Монумент

– То есть как? Я не вижу никакого смысла лезть в горы. Это абсурд. Я действительно не могу…

– Прошу тебя, не беспокойся, – сказал Лэйк. – Ты служил мне многие годы. Ты должен был понять мой характер и знаешь, что я никогда не действую опрометчиво. Не так ли, друг мой?

– Так, – признал слуга. – Но прежде вы не делали ничего подобного.

– Ты собираешься указывать мне, как себя вести?

– Нет, господин. Я знаю, что тем самым оскорбил бы вас.

– Тогда?..

– Я беспокоюсь за каменоломни. Что с ними станется, если вы уйдете надолго?

Лэйк рассмеялся.

– Мои управляющие о них позаботятся.

– Вы им доверяете?

– Разумеется. Я выбирал их сам. Я не стал бы окружать себя жуликами. И я плачу управляющим достаточно, чтобы они были честны.

– Люди жадны, – пробормотал слуга. – И что будет здесь? – Он обвел рукой пространство. – Что буду делать я?

– То же, что обычно, – пожал плечами Лэйк, – просто у тебя станет немного меньше забот. Не придется обслуживать меня и…

– А если вы не вернетесь? – перебил Бейран. – Вдруг… вдруг с вами что-нибудь случится?

– Этот разговор начинает меня утомлять, – сказал Лэйк с ноткой раздражения. – Я не хочу идти в горы с подобным напутствием. И не допущу, чтобы твои капризы все испортили.

– Испортили?

Лэйк ударил ладонью по столу.

– Я хочу насладиться горами. От начала и до конца я должен идти с чистым сердцем. В Гарсбраках вода в источниках неимоверно свежа. Воздух так чист и ароматен, что его можно пить, как дорогое вино. Свет ясен, словно исходит из глаз создателя. Единственная тварь, которая может осквернить это место, – человек. Понимаешь? Поэтому я должен оставить все порочные мысли за спиной. Каменоломни, дом, мои повседневные дела – всю эту суету я должен позабыть. Понятно? А теперь ступай, Бейран. Я позову, если ты мне понадобишься.

Путешественник вертел в руках столовый нож, как будто собирался его в кого-нибудь запустить.

– Простите, господин. – Слуга вышел. Лэйк в силой вонзил нож в столешницу.

Спустился вечер. Оставив Эреш в столовой, Баллас вернулся в спальню. Одежда для путешествия лежала на кровати. Сняв свои пропитанные потом и кровью штаны и рубаху, Баллас облачился во все чистое. Здесь было шелковое белье, две пары плотных штанов, которые следовало надевать одни под другие, теплая нижняя рубаха и куртка. Возле кровати стояли большие и удобные сапоги, сделанные из толстой кожи. Они немного жали – нуда ничего. Сапоги быстро разносятся.

Баллас отправился на поиски Атреоса Лэйка. Старый путешественник стоял на веранде в той же позе, что и в их первую встречу. Баллас подошел и встал рядом. Ночь была ясной. Светил месяц, сияли звезды, и все же чудилось, будто Гарсбраки забирают часть их света. В прошлый раз показалось, что горы были источником темноты. Теперь Баллас понял, что это не так. Они не порождали тьму, а поглощали свет. Лунное сияние, ложившееся на склоны, словно дождевая вода, впитывалось в пропасти и ущелья.

– Слышишь тишину? – спросил Лэйк.

Баллас не ответил. Вопрос показался ему абсурдным.

– Весь день, – продолжал Лэйк, – в холмах работают каменотесы. Небо содрогается от жутких шумов, молотки и кайла дробят камень. – Он покачал головой. – Я поступал дурно. Я разрушал красоту. Мое преступление сродни убийству.

– Тогда почему ты это сделал? Лэйк наклонил голову.

– Зачем я купил права на разработку?

– Да.

– Я слеп. Мне нужно было свое дело, чтобы выжить. – Он усмехнулся. – Я – не Элзефар. Я не привык жалеть себя. Я потерял зрение из-за собственной беспечности. Когда я вернулся с Гарсбраков, то решил поселиться поближе к горам. В то время как раз продавались права на разработку. Не на всю ту площадь, которой я владею сейчас. Разумеется, нет. Человек мог купить только небольшой участок у склонов. На те деньги, что у меня были, я приобрел участок в двадцать на двадцать шагов в полумиле к востоку отсюда. Мне невероятно повезло. На этом участке протекал подземный ручей, на дне которого обнаружились небольшие, но качественные алмазы. Я продал их и на эти деньги купил права на больший участок. Мое состояние возрастало – как и мои владения. Теперь мне принадлежит пять квадратных миль. Я очень и очень богат и живу возле гор, как мне и хотелось… Вот почему я раздираю горы. Вот почему я оскверняю одно из величайших чудес Друина.

