Алмазный трон

— А, Махкра! — вскричал он, коротко взглянув на слугу. — Рад видеть тебя снова!

— Воррен, — ответил Спархок, с глубоким рендорским поклоном — полуприседающим волнообразным движением.

— Джинтал, — сказал Воррен слуге. — Будь добр, отнеси это моему комиссионеру в порт. — Он сложил вдвое лист пергамента и протянул его смуглолицему рендорцу.

— Как прикажет хозяин, — с поклоном ответил тот.

Они подождали, пока не услышали, как хлопнула передняя дверь.

— Чудесный парень, — сказал Воррен, — конечно, потрясающе туп, но я избегаю набирать в слуги сообразительных, потому что умный слуга — почти обязательно шпион. Подождите-ка минутку, — прищурился он. — Я хочу быть до конца уверенным. — Воррен пересек двор и скрылся в доме.

— Не помню, чтобы он был таким нервным, — заметил Кьюрик.

— Он живет в самой нервной части света, — ответил на это Спархок.

Через несколько минут Воррен вернулся.

— Матушка, сколько лет! — тепло приветствовал он Сефрению, целуя ее ладони. — Ты благословишь меня?

Сефрения, улыбнувшись, дотронулась до его лба и произнесла что-то по-стирикски.

— Мне страшно недостает этого, — сознался Воррен. — Хотя, может быть, я не так много сделал за последнее время, чтобы заслужить твое благословение, Матушка, — потом он посмотрел на нее пристальней. — Ты хорошо себя чувствуешь? У тебя усталое лицо.

— Наверно, из-за жары, — сказала Сефрения, медленно проводя рукой по глазам.

— Садись сюда, — сказал Воррен, указывая на мраморную скамью у фонтана. — Это самое прохладное место во всем Джирохе.

Сефрения опустилась на скамью, а Флейта уселась рядом с ней.

— Здравствуй, Спархок, — сказал Воррен, пожимая руку своему другу. — Что так быстро заставило тебя вернуться в Джирох? Ты, может, что-то забыл здесь?

— Ничего такого, без чего я не смог бы обойтись, — ответил Спархок.

Воррен рассмеялся.

— Чтобы доказать тебе, насколько я хороший друг, я не передам твоих слов Лильяс. Привет, Кьюрик, как там поживает Эслада?

— Прекрасно, мой Лорд.

— А сыновья? У тебя их, кажется, трое?

— Четверо, сэр. Последний родился после вашего отъезда из Димоса.

— Мои поздравления! — воскликнул Воррен. — Может быть и слегка запоздалые, но все-равно поздравления.

— Благодарю вас, сэр Воррен.

— Ну ладно, мне надо поговорить с тобой, Воррен, — сказал Спархок прерывая поток любезностей. — А у нас не так уж много времени.

— Вот как, опять деловой визит, — протянул Воррен.

— Вэниону удалось оповестить тебя о том, что происходит в Симмуре?

Ироническая улыбка слетела с лица Воррена и он серьезно кивнул.

— Именно поэтому я и удивился, увидев тебя здесь, — сказал он. — Я полагал, что вы отправились в Боррату. Вам удалось что-то разузнать?

— Мы напали на след, — Спархок стиснул зубы и мрачно проговорил:

— Воррен, Элана была отравлена.

Воррен с минуту молча смотрел на него, а потом выругался.

— Интересно, сколько времени у меня займет путь до Симмура? — холодно проговорил он. — По-моему Энниас нуждается в переделке, он гораздо лучше будет смотреться без головы.

— Вам придется встать в очередь, сэр Воррен, — усмехнулся Кьюрик. — Я знаю по крайней мере уже дюжину человек с тем же самым желанием.

— Как бы то ни было, — продолжал Спархок, — мы узнали, что это был рендорский яд, и что в Дабоуре есть врач, которому, возможно, известно противоядие. Туда-то мы и направляемся.

— А где Келтэн и остальные? Вэнион написал мне, что был он и трое рыцарей из других Орденов.

— Мы оставили их в Мэйделе. Они слишком не похожи на рендорцев и не умеют держаться по-рендорски. Так вот, скажи, ты ничего не слыхал о докторе Тэньине в Дабоуре?

