Пути неисповедимых

Собственно, как-то так и прошло все время: для меня в учебе, для Люциуса в извращенном веселье, для Леопольда в общении, а для Дейка в долгожданном отдыхе.

10. Осколок души серафима

Я заявила, что сегодня не буду прыгать козой по поляне, сославшись на обострившееся женское ежемесячное недомогание, и заперлась в своей комнате.

Проверять мои слова никто не стал, но Кудеяр, и не думая давать мне поблажек просто из-за того, что я женщина, отвел мне ровно час на то, чтобы я уняла боль с помощью заклинаний, которым он меня научил. После этого часа я должна быть на поляне, готовая к занятиям с посохом.

Впрочем, никаких недомоганий на самом деле не было, и потому я решила провести этот час в своих мыслях, отдыхая от всего.

Усевшись в кресло на балконе, я набила трубку табаком, который сама смешала из разных целебных и не очень растений, и закурила.

Балкон в моей комнате был не застеклен и выходил к лесу, а не к поляне перед домом, как во всех остальных комнатах. Никто не мог увидеть меня здесь, так как никто не ходил за терем. Этот балкон — мой личный шанс побыть в одиночестве.

Именно сегодня мне вдруг захотелось этого одиночества, захотелось вырваться из всего того, чем я жила последнее время. Появилось такое чувство, что все это уже не мое, что это не нужно. Как будто не только занятия с Кудеяром исчерпали себя, дали мне все, что могли дать, и теперь подошли к концу, но и вообще все остальное…

Все казалось сном, казалось, что даже вчерашний день был в далеком прошлом. Я не хотела к этому возвращаться, хотела нового, свежего… как прохладный ветер, кружащий вокруг леса и приносящий на балкон свои запахи.

Это было странное чувство. Оно лежало на душе мертвым грузом, давило, как будто изменяя ее под своими тяжелыми формами. Я ощущала желание перемен, я чувствовала в себе силы для них. Те самые силы, которые воспитывались во мне на протяжении двух месяцев моими учителями и на протяжении многих месяцев жизнью здесь, но созрели окончательно только сегодня.

Уйдя в себя, чтобы понять свое состояние, я смотрела на верхушки сосен. Чтобы их увидеть, приходилось поднимать голову к сероватому… скорее даже серебристому небу. Оно немного слепило глаза блеском скрывающих солнце облаков.

Неожиданно прямо из темного леса в это небо вылетела огромная черная птица.

Я еще не вышла из своих рассуждений о колоссальных переменах, потому эта птица, так быстро взлетевшая в небо и нарушившая его чистую гармонию, стала для меня каким-то жутким знаком грядущей судьбы.

У меня по всему телу прошла дрожь, я судорожно вдохнула побольше свежего воздуха в как будто зажатую волнением грудь.

Птица с настораживающей целенаправленностью полетела в мою сторону, чем еще больше меня удивила.

Ничуть не испугавшись человека, она уселась на перила балкона и посмотрела на меня своими поразительно осмысленными желтыми глазами.

— У-ху, — сказала она, чуть вздрогнув.

Я, с лицом, искаженным ужасом от неестественности происходящего, уставилась на птицу и вжалась поглубже плетеное кресло.

Пернатое продолжало смотреть на меня, я смотрела на него, и это продолжалось несколько секунд, пока я не пришла в себя и не успокоилась.

Когда шок прошел, мне показалось забавным то, что птица сама прилетела на мой балкон, сидит тут с важным видом, да еще и ухает на меня.

Улыбнувшись непонятно чему, я встала с плетеного кресла, на котором сидела, и подошла к бортику балкона, чтобы посмотреть, улетит ли странная птица, если я приближусь.

Неясыть при первых же моих шагах распушила перья и предупреждающе зашипела на меня, переступив лапами.

Я остановилась и выжидающе уставилась на сову. Она, замерев в одной позе, тоже уставилась на меня.

Мы смотрели друг на друга еще несколько минут и я, неожиданно для себя, стала узнавать эту птицу.

