Шардик

— При необходимости, мой повелитель, если зверь…

— Почему ты играешь с детьми? Молодой холостой парень… что за чушь?

Кельдерек ненадолго задумался.

— Дети часто нуждаются в друзьях. Иные дети, с которыми я играю, очень несчастливы. Иных бросили родители…

Он осекся, смешавшись под пристальным взглядом уродливого глаза, устремленным на него поверх мясистого бугра. А минуту спустя неуверенно пробормотал:

— Огни божьи…

— Что? Что ты сказал?

— Огни божьи, мой повелитель. Дети… их глаза и уши все еще открыты… Они говорят правду…

— И ты тоже скажешь правду, Кельдерек, прежде чем распрощаешься с жизнью. Недалекий малый, возможно придурковатый, не охочий до выпивки и девок, играющий с детьми и постоянно болтающий о боге, — никто ведь нипочем не заподозрит такого человека в измене и соглядатайстве, в том, что он передает сведения и ведет переговоры с врагами во время своих одиноких охотничьих вылазок…

— Мой повелитель…

— Но вот в один прекрасный день он возвращается раненый и с почти пустыми руками из мест, где предположительно полно дичи. И в таком душевном смятении, что даже не в состоянии придумать правдоподобную историю…

— Мой повелитель! — Охотник повалился на колени.

— Ты его рассердил, да, Кельдерек? Этого разбойника из Дильгая или гнусного работорговца из Терекенальта, прирабатывающего переносчиком секретных сведений во время своих гнусных путешествий? Его раздосадовало твое сообщение? Или тебя не устроила плата?

— Нет, мой повелитель, нет!

— Встань!

Деревянные бусины дробно щелкнули в порыве ветра, от которого распласталось пламя лампы и тени метнулись по стене, точно вспугнутые рыбы в глубоком пруду. Верховный барон помолчал, восстанавливая самообладание с видом человека, исполненного решимости так или иначе преодолеть препятствие, внушающее ему омерзение. Потом заговорил более спокойным тоном:

— По моему суждению, Кельдерек, ты вполне похож на честного малого, хотя и выглядишь дурак дураком со своей болтовней про детей и бога. У тебя есть хотя бы один друг, готовый явиться сюда и засвидетельствовать твою честность?

— Мой повелитель…

— Похоже, нет у тебя такого друга, иначе ты бы уже давно о нем вспомнил. Но давай допустим, что ты не лжешь и что сегодня произошло некое событие, о котором ты и не умолчал полностью, и не рассказал ничего толком. Если бы ты пошел на обман и вообще ни словом не обмолвился о случившемся, тебя не препроводили бы ко мне и ты сейчас не стоял бы здесь. Значит, ты, вне всякого сомнения, ясно понимаешь, что рано или поздно правда все равно откроется. А следовательно, утаивать произошедшее бессмысленно и глупо.

— Да, мой повелитель, правда всенепременно откроется, — без малейших колебаний ответил Кельдерек.

Бель-ка-Тразет вытащил из ножен кинжал и принялся раскалять острие на огне лампы со скучающим видом человека, ждущего, когда подадут ужин или появится приглашенный товарищ.

— Мой повелитель, — внезапно сказал Кельдерек, — вот если бы человек вернулся с охоты и заявил шендрону или своим друзьям: «Я нашел звезду, упавшую с неба на землю», кто бы ему поверил?

Бель-ка-Тразет не ответил, но продолжал поворачивать острие кинжала над огнем.

— Но если человек и впрямь нашел звезду, мой повелитель, что тогда? Как ему быть? Кому принести находку?

— Ты допрашиваешь меня, Кельдерек, да еще загадками? Я на дух не переношу фантазеров с их пустым словоблудством, так что не зли меня.

Верховный барон стиснул кулак, но потом, решив все-таки проявить терпение, медленно разжал пальцы и еще несколько долгих мгновений смотрел на Кельдерека неподвижным скептическим взглядом.

— Ну? — наконец промолвил он.

— Я боюсь вас, мой повелитель. Боюсь вашей силы и вашего гнева. Но звезда, мною найденная, она от бога, и это тоже пугает меня. Пугает даже больше, чем вы. Я знаю, кто должен узнать про нее… — Охотник говорил сдавленным, прерывистым голосом. — Я расскажу о ней… только тугинде!

