Посох царя Московии

Кроме вещей двадцатого века, Глебу попалась на глаза кучка монет совсем из другого времени. В одном из концов пещеры в полу зияла расщелина — наверное, образовавшаяся после взрыва, и не посвети в нее Глеб фонариком, так бы и лежали в ней серебряные кружочки до скончания века. Их было немного, всего семнадцать монет — серебряные иоахимсталеры чеканки 1570 года, которые на Руси назывались «ефимками». Вместилищем монет был кожаный мешочек, от которого остались лишь полуистлевшие лоскуты.

«Хоть что-то… — обрадовался Глеб; такие ефимки среди нумизматов ценились очень высоко. — Но придется поделиться с Дарьей… по-братски. Пусть и у нее память останется о наших приключениях».

Затем его внимание привлекла забитая камнями ниша. Не долго думая, повинуясь в основном азарту кладоискателя, а не здравому смыслу, Тихомиров-младший разрушил каменную перегородку и перед ним открылся лаз еще в одну пещеру.

— Что там? — раздалось позади; Глеб даже вздрогнул от неожиданности.

Он обернулся, посветил, и увидел блестящие от возбуждения глаза Дарьи. Не удержалась-таки… Глеб ехидно ухмыльнулся.

— Узнаем, — ответил он коротко и протиснулся в неширокое отверстие. Дарья последовала за ним.

Пещерка была совсем небольшой. Но то, что они там увидели, сразило обоих наповал.

У дальнего конца находился деревянный помост. А на нем лежали два естественным образом мумифицированных тела — воздух в пещерке был сухим и не способствовал гниению.

Первое тело принадлежало женщине, а второе… Глеб глазам своим не поверил. Рядом с женщиной лежал мужчина в парадной форме царского полковника при всех регалиях. Его левая рука находилась под головой женщины, и казалось, что они просто спят.

Дарья ахнула и прижала кулачки к подбородку.

— Кто это? — спросила она дрожащим голосом.

Глеб лишь скупо улыбнулся. Он уже понял, КТО перед ними. Похоже, это был тот самый полковник-отшельник, владелец раритетного аликорна. А вместе с ним лежала его невенчанная жена, дочь помещика Каргина. Наверное, она умерла раньше от какой-то болезни, и полковник просто не пережил такую утрату, лег рядом и скончался. Видимо, к тому времени жизнь ему уже изрядно надоела…

Допустим, это тот самый полковник. Тогда где-то неподалеку может быть и аликорн… Но где же он? Не отвечая на вопрос девушки, Глеб тщательно осмотрел траурное ложе, однако рога там не обнаружил.

Тогда он прошелся по пещерке — и наткнулся на горку камней, увенчанную почерневшим от времени крестом. Присев на корточки, он начал читать корявую надпись на кресте, вырезанную ножом: «Раб Божий Ивашка Рыков».

Рыков?! Тот самый?! Неужели? Мать честная… Глеб от неожиданности не удержал равновесия и плюхнулся на пол пещерки.

— Это открытие… — прошептал он непослушным языком.

— Ты о чем?

— Потом…

— Нет сейчас!

— Ладно… скажу. Перед тобой находится могила того человека, который нарисовал твою карту. Такие дела, подруга…

Кряхтя, как столетний старец, Глеб встал. Рог должен находиться где-то здесь! Глеб ощутил испепеляющий жар в груди. Так всегда бывало, когда он подходил близко к разрешению какой-нибудь археологической загадки. Предчувствие еще никогда его не подводило.

Но поиски Глеба оказались напрасными. Кроме могилки и погребального ложа, в пещерке больше ничего не было. Они возвратились в большую пещеру, и Глеб тщательно законопатил лаз в последнее пристанище Ивана Рыкова и безвестного полковника с супругой. «Пусть покоятся с миром, — подумал Глеб. — Такое открытие мне не нужно».

Неожиданно ему показалось, что где-то журчит вода. Глеб пошел на звук и наткнулся в дальнем конце пещеры на неглубокий колодец, которым пользовались обитатели этого убежища. От нечего делать он посветил вниз — и едва не выронил фонарик от дикого удивления.

Все еще не веря своим глазам, он подозвал Дарью и сказал:

— Посмотри…

Девушка заглянула в колодец и ахнула. Кристально-чистая вода в колодце была проточной. А на самом его донышке лежат… аликорн! Дно колодца было светлым, и черная спираль рога выделялась на нем словно нарисованная.

— Э-э… — Дарью переклинило.

— Ага, — подтвердил Глеб, поняв, что она хочет спросить. — Он самый. Твоя мечта.

— Достанем! — вскричала девушка.

— Ты полезешь? — скептически покривился Глеб. — Колодец очень узкий, размером с маленькую бадейку, туда и ребенок не протиснется.

— Зацепим чем-нибудь!

— Чем? Впрочем, можно, конечно, сюда вернуться с соответствующим оборудованием… Но, думаю, этого делать не стоит.

— Почему?!

— Здесь вода, похоже, сильно минерализованная, и она законсервировала аликорн. Его нельзя на воздух, он сразу же разрушится.

— Господи! Он так близко…

— Близок локоть… Теперь мне понятно, почему источник у подножья Горького холма лечит горьких пьяниц — аликорн избавляет организм от интоксикации. Ключ берет начало в этом колодце или близко от него.

— Значит, ты теперь веришь, что единорог существовал и что его рог обладает целебными свойствами? — В голосе девушки прозвучали торжествующие нотки.

— Утешься — уже верю. Твоя взяла. Хоть это, по идее, и фантастика, но получается, что факт. Ладно, с меня причитается. За излечение от безверия. Вернемся, сходим в ресторан и отметим это дело…

Завалив вход в пещеру камнями и замаскировав сухой травой и ветками, чтобы никто больше не потревожил вечный сон усопших, Глеб и Дарья пошли к лесной дороге, которую заметили с вершины холма. Наверное, по ней и добирались к целебному источнику жаждущие избавления от «зеленого змия».

Выйдя на дорогу, они наткнулись на уже знакомый им внедорожник бандитов. Глеб коварно ухмыльнулся, выбил стекло и залез в кабину.

— Ты что делаешь?! — всполошилась Дарья. — Нельзя!

— Очень даже можно. Должны же мы получить хоть какую-то компенсацию за моральный ущерб? — ответил Глеб, роясь в проводках, вырванных из приборной панели. — Не на своих же двоих топать нам до нашего боевого коня…

К уазику, спрятанному в зарослях, они добрались без приключений. Мстительный Глеб, достав отвертку, проколол все шины джипа вместе с запасным колесом.

— Пусть этот херр Штаден насладится пешим туром по земле русской, — сказал он зло, усаживаясь за руль УАЗа. — Если он, конечно, не полез в подземелье вместе с братками; тогда ему хана. У немцев прозрение — обычно запоздалое — происходит через ноги. Гляди, его больше не потянет в «романтическое» путешествие по стопам предков, которых наши деды гнали пинками до самого Берлина. Вообще-то, не грех было бы с ним потолковать. Припомнить ему Никиту Анисимовича. Но боюсь, что не сдержусь и закопаю этого гада прямо здесь…

И опять дорога стелилась под колеса машины домотканым холстом, и снова мотор тихо пел свою металлическую песню, а рядом сидела Дарья-Дарина, но что-то в мире изменилось. Это Глеб ощущал всеми фибрами своей души. Но что именно?

Этого он не знал.