Ремесленный квартал (СИ)

— Спасибо, Змей, я запомню. Но пока мы по старому плану. Ты тоже не стесняйся, зови при… необходимости. Команда у меня хоть и скромная, но шороху навести можем — для нас таких уж авторитетов нет…

— Это я знаю!..

— … но разве что, если человек хороший — тогда ладно. Но напоминаю: в ближайший год мы действительно планируем найти тихую бухту и отдохнуть. Нагулять, так сказать, жирок. Ну а потом — как кости лягут. Сам же знаешь, долго сидеть на заднице — занятие о-очень сложное. Так что всякое возможно.

— А скажи, Дудочник, ты сам был в тех пещерах? Или слышал от кого-то?

— Сам, иначе как бы мог с такой уверенностью тебе рассказывать?

— С тебя станется. Шутка. Но как ты умудрился на моей территории побывать и не попасть в поле зрения?

— Я очень аккуратно… Ладно, скажу: уходил от южно-амьенского визиря, который на побережье носом рыл, поэтому светиться на Архипелаге мне было не с руки. К тому же, по слухам, он нанял Орнида Глухого, который тогда был в силе в Кругу капитанов. И даже грейфов соблазнили моей бедной шкуркой.

— М-да, силён ты, однако. Впрочем, старая сволочь Орнид уже кормит рыб. А у грейфов по отношению к людям память коротка — по этому можешь не переживать… Слушай, Дудочник, любопытства ради, ответь, много ты знаешь таких кладов на Веринии?

— Что ты, конечно нет. Чужие тайны вредны для здоровья.

— Темнишь, дружище. Ну, ладно, попутного тебе ветра.

— И тебе, Змей.

Глава 13

Ветер трепал белые и голубые флажки на большом остроконечном навесе, который очень быстро поставили корсары с Акульего архипелага, и горстями бросал в лица терпеливо дожидающейся толпы водяную пыль — то, во что превратился так толком и не начавшийся дождь. Огромная плотная масса народу — с одной стороны защитники, с ругой — агрессоры, застывшая молчаливо за условным, отмерянным теми же морскими разбойниками квадратом со стороной в пятьдесят локтей и охраняемой цепочкой людей, где через одного стояли цеховики и корсары, напоминала сейчас большого зверя, настороженно замершего в ожидании команды.

Руфия, сумев не отстать от сестры, умудрилась пробиться к самой кромке. Слава Единому, что Лидия, занятая стремительным продвижением и разговором с маркизом, не стала качать права, как старшая сестра, и не прогнала её. Хотя если на мгновение представить, что эти странные переговоры завершаться неудачно, то первыми же жертвами будут именно люди, находящиеся в первой шеренге. Даже крепкие фигуры гвардейцев, плотно опекающие сейчас принцесс, не могли гарантировать их безопасность.

Они с сестрой продолжали сохранять инкогнито, хотя иногда приходила мысль, что враги лучше осведомлены, где находятся представители рода Берушей, нежели окружающие их друзья. Она плотнее укуталась в безразмерный плащ и чуть приподняла со лба капюшон — чтобы лучше видеть. Хотя, что там видеть: за прошедшие полчаса практически ничего не менялось: мужчины, сидящие на стульях с высокими спинками за заставленным фруктами и ягодами походным столиком с кувшином посредине (всё это, как и сам навес были также принесены пиратами), неторопливо потягивали из кружек напиток (Руфия почему-то сомневалась, что это вино), и о чём-то неспешно беседовали. Изредка доносился негромкий смех, что, конечно, внушало оптимизм.

Они были так непохожи. Ройчи, худой, бледный, с обветренным лицом (каким она его помнила), с длинной косой, схваченной чёрной лентой, в простой кожаной куртке и штанах, заправленных в невысокие сапоги, напоминал какого-то обыкновенного солдата удачи, кем он, собственно, и являлся, если опустить эпитет «обыкновенный», ибо слово совсем не соответствовало действительности. И предводитель корсаров, плотный и широкий, и казавшийся из-за этого невысоким, хотя реально вряд ли был ниже Ройчи, смуглый, аж коричневый, с чёрными с проседью усами в белоснежной накидке (её ему тут же поднеси после прекращения поединка), слегка оживлённой золотой нитью, закрученной в причудливый орнамент, наверняка что-то значащий, под которой прятались позолоченные доспехи, ясно свидетельствовавшие о высоком статусе участника переговоров. Вообще, у представителя Архипелага была очень сильна аура власти. Что ещё более усиливало контраст, ибо Ройчи лишь при желании мог излучать опасность, но отнюдь не значительность или внушительность.

