Тень прошлого

- Вот, девочка, я тут положила тебе кое-чего на дорогу, - Сайне появилась из глубины комнаты и протянула мне сумку.

- Спасибо, - от души поблагодарила я, и, поколебавшись, добавила: - Я вас не забуду.

- Тебе всегда будут рады здесь, - проговорил Ленеллард, - и не только в этом доме, но и во всей Долине, ведь именно тебе эльфы обязаны возвращением Сокровища.

Я смутилась и почувствовала, как краснеют щёки. Не знаю, что именно рассказал старому эльфу по возвращении Айзерс, но, похоже, старейшина Бирюзовой Долины был твёрдо уверен в моих исключительных заслугах в деле избавления от тёмной ведьмы.

- Ну что вы, - промямлила я, - Айзерс...

- Он всё рассказал мне в подробностях, - Ленеллард поднял руку, пресекая мои дальнейшие словоизлияния, - не скромничай. Если бы не ты, мы все погибли бы.

- Спасибо вам, - снова сказала я и, отстегнув от пояса ножны, положила на стол перед старым эльфом фамильный меч рода Веллерейнов, - я должна вернуть вашу вещь, Ленеллард. Он верно служил мне, но его место здесь.

Старый эльф с болью посмотрел на меня, и я испугалась, не оскорбил ли его этот мой жест. Но он к некоторому моему удивлению принял меч.

- Что ж, это твоё решение, девочка, - проговорил он и, понизив голос, чтобы расслышала только я, добавил: - Это значит, что сегодня ты уходишь навсегда, я верно понял?

Я утвердительно кивнула, стиснув зубы, чтобы не выдать полыхавших внутри чувств. Присев на лавку, я развязала шнурок, стягивающий сумку, заглянула внутрь, и сердце у меня сжалось. На дне розовела глиняная баночка с солёными огурцами, десяток яиц в берестяной коробке, а сверху Сайне положила аккуратно завёрнутые в лист пергамента мягкие как пух пироги.

Выносить это становилось невозможно, и я, оставив сумку в сторону, принялась приводить в порядок внешность. Для начала знакомым металлическим гребнем расчесала волосы и туго перехватила лентой их часть, чтобы не растрепал ветер. Достала из сундука свою старую одежду и поморщилась: джинсы были порваны основательно, так что единственное, на что они годились в своём нынешнем состоянии, было почётное присвоение звания половой тряпки. Этого же титула, к слову, заслуживала и футболка. Кроссовки, пожалуй, ещё могли послужить, и я натянула их, не без огорчения расставшись с удобными сапогами. Затем с остервенением работая ножницами, я безжалостно укоротила платье, будто избавившись от лишней ткани желала избавиться и от невыносимой боли воспоминаний. Теперь я походила на обычную, в общем-то, для своего мира девчонку, обладающую, правда, катастрофически дурным вкусом, ибо декольтированное атласное платье в сочетании с потрёпанными кроссовками выглядело, мягко говоря, экстравагантно. Скрипнула дверь, и в комнату вошёл Айзерс. Я как раз согнувшись в три погибели затягивала крепкий узел на дурацком вечно развязывающемся шнурке и, услышав его шаги, вскинула голову, но он даже не посмотрел на меня.

- Уже пора? - спросила я нарочито безэмоционально.

- Пора, - ответил он, по-прежнему не глядя на меня.

Я поджала губы, задетая его холодностью, и, не сказав больше ни слова, вышла из дому.

Активированный портал чуть светился бледной голубоватой полоской и был едва заметен на лесной серовато-зеленой траве. Сквозь еловые ветви на поляну пробивалось утреннее солнце, заливая поляну. Мои провожатые стояли чуть поодаль, переминаясь с ноги на ногу и не зная, что сказать на прощание. Да что там... Любые разговоры были бы сейчас неуместны, никакие слова не передали бы горечь расставания. Я поочерёдно обняла Розу и Винди. Эльфийка попыталась улыбнуться, но получилось криво из-за подступающих к глазам слёз. Степенно пожав руку Ларриану, что вполне допускалось приличиями, я приблизилась к черте, у которой меня ожидал Айзерс.

- Ну вот и всё, - сказал он негромко, впервые за это тяжёлое утро глядя мне в глаза, прямо, пронзительно. Я кивнула, не отводя взгляда.

- Да.

- Ты ждала этого, - он тепло посмотрел на меня, будто хотел объять взглядом, - помнишь, как набросилась на меня у валуна?

