Хорал забвения

— Нет, — ответил Майкл. Кларкхэм не сделал ему ничего плохого, как, впрочем, и хорошего. Изомаг для него был всего лишь абстрактной, смутной целью.

— Да, — кивнул Харка, — это так. И у твоего спутника тоже нет враждебных намерений.

Николай завороженно смотрел на сидха.

— Войдите же туда, где воплотились сновидение и песнь.

Внутри шатер озаряло молочно-белое сияние. Майкл ощутил приятное тепло и благовония. Но от пола из черного мрамора с ледяными прожилками веяло холодом. Николай держался поближе к Майклу и лихорадочно крутил головой, стараясь увидеть все сразу.

Ребра, на которых держался шелк, сходились вверху, и там в небольшом кольце виднелось небо. Посреди шатра деревянные ступени с резными изображениями драконов и коней вели к довольно большому дому за оградой из тикового дерева с золотыми поперечными брусьями. Стены, оштукатуренные белым, занавешенные окна, красная черепичная крыша, а вокруг — двор с аккуратно подстриженными кустами олеандра.

— Это дом Кларкхэма, — вспомнил Майкл. — Я там начал…

Передняя дверь была отворена, но гости не вошли в нее. Харка повел их вокруг дома к заднему двору. С этой стороны дом выглядел довольно обычно: мощенное кирпичом патио, ухоженные розы, под тентом — круглый стол с кривыми металлическими ножками, вокруг — стулья красного дерева с яркой обивкой. Эта мебель могла выглядеть странно, даже гротескно, лишь здесь, среди восточной экзотики.

Смуглая сидхиня подстригала розовые кусты бронзовыми садовыми ножницами. При каждом прикосновении розы источали душистый аромат. Садовница заметила гостей, остановившихся у кирпичного бордюра лужайки, и улыбнулась. Она положила ножницы на складной деревянный стульчик и оправила серое платье с золотой отделкой.

— Наконец-то! — воскликнула она. — Мы вас заждались!

Она пересекла лужайку и протянула Майклу руку, которую он осторожно пожал. Женщина кивнула и жестом пригласила его на лужайку. После ледяного мраморного пола приятно было ступить на теплую, мягкую траву. Женщина чинно поцеловала Майкла в щеку и повела за собой.

— Идемте с нами, пожалуйста, — позвала она Николая.

Остальные поклонились и отошли. Николай смущенно потоптался на месте, затем решился и последовал за Майклом.

— Дэвиду очень нездоровилось.

Голос женщины был похож на голоса других сидхов, которые слышал Майкл, — такой же красивый и мелодичный, но вдобавок еще и приветливый. У нее были шелковистые черные волосы, слегка асимметричные брови (одна выше другой и сильнее изогнута) и полные губы. Сидхов с полными губами Майкл еще ни разу не встречал.

Через стеклянные двери они прошли в комнату, где Майкл когда-то видел голый деревянный пол, залитый лунным сиянием. Эта комната служила кабинетом: в углу напротив двери — письменный стол с откидной дубовой крышкой, книжные стеллажи вдоль двух стен и пианино возле эркера с кисейными занавесками.

— Меня зовут Мора, — представилась сидхиня. — Он скоро спустится к вам. А пока… — Она достала из внутреннего кармана своего пеплоса розу и протянула Майклу. — Для украшения вашей комнаты. Дэвид сказал, что вы побудете у нас некоторое время.

Майкл взял цветок.

— Меня зовут…

— О, мы знаем, знаем! — засмеялась Мора. — А это Николай, друг Эммы Ливри.

Николай вежливо кивнул, не переставая жадно разглядывать книги на полках и пианино.

— А теперь мне нужно возвращаться в сад, — сказала Мора. — Работы много, а сезон короток. — Она коснулась пальцем розы в руке у Майкла. — Она еще не скоро завянет.

Она вышла через французское окно и затворила его. Майкл и Николай прислушивались к тиканью больших часов с маятником, которые висели над письменным столом.

Наконец на лестнице послышались шаги, смолкли и возобновились. Дверь кабинета отворилась, и вошел седоволосый человек среднего роста, лет пятидесяти — пятидесяти пяти на вид. Он носил рубашку с открытым воротом, свободные темные брюки и желтовато-коричневые мокасины. У него было широкое приятное лицо, на щеках — рыжеватые баки.

— Майкл? — спросил он, протягивая руку. — Майкл Перрин.

