Темный день. (Дилогия)

Дарин понял: сейчас одним рабом на земле станет меньше.

— Басиянда! — окликнул он, надеясь, что тот умолкнет. Однако мысль о грядущих барышах так пленила предприимчивого раба, что он проявил некоторую непочтительность и отмахнулся:

— Извини, господин, у меня деловой разговор! Мы вот-вот разбогатеем, наладив паломничество во дворец повелителя Волшебных земель! Вообрази: толпы и толпы страждущих увидеть диковины короля демонов! А каждый любопытный паломник — это серебряный лемпир! Гора серебряных лемпиров! — в экстазе воскликнул он.

— Мои владения, — прошипел Кехелус, испепеляя взглядом раба. — Охраняют мантикоры и тролли-оборотни! Они разорвут любого, кто дерзнет…

Басинда задумался, но лишь на секунду.

— Отлично! — просиял он. — Мы не скажем об этом нашим будущим паломникам! Утаим до поры до времени. Пусть сперва заплатят, а уж потом мантикоры и тролли станут для них приятным сюрпризом!

Он снова забежал вперед и, повернувшись лицом к Кехелусу, с упоением продолжал верещать:

— Господин, я вот тут подумал. Мантикоры охраняют твои владения совершенно бесплатно, ведь так? Не приносят прибыли? А ведь есть люди, которые заплатят хорошие деньги за сторожевую мантикору! Отчего же не уступать мантикор на некоторое время, тем, у кого много денег и кто…

Басиянда так увлекся, что не заметил, как тропинка повернула, и он оказался на краю пологого склона.

Потеряв равновесие, раб покачнулся, замахал руками и уцепился за Кехелуса. Король-демон с негодованием оттолкнул настырного раба, задел Дарина, мгновение они все вместе балансировали на краю и, наконец, не удержавшись, покатились кувырком по склону. Падение сопровождалось ругательствами Дарина, ойканьем Басиянды и проклятиями, которыми сыпал Кехелус. Набирая скорость, они прокатились по склону, с треском проломились сквозь чахлый кустарник и выкатились на небольшую поляну, прямо под ноги сидевшим у костра двум путникам.

— Вот и обед подоспел! — радушно улыбаясь, сказал один из них.

Басиняда вскочил на ноги первым. В волосах у него застряли листья и сухие веточки, балахон был порядочно запачкан влажной землей.

— Господин… — с опаской произнес раб, уставившись на людей. — Господин, кто это?

— Мирные горные людоеды, — еще шире улыбнулся человек.

…. — Послушай, Варч. Может быть, на поле боя, под командованием несравненного Пфафнуса ты и отличался сообразительностью. Может быть. Но в деле приготовления еды ты смыслишь столько же, сколько тупоголовый птенец грифона. Готовить гномов с луком и дикой мятой — это же перевод продуктов!

— Овражных гномов, Нариш, овражных! Во-первых, само собой, их нужно хорошенько вымочить, иначе мясо будет так вонять, что и в рот не возьмешь. А, во-вторых, лук, да. Много лука. А что делать? Овражники — не самая лучшая еда. Но знал бы ты, что нам приходилось есть во время битвы за Харлесские перевалы! Вспомнить противно. Хлеб! Самый настоящий хлеб!

— Тьфу!

— Вот именно. Ели хлеб, а что делать? Такая вот была голодуха. Поверь, овражные гномы после хлеба кажутся настоящим деликатесом!

— Но сейчас-то голодухи нет, Варч!

Один из людоедов, тот, что постарше, повернулся к Дарину и добродушно улыбнулся.

— Не обращая внимания, парень! Это мы так шутим, по привычке. На самом деле мы давным-давно не едим овражных гномов, — он посмотрел в сторону перепуганных овражников, которые сгрудились возле кустарника. — Зачем они нам? Видишь, мы их даже связывать не стали!

Дарин покосился в сторону гномов: связывать овражников не было никакой необходимости, все равно они и шагу не сделали бы без Кехелуса. А повелитель Волшебных земель, меж тем, стоял чуть поодаль, под раскидистым дубом. Он был не один: возле Кехелуса находился еще один людоед, верней, людоедиха.

— Да к тому же, ваши овражники что-то мелковаты, — весело добавил Варч. — Одни кости!

— Да уж, — пробурчал второй людоед по имени Нариш. — Видали мы гномов и покрупнее!

— Да ты не пугайся, парень, — снова проговорил старый людоед успокаивающим тоном. — Говорю же: шутим мы так!