Помнится, именно эта зараза несколько месяцев назад кинула мне на голову дохлую мышь, из-за чего я в итоге отправилась на речку, где разодрала горло Арланду… и потом мы с ним долго разговаривали до утра, сидя на берегу… Может, неясыть и в этот раз сулит мне встречу с инквизитором?

Эта мысль привела меня в настоящий восторг. Только подумав о том, что я могу увидеть Арланда, которого уже считаю наполовину погибшем, а на другую половину умирающим, я чуть не затряслась от дрожи предвкушения!

Улыбнувшись от хлынувшей в душу радости, я без страха подошла к сове, не смотря на ее жутковатый осмысленный взгляд. Я не стала трогать животное, просто встала чуть ближе.

Сова перестала хохлиться и, все еще опасливо косясь в мою сторону, тоже подпрыгнула ближе. Такое поведение птицы меня развеселило, я тихо засмеялась, глядя на это чудное создание.

— Ну что, живность, какую пакость ты приготовила мне на этот раз? — спрашиваю у совы тоном бывалой приятельницы.

Птица щелкнула клювом и, наклонив голову набок, посмотрела на меня как будто тоже с усмешкой.

Это выглядело очень многозначительно, как будто сова пыталась намекнуть мне на что-то, сказать о чем-то.

Я уже была готова к тому, что она сейчас заговорит со мной и непременно скажет что-то колкое и ехидное, но очень умное… Но вместо этого сова неожиданно развернулась, спрыгнула с балкона и полетела обратно в лес.

Она летела очень низко, так, как будто собиралась сесть на ветку, находящуюся примерно на высоте человеческого роста… а, может, и не на ветку.

За деревом, где скрылась неясыть, мелькнуло на мгновение что-то большое и темное, как тень человека. Но это было только на миг… возможно, мне просто померещилось.

Машинально улыбаясь, я продолжила стоять на прежнем месте, не отводя взгляда от того самого дерева, за которым скрылась сова.

Мысли о том, что эта странная встреча что-то значит, неумолимо ускользали из сознания.

Может, это была обыкновенная птица. Может быть просто похожая на ту сову. Мало ли, что может взбрести в голову животному, что оно станет так себя вести?…

И что вообще мне самой взбрело в голову? Что за глупые знаки я везде ищу?

Отбросив мысли о собственном безумии, я внимательно осмотрела деревья еще раз в надежде, что темная фигура мелькнет вновь… но нет. Конечно же, ничего такого не произошло.

— Арланд не появится из ниоткуда просто потому, что прилетела сова, — непонятно зачем сказала я в слух и почувствовала, что на душе стало так погано, как никогда до этого. — Вряд ли он вообще появится.

Почувствовав тяжесть в груди, слабость и какую-то опустошенность, я вернулась в кресло, на подлокотнике которого осталась трубка.

Почему-то при виде ее дико заболели глаза.

Подтянув ноги к груди, я обняла колени и уткнулась в них лицом.

Я просидела так до тех пор, пока вдруг не послышались шаги по траве и сухой листве.

Вздрогнув, я вскочила и как безумная бросилась к перилам балкона…

Из леса выходила фигура.

При виде ее, я остолбенела, но присмотревшись поняла, что это всего лишь Рэмол.

Серафим, выйдя из чащи, помахал мне рукой и улыбнулся, потом расправил свои огромные крылья и, с огромной силой взмахнув ими, взлетел.

— Ты чего? — пораженно спрашиваю у него, помогая забраться на балкон.

— Просто на балкон залетел, — пожал плечами Рэм, складывая крылья за спиной. — А ты что тут делаешь? В это время Кудеяр обычно гоняет тебя по поляне и бьет палкой.

— Это была твоя сова? — спрашиваю, не обратив внимания на его вопрос. — Серая неясыть?

— Что? — серафим с искренним недоумением в глазах посмотрел на меня. — Какая еще сова?

— Ко мне только что прилетала сова, — объясняю. — Она прилетела и уселась на перила, совсем не испугавшись меня. Она вела себя не как обычная птица… более осознанно, что ли. Так не твоя ли она?

— Нет… а что, разве никого другого нельзя подозревать в нелегальном подкармливании странных сов? Почему сразу я-то? — удивленно спросил серафим, усаживаясь на перила.