— Это тот, про которого говорят, что он излечил королевского брата от какого-то странного недуга? Еще бы, хотя вряд ли он захочет говорить об этом. Здесь ходит множество злобных слухов насчет того, как он раздобыл это лекарство, а ты знаешь, как рендорцы относятся к магии.

— Ничего, если он сам не захочет, я заставлю его говорить.

— Все же зря ты отправился без Келтэна и остальных. Дабоур теперь очень недружелюбное место.

— Теперь я должен сделать все сам, — сказал Спархок. — Я послал им из Киприа приказ вернуться домой и ждать там.

— Через кого это ты умудрился послать из Киприа что-то?

— Это настоятель одного арсианского монастыря на окраине города, я знаю его уже давно.

Воррен рассмеялся.

— Он все еще пытается скрыть, что он сириникиец?

— Ты как всегда знаешь все, Воррен.

— Для того я здесь и поставлен. Однако настоятель хороший человек. Он умеет делать свое дело, хотя и слегка прозаичным способами.

— Ну так ты, может быть, расскажешь, что творится сейчас в Дабоуре? Мне не хочется соваться туда с закрытыми глазами.

Воррен удобно развалился на траве у ног Сефрении, положив руку на свое согнутое колено.

— Дабоур всегда был странным местом. Это город Эшанда, и кочевники почитают его за святыню. В свое время там существовало с дюжину религиозных конфессий, борющихся за власть в тамошних святилищах, — он криво усмехнулся. — Поверишь ли, целых двадцать три гробницы претендуют на звание последнего пристанища Эшанда. Конечно, большинство из них поддельные, если только они не расчленили тело святого старца на части и не похоронили его по кусочкам.

Спархок опустился на траву рядом со своим другом.

— Это интересно, — проговорил он. — А не могли бы мы оказать тайную поддержку одной из этих конфессий, чтобы подорвать позиции Эрашама?

— Это прекрасная идея, Спархок, но беда в том, что сегодня уже не существует этих конфессий. После того, как Эрашам узрел свое знамение, он потратил сорок лет на искоренение всех своих соперников. В срединном Рендоре была колоссальная кровавая бойня. Вся пустыня усеяна пирамидами из черепов. В конце концов он получил полную власть в Дабоуре и установил там такие порядки, что Отт из Земоха кажется по сравнению с ним добродушнейшим из правителей. У него там тысячи последователей, слепо выполняющих все его прихоти и капризы, почитая их за откровения свыше. Они бродят по улицам с испеченными солнцем мозгами, выискивая каких-нибудь нарушений невразумительных эрашамовых религиозных законов. Толпы немытых, завшивевших, потерявших всякий человеческий облик людей ищут любой возможности сжечь кого-нибудь у столба.

— Теперь более или менее ясно, — Спархок взглянул на Сефрению. Флейта смочила в фонтане платок и мягкими прикосновениями обтирала лицо женщины. Сефрения склонила голову над плечом ребенка, если конечно, Флейта была ребенком. — Так что же, теперь Эрашам собирает там армию?

Воррен фыркнул.

— Только идиот может назвать это армией. Они же ничего не могут делать толком — им ведь надо каждые полчаса молиться, и, к тому же они слепо подчиняются всем дурацким приказам своего одряхлевшего вождя, — Воррен рассмеялся. — У Эрашама иногда заплетается язык, а порой он просто путает слова, что не удивительно, ведь он наполовину бабуин. Однажды во время своей проповеди где-то в глухомани, он отдал неподражаемый приказ. Он хотел сказать: «Падите на своих врагов!» но что-то, видно у него спуталось, и старец завопил: «Падите на свои мечи!». Три тысячи его воинов в точности выполнили его призыв. Эрашам возвращался домой один, пытаясь понять, что же случилось.

— Ты слишком долго пробыл здесь, Воррен, — засмеялся Спархок. — Рендор начинает портить твой характер.

— Я не выношу тупость и грязь, Спархок. А сторонники Эрашама свято в них верят.

— Ты становишься хорошим оратором, Воррен.

— Презрение — прекрасная закваска для пламенной речи. Мне некому высказать все это в Рендоре, зато есть куча времени отшлифовывать отдельные высказывания про себя, — лицо Воррена посерьезнело. — Будь очень осторожен в Дабоуре, Спархок. У Эрашама есть дюжина или две последователей, о которых он, может и сам не знает, но в действительности всем в городе заправляют именно они. А они такие же спятившие, как и сам старец.