Из темноты донесся скрип колес. Звук был далеким, но ясным. Лэйк склонил голову, прислушиваясь.

– Найди Эреш, – сказал он, – и приведи ее сюда. А потом ступай в свою комнату. Лучше, чтобы тебя не видели.

Баллас подошел к балюстраде. Во двор вкатилась повозка, запряженная парой лошадей. Прищурившись, он разглядел высокую фигуру на козлах.

– Кто это? – спросил он.

– Мой человек. Он отвезет Эреш к ее дяде. Он верен мне, но всему есть предел. Если он узнает, что я помогаю тебе, а Эреш путешествовала с тобой вместе, он откажется на меня работать. Все люди в Друине – твои враги. Но скоро это не будет иметь значения…

Баллас отыскал Эреш в ее спальне. Она дремала на кровати.

– Просыпайся, – коротко сказал Баллас. Девушка вздрогнула и открыла глаза.

– Что такое?

– Ты уезжаешь.

– Стало быть, пора прощаться. – Эреш чуть усмехнулась. – Не сказала бы, что готова заплакать. Ты словно чума, Анхага Баллас. Ты не приносишь ничего, кроме горя. Из-за тебя погиб мой отец. А я обречена жить в вечном страхе и тревоге. Когда бы я ни услышала шаги, мне будет казаться, что это стражи. Или лективин. Во всем я буду видеть угрозу. Ты не раз спасал жизнь мне и моему отцу. Но только от тех опасностей, которые сам же на нас навлек. Я никогда тебя не прощу.

– И не надо, – мрачно сказал Баллас.

– Нет?

– Во дворе тебя ждет повозка. Забирайся на нее и отчаливай. Это все, что мне надо. Тогда наконец-то смогу уйти в горы.

– Ты отвратителен, – сказала Эреш. Теперь она смотрела на него в упор. – Позволь-ка спросить тебя кое о чем. Ты все еще веришь, что Белтирран существует?

– Он существует. – Баллас кивнул. – Лэйк доказал мне это. Так что если ты думаешь, будто…

– И он населен?

– Да.

– Даже если ты попадешь в Белтирран, – фыркнула Эреш, – кто сказал, что тамошние люди примут тебя с распростертыми объятиями? Ты будешь изгоем. Человеком из-за гор.

– Они не узнают, откуда я. Я им не скажу. Эреш хрипловато рассмеялась.

– Ты глупец, – сказала она. – Великие Пилигримы! Впервые за все эти дни хоть что-то меня позабавило. Как насчет твоего акцента, Баллас? Ты полагаешь, что хатфолский говор привычен для Белтиррана?

– Не важно, – отозвался Баллас. – Я притворюсь немым, пока не научусь говорить по-тамошнему. Невелика хитрость.

Она саркастически усмехнулась.

– Ты думаешь, будто Белтирран – чудесное место? Но страна, которая примет тебя, не может быть раем. Потому что ты – как зараза, моровое поветрие, грязное пятно. Ты не будешь принадлежать этому месту. Им следует выгнать тебя вон. Любая земля, на которой ты сможешь жить, отвратительна. Ты принадлежишь мусорной куче, Баллас. Ты – вонючий кусок говна…

– По крайней мере Магистры меня не найдут.

– А кроме Магистров, ты никому не причинил зла? Ты это хочешь сказать?

Баллас не понял ее.

– Ты пьяна, – сказал он. Эреш коротко кивнула.

– Ну и что? Правда есть правда – не важно, кто ее произносит. Куда бы ты ни пошел – ты приносишь несчастья. Ты лжешь, воруешь, убиваешь. Это в твоей природе. Ты не можешь от себя убежать. Покинь Друин, если угодно. Но вскорости за тобой начнется охота и в Белтирране. Кто-нибудь очень быстро захочет с тобой разделаться. Ты никогда не найдешь покоя.

Баллас почувствовал, как в нем вздымается гнев.

– Да что ты знаешь о мире!

Эреш непонимающе подняла брови.

– Что ты о нем знаешь, а? – повторил Баллас. – Ты, проведшая всю свою жизнь в вонючем болоте! Что ты видела? Что ты умеешь? Ничего – кроме как убивать угрей.

Эреш перевела дыхание.