Банальная история (СИ)

Убийство кагана вызвало ярость, направленную против предполагаемых убийц – убитый пользовался среди народа влиянием, его идеи находили понимание среди молодых, поэтому отомстить за его смерть захотели многие. Против шаманов поднялись почти все, даже занимавшие ранее нейтральную позицию – никто не сомневался, что убили Старшего кагана соратники учителя.

Гтыну следовало присоединиться к старому Кригу, или просто уйти, но покинуть Тлиху, когда она так близко, он не мог. Возможно, он мог бы остановить надвигающуюся резню, сознавшись, но тогда он бы навеки потерял Тлиху. Она не поймет, что то, что он совершил – только на благо Оркайен-ка-Ничи.

Сподвижники вождя никак не могли поделить власть – признанного лидера у них не было, преемника Тхлин не оставил. Но, не вызывало никаких сомнений, что как только сторонники покойника договорятся, их ожидает междоусобная война.

Раньше Гтын думал, что убийство кагана принесет лишь благо, но пропасть между сторонниками мирного сосуществования с иными расами и приверженцами Темного стала только глубже, а надежда на вразумление неразумных почти исчезла.. Но если бы Гтын не вмешался, Тхлин убил бы учителя и подмял под себя всех, кинув их народ прямо в горнило смертоубийственной войны. Светлые бы уничтожили даже память об орках, неужели вождь этого не понимал?!

Только вот междоусобица навредит Оркайен-ка-Ничи ничуть не меньше, поэтому признаться в содеянном все же придется. Чуть позже, время пока есть.

Он сразу же узнает, когда у противников появится лидер, ведь каждый из оставшихся старательно пытался перетянуть первого помощника и зятя вождя на свою сторону. Пока же он может побыть с любимой.

Вот только Тлиха его отчего-то избегала.

С Тлихой надо было поговорить, не могли же они бегать друг от друга вечно. Гтын попытался настроиться на серьезный разговор, решительно подошел к "невесте", но заготовленная речь не понадобилась.

– Пойдем со мной, – неожиданно предложила Тлиха. Гтын даже удивился – в последнее время орка говорила неохотно, полностью убитая смертью отца. У него при виде печали любимой и единственной от горя и жалости сжималось сердце, и тяжесть вины становилась нестерпимой.

– Куда? – вопрос вырвался неожиданно, потому что мертвому ученику шамана было все равно, куда и зачем идти, лишь бы с ней.

– Пройдемся у реки, – перекинула косу через плечо девушка, зазвенели длинные серьги. Через плечо орка перекинула расшитую речным бисером холщовую сумку, в которой что-то звенело.

И они действительно бродили по заросшему осокой берегу мелкой речушки, молчали, думая каждый о своем. Гтыну даже казалось, что они не вместе, а сами по себе, чужие и далекие друг другу.

– Выпьешь, – протянула запотевшую бутыль Тлиха, достав из сумки, – старое имперское вино, отцовы запасы. Он хотел открыть его на нашей свадьбе, но, видно, не судьба.

Гтын почувствовал, что вино Тхлина комом встанет у него в горле, но отказаться не решился, не смог огорчить Тлиху.

На вкус напиток был как рябина и пепел, внезапно все поплыло перед глазами, и бывший ученик шамана впал в странное забытье. Надо же, легендарный яд Рассветной империи, действующий исключительно на жителей Холодного мира! И откуда Тлиха только его достала?

Очнулся он в ритуальном круге, не дающим духу выйти за его пределы. Рядом стояли Тлиха и невысокий шаман со сломанным носом, один из ярых приверженцев Тхлина. Оргык, если он не ошибается.

– Очнулся, дух? – проскрипел шаман. Из распахнутого высохшего рта виднелись кривые сгнившие зубы.

– Я же говорила, – кошкой прошипела дочь Старшего кагана. В голосе угадывалось плохо скрытое торжество.

– И ты оказалась права, молодец, девочка.

-Ты? – Гтын не верил своим глазам. Этого просто не могло быть, нет, только не она. Тлиха не могла его предать!

– Я, любимый, я, – в ответ прозвучал горький смех, – думаешь, нацепил лицо Грыха и никто ничего не поймет, ничтожество?