Бель-ка-Тразет молниеносным движением схватил его за горло и рывком опустил на колени. Кельдерек резко откинул голову назад, прочь от раскаленного клинка, поднесенного вплотную к лицу.

— Одно движение — и готово! Клянусь Медведем, тебе не придется выбирать себе занятие, когда я выколю твой прицельный глаз! Ты закончишь в Зерае, дружок!

Кельдерек судорожно вцепился в черный плащ, который нависал над ним, заставляя откидываться все дальше назад, опираться на раненую руку. Глаза он зажмурил от жара раскаленного кинжала, и казалось, вот-вот лишится чувств, придушенный железными пальцами верховного барона. Но когда наконец Кельдерек пошевелил дрожащими губами — Бель-ка-Тразет низко нагнулся к нему, чтоб разобрать слова, — он прошептал:

— Я должен исполнить божью волю. Это дело огромной важности — даже важнее вашего раскаленного ножа.

В дверном проеме сухо перестукнули деревянные бусины. Не отпуская Кельдерека, Бель-ка-Тразет оглянулся через плечо. Из темноты за пределами освещенного лампой круга раздался голос Зельды:

— Мой повелитель, прибыли посыльные от тугинды. Она желает срочно с вами увидеться. Требует вас на Квизо сегодня же ночью.

Бель-ка-Тразет шумно выдохнул и выпрямился, отшвырнув прочь Кельдерека — тот растянулся во весь рост и неподвижно замер. Кинжал выскользнул из руки верховного барона и воткнулся в пол, проколов валявшуюся там засаленную ветошку, которая тотчас начала тлеть, распространяя мерзкую вонь. Белька-Тразет быстро наклонился, поднял нож и затоптал мерцающий огонек. Потом спокойно сказал:

— На Квизо? Сегодня же ночью? С чего бы вдруг? Храни нас бог! Ты уверен, что правильно все понял?

— Да, мой повелитель. Изволите сами поговорить с посланницами?

— Да… впрочем, нет. Она не стала бы призывать меня без крайней… Вели Анкрею и Фарону приготовить челн. И распорядись взять на борт этого человека.

— Этого человека, мой повелитель?

— Взять на борт.

С этими словами верховный барон вышел из комнаты — снова рассыпчато перестукнули деревянные бусины, — стремительно прошагал через синдрад и скрылся за дверью хижины. Спеша к жилищу слуг, Зельда разглядел в свете четвертной луны темный конус длинного мехового плаща, нетерпеливо расхаживающий взад-вперед по берегу.

5. Ночное путешествие на Квизо

Кельдерек стоял на коленях в носу челна, то напряженно вглядываясь в темноту впереди, то зажмуриваясь и опуская голову в очередном приступе страха. За спиной у него молча сидел могучий Анкрей, слуга и телохранитель Бель-ка-Тразета. Челн легко скользил по течению вдоль южного берега Тельтеарны, но время от времени Анкрей опускал весло, чтобы замедлить ход или изменить направление, и Кельдерек каждый раз испуганно вздрагивал: а вдруг громкий плеск воды привлечет внимание врагов, затаившихся во мраке? Бель-ка-Тразет сидел в узкой корме, обхватив руками колени, и не произносил ни слова с самого момента, как скомандовал трогаться.

Не раз, когда весла разом опускались, бурление вскипающей под ними воды вспугивало какое-нибудь животное поблизости, и Кельдерек резко поворачивал голову на внезапное хлопанье крыльев, всплеск от нырка или треск подлеска на берегу. Закусив губу и вцепившись в борта челна, он напоминал себе, что это обычные птицы и звери и нет средь них ни одной твари, какую он не узнал бы при свете дня. Но, опасливо прислушиваясь к разнообразным звукам, производимым встревоженными животными, охотник каждую секунду с замиранием сердца ожидал, что вот-вот раздастся другой шум, не в пример страшнее, и взору вновь явится гигантский зверь, для которого лиги дикого леса и широкая река — не препятствия. Когда же Кельдерек усилием воли прогонял мысли о нем, он всякий раз оказывался лицом к лицу с иным страхом — извечным страхом перед островом, куда они направлялись. Зачем барона призвали на Квизо и как это связано с событием, о котором он, Кельдерек, отказался рассказывать?