— Шутите? — недоверчиво переспросил Дарин: ему было очень не по себе в обществе двух людоедов, хот, к его удивлению, они мало чем отличались от обычных людей, ну, разве что, казались более сильными и крепкими. В их руках, бугрившимися мускулами и широких плечах угадывалась недюжинная сила. — То есть, вы не… я хотел сказать, ну…

— Не съедим ли мы вас? — усмехнувшись, переспросил Варч. — Охо-хо… брось, парень. У вас, людей, полным-полно предрассудков насчет людоедов. Вы нас до сих пор считаете дикарями, которые только и мечтают сожрать кого-нибудь?

Он покачал головой.

— Что, я, по-твоему, похож на того, кто питается человеческим мясом?

Дарин растерянно пожал плечами.

Варч был кряжистым, широкоплечим человеком с обветренным загорелым лицом. У него была черная, с проседью, короткая борода, такая же лохматая, как его шевелюра, а из-под густых бровей смотрели яркие голубые глаза. Одет он был как-то особенно ладно и аккуратно: в черную рубаху, меховую безрукавку и кожаные штаны, заправленные в мягкие сапоги. На поясе висел большой нож в простых деревянных ножнах.

Варч помешал в котелке деревянной ложкой с длинным черенком и продолжил разговор.

— Вот, к примеру, сегодня у нас на обед суп из дикого кролика, — он потянул носом. — Обычный кролик, тут их полно. Так себе кушанье, но если добавить кореньев и дикой мяты, то получается неплохая похлебка. Да что там, вот попробуете сейчас. Съесть путников, ну и ну, — он покачал головой. — Чего только люди не выдумают! Если бы вас съесть хотели, мы б вас связали или еще что. А вы — свободны, идите куда хотите, мы не препятствуем! Так, Нариш? — Варч посмотрел на второго людоеда. Тот согласно кивнул.

Нариш казался гораздо моложе Варча. Волосы и борода его были медно-рыжими, а зеленоватые глаза так напоминали кошачьи, что Дарину, при взгляде на молодого людоеда, невольно пришло на ум сходство с котом, затаившимся у мышиной норы. Нариш хлопотал у котелка с похлебкой, вскользь поглядывая на гостей. Иногда он встречался взглядом с Дариным и тут же быстро отводил глаза, но парню показалось, что в глубине кошачьих глаз мелькает что-то похожее на смех.

— Вот и Нариш согласен, — рассудительно продолжал Варч. Он облизал ложку и аккуратно положил ее на чистый лист лопуха. — Мы всего лишь предлагаем с нами трапезу разделить, поговорить о том, о сем. Глядишь, и получше про людоедов-то думать станете, а то чего только про нас не болтают! А ведь раньше-то нас и в армию вербовать не гнушались! Да только после Пфафнуса генералы не захотели, чтоб людоеды и дальше служили, о-хо-хо… а ведь мы были на хорошем счету! А ты, парень… — тут Варч перебил сам себя. — Да что же это я! Совсем из головы вылетело, старею, что ли? Что ж это я все «парень», да «парень»! А ведь у тебя и имя, небось, есть?

Он прищурил глаза и весело глянул на Дарина.

— Да, конечно, — немного приободрился тот. — Меня зовут Дарин. А это — Басиянда. Мой… э… мой слуга, в общем. А вот тот — Кехелус.

Варч хлопнул себя по коленям.

— Вот и познакомились! А то, право, даже неловко как-то. Ну, как нас зовут, ты уже знешь. Я — Варч, вот его Наришем кличут, а вон у дерева — то Саграмона. Наш генерал Пфафнус частенько говорил…

Дарин немного успокоился. Похоже, что слухи о людоедах и, вправду, были сильно преувеличены. По крайней мере, Варч казался добродушным и спокойным человеком, который вовсе не собирается немедленно сожрать гостей.

— Пфафнус? — Дарин порылся в памяти. — Генерал Пфафнус, герой войны? А мы его видели совсем недавно!

Старый людоед заинтересовался.

— И где ж вы его видели-то?

— В Лутаке, на кладбище. Он ходил навещать своих воинов.

Варч просиял от радости.

— Старина Пфафнус! — растрогано проговорил он. — Эх, вот было время! Сколько войн мы прошли вместе, сколько битв! Наше подразделение мирных горных людоедов он особенно ценил. А мы, поверишь ли, горы за него своротить готовы были!