Я вздохнула, уже не пытаясь скрыть печаль.

- Я была напугана, - призналась я, - весть о том, что я в чужом мире, едва не убила меня.

Айзерс понимающе улыбнулся.

- Он до сих пор остаётся для тебя чужим? - вдруг спросил он, и его испытующий взгляд обжёг меня.

Моё тело с головы до ног пронзила стрела, жестоко, болезненно.

- Там мой дом, - сказала я, не ответив на его вопрос. По лицу мага скользнула тень.

- Так значит, прощай?.. - прохладно спросил он.

- Прощай.

Я низко опустила голову и, поудобнее перехватив сумку, сделала шаг к порталу. Айзерс остался сзади, и я чувствовала, что он смотрит мне вслед. Я ожидала, что он вот-вот не выдержит, позовёт меня, желая задержать. Но он не позвал.

XXIV

Город был таким же, каким я запомнила его, прежде чем уехать полтора месяца назад в полупустой электричке в любимую Чужаевку. Едва я сошла с высоких ступеней вечернего электропоезда, как город безжалостно утопил меня в океане сотен запахов и звуков, затянув в водоворот обычной субботней суеты. Разноцветные как ёлочные игрушки автомобили проносились мимо меня, шурша шинами по мокрому от недавнего дождя асфальту и сигналя то и дело незадачливым пешеходам. К остановкам, полным народа в вечерний час пик, подкатывали вёрткие маршрутки, хитро маневрируя между себе подобными. Где-то провыла милицейская сирена и тут же затерялась, потонув в волне взорвавшейся вдруг музыки - на центральной площади торжественно открывали новый торговый центр. Вдоль высокого парапета набережной прогуливались влюблённые пары - вот кого нисколько не смущало свинцовое небо, готовое вот-вот разразиться новой порцией летнего дождя.

Я привычно дёрнула тяжёлую дверь подъезда и, оказавшись на полутёмной лестнице, нажала на кнопку вызова лифта. В шахте знакомо зажужжало и тамбурные двери призывно открылись, приглашая войти в тесную залитую жёлтым светом коробку с древними как мир познавательными надписями на лакированных стенах.

В квартире было тихо, но по характерному беспорядку и разобранным наполовину чемоданам было понятно, что родители вернулись из поездки только накануне. Я прошлась по комнатам, зачем-то включила радио, из которого тут же полилась хрипловатая мелодия известного ретро-шлягера. Заблеял телефон в прихожей. Я подняла холодную белую трубку и услышала звонкий голос Аньки, подружки по университету.

- Ира? Ну наконец то, я весь телефон оборвала! - затараторила подруга. - Где ты пропадала два месяца???

- Привет, Ань. Полтора. Была на даче.

- Ой, все вы так - на даче, ага, - на том конце провода послышалось Анькино хихиканье, - небось, зажигала на черноморском курорте!

Я скептически покачала головой, глядя на себя в высокое зеркало.

- Ну разумеется, - устало пробормотала я, - и как ты только меня раскусила...

- О! - воодушевилась подруга. - А романы были? Нашла себе там красавчика?

Сердце снова сжала жёсткая ладонь.

- Нашла, - едко сказала я, помолчав.

- Ух ты, - похоже, Аньке становилось всё интереснее, - и когда свадьба?

Пластмассовая ручка, которую я всё время разговора рассеянно вертела в руках, хрустнула и разломилась пополам. Жемчужина в центре кольца, которое я не снимала ни на миг, фиолетово сверкнула, отразив свет настенного плафона.

- Никогда, - и не положила, бросила трубку телефона.

Бросилась на разложенный диван в спальне, обхватив руками подушку, и изо всех сил стиснула зубами её бязевый уголок. Посидела минут пять, затем поднялась, нашла на столе забытый когда-то второпях мобильный телефон. Поставила на зарядку, и когда он ожил, написала короткое сообщение: "Аня, извини. Перезвоню".

Вечером пили чай с родителями. Я с упоением слушала их рассказы о восточных берегах, где я никогда не была, разглядывала фотографии, смеялась. Несколько раз меня упрекнули в рассеянности, когда я задавала два раза один и тот же вопрос, или переспрашивала совсем уж сущую ерунду. Родители списывали моё состояние на усталость, у меня же голове назойливой мухой крутилась мысль, что передо мной сидит моя мать, которая считает меня своей единственной дочерью, но я помнила о данном Розе обещании и молчала.