

— И об этом хотел написать Колридж? — спросил Николай.

— Никто не знает, что он хотел написать, — заявил Майкл. — Зачем мы все вам понадобились? — обратился он к Кларкхэму. — Почему бы вам не завершить Песнь самому?

— Изомаг хорошо знает, что в Песни Силы главное — форма, — пояснил Бири. — Чтобы придать ей форму, нужен поэт.

— Именно так, — подтвердил Кларкхэм.

— И вы думаете, я могу сравниться с Колриджем?

Кларкхэм задумался, потом отрицательно покачал головой.

— Нет, юноша, вы не обладаете его лирическим даром. Тем не менее вы способны придать Песни форму. Вы можете завершить Песнь.

— Пожалуй, я не стану этого делать, — с усилием произнес Майкл. — Вы не заслуживаете власти. Вы покинули своих жен, бросили на произвол судьбы Эмму Ливри. Сколько еще людей пострадало из-за вас? Арно просто дал вам то, что вы заслужили.

— Бедный грустный немец, — проговорила Мора, опустив глаза.

— К Малеру я не имел никакого отношения, — пробормотал Кларкхэм, не глядя на нее. — И к его сыну тоже. Это не моя работа.

Он вдруг спокойно, беззлобно улыбнулся Майклу.

— Юноша, я прошел через многое. Меня уже не остановить.

— Значит, вы прекрасно обойдетесь без моей помощи. Вы сочинили для меня сновидение, вот и придайте ему форму. Если я не способен заменить Колриджа, может, это удастся вам.

— Я не поэт.

— Конечно, не поэт. Вы паразит. Рветесь к власти, которой не заслуживаете.

— Я не паразит. В худшем случае, симбионт. На вас, кажется, слишком сильно повлиял Тонн, и вы неверно понимаете мои взаимоотношения с артистами и художниками. Я сотрудничаю с ними, вдохновляю их.

— Тонн сказал, что когда-нибудь у нас снова придут к власти поэты. Я не позволю вам стать диктатором.

Кларкхэм глубоко вдохнул и с присвистом выпустил воздух сквозь зубы.

— Похвальная храбрость. И глупость… — Он указал на Николая. — Взгляните-ка.

На скамейке лежал страшно изуродованный труп Николая. Под ним образовалась лужа крови. Кларкхэм поднял палец, и Николай обрел свой прежний вид.

— Я бы не прибег к столь примитивному методу, — продолжал Кларкхэм, — если бы имел дело с достойным противником. Но дело обстоит иначе. Поэтому условия будут таковы: или вы мне даете заключительную часть Песни, или Николай превращается в то, что вы видели. Но сейчас необходим перерыв. Слишком много эмоций. Мы должны поразмыслить, подготовиться.

— Мне не нужно готовиться, — возразил Майкл. Он дал Кларкхэму последний шанс, а Изомаг ответил только угрозой. — Я могу написать прямо сейчас.

— Я настаиваю на перерыве, — заявил Кларкхэм.

Мора равнодушно смотрела на розы в саду. Николай, как и накануне вечером, сидел с озадаченным видом. Он ничего не почувствовал.

— Пусть Мора покажет вам и вашему другу дворец. Здесь есть что посмотреть. Чертог наслаждений — весьма причудливое сооружение, и я не пожалел усилий для его восстановления. Хотелось бы, чтобы плоды моих трудов приносили максимальную пользу. — Он улыбнулся не без приятности. — А нашу игру закончим позднее. Сегодня чудесный день. Прошу. — Кларкхэм махнул рукой в сторону Моры и встал из-за стола.

— Будьте с ним поосторожнее, — говорила Мора, ступая по мраморно-ледяному полу. — Изомаг очень сильный чародей.

— Я знаю, что сильный, — согласился Майкл.

Она повернулась и с болью посмотрела на него.

— Тогда зачем же вы его злите?

— Я очень долгое надеялся, что он укажет мне путь домой и поможет людям в Царстве. А оказалось, ему нужна только власть. Он хочет стать вторым Адонной.

Мора медленно покачала головой, не сводя с Майкла глаз. Казалось, она немного жалеет его.

— Всей истины не знает никто. Так сказал Изомаг, и он, несомненно, прав. Во всем есть тайна и чудо.

— Он мне ничего не сделает, пока не получит то, что хочет… И потом… — Внутри опять зажужжали мухи. — Мне уже наплевать. Я на все согласен. Так что пойдем и покончим с этим.

Мора склонила голову набок.

— Неужели поэта с Земли нисколько не интересует возможность осмотреть Занаду?

Эти слова задели Майкла. Возможность действительно уникальная, но уже ничто, кажется, не в силах вызвать у него благоговейного трепета.

— Пожалуй, — пробормотал он.

— Тогда начнем отсюда…

У края гигантского шатра в окружении нескольких кедров начиналась черная мраморная лестница и вела в недра холма. Мора сняла фонарь с медной полки и пошла вниз первая. За ней почти вплотную ступал Николай. Майкл отставал от него на несколько шагов.

— Чем вы занимаетесь у Кларкхэма? — спросил Майкл.

— Делаю, что он хочет. — Голос Моры почти мгновенно утонул в свисте подземного ветра.

— А что именно? — допытывался Майкл, хоть и сознавал, что ведет себя бестактно.

— Когда Изомаг сюда пришел, тут было одно лишь море. Малн уступил этот край согласно Пакту. Изомаг был очень несчастен, у него ничего не осталось. Он потерял всех, кого любил. Остались только Харка и Шахпур, но они мало чем могли помочь. Он обладал силой, но ему не хватало…

Она подняла руку, и Майкл почувствовал, как Мора заглядывает в его ауру памяти в поисках подходящего слова.

— Вдохновения? — подсказал он.

— Да. Я тоже была одна. Меня изгнали за любовь к человеку. Я странствовала по морю, и Изомаг взял меня к себе. Он перестал страдать от одиночества, и к нему вернулась сила воображения. Тогда он и создал чертог наслаждений.

Они продолжали спускаться в холодную тьму.

— Как же ему удалось все это построить? — спросил Николай.

— Он не строил, — ответила Мора, и эхо повторило ее слова. — Песнь изначально имеет множество форм. Он просто взял Песнь такой, как есть, и позволил ей создать Царство в его владениях.

Майкл на ходу ощупал стены и обнаружил лед с каменными прожилками, очень мелкими. Внизу слышался грохот, ступени сотрясались в лад с его раскатами.

— Царство воздвигнуто на льду, — пояснила Мора. — А он начинается еще несколькими милями глубже. Этот лед — часть Песни, холод среди мрака. Он тает и образует реку. А река…

Они свернули за угол, и в глаза ударил холодный голубовато-зеленый свет. Капли влаги стекали по гладким ледяным стенам. Мелкие ручейки собирались обочь лестницы в желоба.