Майкл крепко пожал его руку, как всегда, ощущая неловкость при исполнении этого ритуала.

— Очень рад вас видеть. Я Кларкхэм. Дэвид Кларкхэм. Добро пожаловать в Занаду. Или Мора уже встретила вас? Ну конечно, она просто чудо. Без нее я тут едва управлялся. Полагаю, вы совершили увлекательное путешествие?

Майкл не нашел подходящих слов для ответа и потому лишь кивнул. Кларкхэм протянул руку Николаю.

— Мистер Куприн, я не первый год восхищаюсь вашим мужеством. Мы уже встречались однажды, хотя едва ли вы помните. Это было, когда я навещал Эмму в Иньясе Трае. Я довольно сильно изменил свой облик.

Николай нахмурился.

— Да, — усмехнулся Кларкхэм. — Я успешно замаскировался. Но дело идет к ужину, и нам нужно отпраздновать ваше прибытие. Уверен, вы проголодались. Еда в Царстве — вещь не гарантированная. Пойдемте, я покажу ваши комнаты, и умоетесь с дороги. Тут у меня еще один гость, очевидно, уже вам знакомый — некий сидх. Он составит нам компанию за ужином. Очень многое предстоит обсудить!

Ужин больше походил на пир. Он начался, когда солнечный свет, проникавший сквозь шелковый купол, заметно померк. Стол накрыли в патио, неподалеку от ярких роз Моры, и она приносила бесчисленные блюдца с печеными овощами, пряными зернами, салатами, компотами из свежих фруктов, салатами из зелени. В корзинах, обернутый льняной салфеткой, лежал горячий хлеб, его ели с пряным растительным маслом, поскольку из молока сидхийских лошадей не получалось хорошего сливочного.

Кларкхэм сидел во главе стола, по правую руку — Майкл и Николай. Покончив с хлопотами, Мора села напротив Николая. В это время из дома в патио вышел Бири. Он загадочно улыбнулся Майклу и занял место рядом с Морой.

— Прекрасно! — Кларкхэм пустил по кругу блюдо. — Все в сборе. Мора в очередной раз показала, какая она волшебница… — Он подмигнул Майклу — …на кухне. Сегодня у нас будет чудесный вечер.

Майкл вел себя сдержанней. Он ел — поскольку проголодался — и слушал, но мало участвовал в беседе. Говорил в основном Кларкхэм: о домашних курьезах, о саде, о погоде в окрестностях Занаду, о наступающей весне.

Майкл старался не встречаться глазами с Бири. Больше всего ему хотелось задать два простых вопроса: каким образом сидх оказался в столь близких отношениях с Кларкхэмом и с какой целью посетил Майкла в каньоне.

Бири сам ничего не рассказывал и вообще редко обращался непосредственно к вновь прибывшим. Когда трапеза закончилась, Кларкхэм предложил всем зайти в дом. Настала ночь, и под сводом чертога наслаждений воцарился мрак. Бири встал и потрогал каждый из бумажных фонариков, которые висели над патио чуть выше человеческого роста. Фонарики вспыхнули желтоватым светом.

Аромат роз ощущался даже в доме. Майкл с удивлением обнаружил электрическое освещение — в Царстве он его видел впервые. Свет казался даже чересчур резким. Дом со всеми его удобствами и обстановкой вполне мог сойти за земной, правда, образца сороковых годов. Однако Майкла это не утешало. Слишком часто его обманывала внешность.

Кларкхэм принес хрустальный графин с бренди и налил себе, Николаю и Майклу.

— Сидхи слишком чувствительны к человеческим напиткам, — пояснил он. — Мора не притрагивается к алкоголю, говорит, это вредно для наследственности. Бири, мне думается, даже не пробовал ни разу в жизни. Малн этого не одобряет, верно?

Бири покачал головой с легким сожалением.

— Увы.

— Зато я могу выпить, и надеюсь, мои гости тоже не откажутся.

Он поймал взгляд Майкла и раздал стаканы.

— Мистер Майкл желает знать, что я за существо.

— Вполне оправданный интерес, — заметила Мора.

Они сидели в гостиной в удобных мягких креслах и на кушетке с изображениями экзотических растений и птиц на обивке. В камине потрескивал огонь.

— Кто же он, этот пресловутый Изомаг? — ухмыльнулся Кларкхэм. — Сей вопрос задавался частенько, по крайней мере в последние несколько столетий. Конечно, здесь прошло гораздо меньше времени.