Знала ли Хозяйка Судеб, что все так закончится? Может, Гтыну довелось сплетать и нить своей судьбы, не ведая о том?

– Обойдемся пустых разговоров. Скажи, кто ты? – потребовала девушка.

Гтын молчал, а на безбрежном синем небе плыли белые облака. Им было все равно на горести, предательства, страхи и пустые надежды земляных червяков.

– Кто ты? – повторил шаман, выцветшие глаза сверкнули злобой.

– Г-грых, – лживые слова огнем жгли горло.

– Не смей мне врать, тварь, ты не мой жених, – высокомерно усмехнулась дочь убитого им кагана, – я любила Грыха, а ты не он, и никогда им не станешь! Подлый убийца, трус, отродье Холодного мира!

– Перестань, прошу тебя, перестань, – умолял парень.

– Т-ты, ведь это ты убил моего отца, – Тлиха смотрела прямо на него, и орк, не выдержав ее взгляда, опустил глаза.

– Прости, – только и сумел произнести в ответ.

– Не мучайся, Тлиха, отродья Нижнего мира коварны и лживы, – вмешался Оргык, – его надо изгнать.

– Не надо, я хочу его убить сама, – на лице возлюбленной расцветала безумная улыбка, – знаешь, что это?

Гтын почувствовал, что начинает задыхаться от ужаса и отвращения. Тонкие, исцарапанные в кровь руки сжимали короткий кинжал, затупленный, плохо сбалансированный. Откуда?!

Когда-то, когда их народ был в зените славы, в те времена, когда сапоги орков топтали землю всего Хельна, Темный учитель подарил их кагану несколько Темных клинков. Этим оружием можно убить не только тело, но и душу. Но каждый, взявший однажды в руки подарок Темного и пустивший его в ход, навеки становился проклятым, и не было ему покоя ни в подлунном мире, ни в другом. Даже вечные помощники Темного Учителя не решались их использовать, и отвратительный дар затерялся во тьме веков.

И откуда эта мерзость у Тлихи, кто дал ей кинжал?

– Тлиха, не надо, – она не должна запятнать душу подарком Бездны, – только не ты.

Гтын готов был умолять, впервые в жизни ползать на коленях – лишь бы та, чью жизнь он ценил превыше всего, не стала Проклятой.

– Зачем? – устало убрала выбившуюся прядь со лба любимая, – ответь, почему?

– Почему, что? – в целом мире они остались одни, даже Оргыка будто не существовало.

– Зачем ты убил моего отца, моего любимого, обманом прокрался в мою жизнь, заняв чужое место?

– Послушай, – Гтын хотел бы оправдаться, но это было не в его силах, – прости если сможешь. Я не хотел убивать Тхлина, но он не оставил мне выбора, первым предложив избавиться от учителя…

– От Крига? – нет, невозможно, Тлиха не…

– Ты знала?!

– Конечно, – спокойно кивнула девушка, – старик лишь мешал. И, знаешь, теперь можешь ничего больше не говорить. Я поняла и кто ты, и почему ты убил Грыха. Ведь у Крига всего один ученик, не так ли, Гтын?

– Его можно предъявить на тинге, – заметил Оргык.

– Для чего? Все и так не сомневаются в виновности Крига, и даже не напрасно, – пожала плечами орка, – знаешь, Гтын, ты никогда мне не нравился, но отцу было интересны мысли твоего учителя, и мне приходилось слушать твои бредни. Думаешь, он не видел, как ты смотрел на меня? Если бы не это, – с ненавистью продолжила Тлиха, – мне не пришлось бы возиться с тобой, но нет…

Она не должна так думать, веселая, добрая, умная Тлиха просто не способна

так

думать и

так

говорить.

– Ты уничтожил все, что было мне дорого. Ненавижу, – внезапно крикнула она, – Светлое Небо, как же я тебя ненавижу.

Когда черная сталь пронзила его, Гтын даже не удивился. Вот и все, сейчас для него навсегда все закончится. Падать оказалось совсем не больно, только слезились глаза, смотрящие прямо на солнце. Жаль, он так и не узнает, как там старый учитель, отец, остальные…