Тем не менее, что-то всё-таки общее между столь разными людьми было. Например, оба — прекрасные бойцы. Отсюда и непоколебимая уверенность в себе — во всяком случае, так думала девочка. И ещё их объединяла некая тайна. И случайно подслушанное в разговоре сестры с маркизом слово — «илийцы». Её насторожил именно тон Фиори, с каким он говорил об этом Лидии. Опаска, возбуждение и даже… восхищение.

Она перевела взгляд на небольшие группки, расположившиеся на различных полюсах площадки, но за линией оцепления. Со стороны пиратов это было несколько богато одетых, судя по всему, капитанов, среди которых выделялся огромный чернокожий гигант (таких Руфия ещё не видела) и несколько мужчин в тёмно-синих плащах и таких же тюрбанах, от которых явственно несло Даром. С их же стороны стояли уже знакомый ей эльф Листочек, Оливия, как ни странно, скромно, что на неё совсем не походило, находившаяся за левым плечом высокорождённого, сержант с мантикорой на сюрко и гном, невозмутимо и даже как-то расслабленно стоявший впереди всех с боевой секирой в опущенной руке. По тому, как он уверенно общался с эльфом и улыбался в бороду, девочка сделала два вывода. Первый: эльф и гном хорошо знакомы, и второй: он или чересчур самоуверен или не сомневается в благополучности исхода переговоров. И эта, пусть невнятная определённость выводов как-то неожиданно успокоила Руфию и принесла ощущение уверенности, что всё будет в порядке…. Но помолиться лишний раз Единому не повредит.

Мужчины наконец-то встали из-за стола, поклонились друг другу на восточный манер, улыбнулись (во всяком случае, блеснувшие зубы на лице пирата можно было отнести к этому действию), потом неожиданно сблизились и крепко обнялись. Выдержав несколько мгновений, развернулись и, не глядя друг на друга, стали расходиться каждый в свою сторону. Ройчи при этом напоследок подхватил со стола виноградную гроздь, от которой отщипывал по ягодке и, высоко подбрасывая, ловил ртом.

Корсары потянулись за своим предводителем. Разнеслись гортанные команды и пронзительное гудение дудок, вслед за которыми стал разбираться навес и уноситься вся атрибутика переговоров, собираться оружие, раненым начала оказываться помощь жрецами, мёртвых сносились в одно место, к которому вскоре подогнали телегу направляемую испуганно озирающимся мужичком. И это всё на виду оторопевших противников — цеховиков, совершенно не обращая на них внимания, чуть ли не пренебрежительно (что впрочем, вряд ли). А ремесленники глазели, открыв рты, не в силах придумать, что же делать им самим — команд-то никаких не было. Только за наёмником увязался шлейф людей, среди которых оказались и принцессы.

Ройчи узнал Лидию и Руфию и верно оценил напяленные чуть ли не на самые носы капюшоны. Но если наследной принцессе обозначил подобие куртуазного поклона с несходимой с уст ехидной ухмылочкой, то Руфии улыбнулся во весь рот и шепнул на ухо: «Юная леди, как же тут без вас могли обойтись…», и… укоризненно, по-отечески погладил по голове. Руфия предпочла воспринять этот жест не как неуважение или оскорбление — внутренне она была довольна. Сердце в груди стучало напористо и часто, никакие неуклюжие мысли или обстоятельства не могли помешать его бегу. «Всё будет хорошо», — витало в воздухе.

Лидия приблизилась к наёмнику (недопустимо близко — мелькнула озорная мысль), и Руфия прочитала по её губам: «Ну, что?»

Ройчи, не останавливаясь, доверительно ещё более склонился к наследной принцессе и прошептал (младшая РоБеруши, предполагая нечто подобное, фактически услышала предполагаемое и едва не прыснула от смеха — что вряд ли бы характеризовало её положительно, как особу благородных кровей).