Иллюзия обмана (СИ)

С того момента, как Кайниол узнал о своём происхождении, прошло действительно немало времени. Наступала пора привыкания к данности и осмысления нового пути. Юношеское нетерпение не находило выхода, душа искала виновных в любом промедлении, а кровь Арнита требовала решительных действий. Власти он более опасался, чем желал, а потому начал мечтать о том, как откроет глаза Правителю на его злодеяния, а потом по-императорски простит его и откажется от Короны! Навсегда! И пускай его потом уговаривают. Ругают. Благословляют. Парень упивался картиной так хорошо продуманного, красивого поступка и уже чувствовал себя таким благородным героем, что снова начинал торопить медлительное время и нестись на месте.

Впрочем… иногда в его душе взыгрывала природная властность. Или властолюбие? Зачем же отказываться? Внутренний голос обретал металлический оттенок: "Этого Арнита нужно будет судить! За навсегда печальные глаза мамы. За дюков. За то, что простой мальчик из Дросвоскра должен будет возвращать отобранное". Как он будет вершить правосудие, Наследник не знал, но чувствовал, что это необходимо… Его ли самолюбию, мстительной ли кридонской крови, закону, народу Сударба? Не всё ли равно — необходимо! И довольно об этом…

Если бы в это время он был способен придержать свой пыл, то не наделал бы и десятой части тех глупостей, которые задумал, а в дальнейшем последовательно совершил…

Но… Его Императорское Высочество принял решение… Стало быть, учиться предстояло исключительно на своих ошибках да на чужих судьбах.

II

Последнее время Командир Мэнигской Квадры стал чем-то вроде личного консультанта при Императорском Советнике. Наместник до сих пор побаивался синеватых, почти не мигающих глаз этого человека. Однако больше опереться было просто не на кого. К тому же Алчап со своими солдатами, единственный умудрился прочно обосноваться в Амграмане. Прямо в самом гнезде заговорщиков. Добраться до них он пока не мог, но, по крайней мере, был в курсе их дел.

Наместник задумчиво постучал по своему амулету. Алчап молниеносно возник перед ним. Почтительно поклонился и замер, бесстрастно глядя в пространство. Цервемза попытался перехватить его тяжёлый взгляд и снова поймал себя на мысли, что лицо Командира ему кого-то напоминает: "Из прошлого, что ли? Только тогда он был совсем молодым и, кажется, как-то связан с Арнитом… Кто-то из кридонских знакомцев? Судя по говору — пожалуй… Если так, нужно у Ревидан спросить. Вдруг она помнит? Впрочем, откуда эта самовлюблённая курица может знать, с кем там водился её муженёк. Да и какое это теперь имеет значение? Он мне выгоден! И, кажется, верен". Наместник не сразу смог сосредоточиться на отчёте подчинённого.

Похоже, Командир принял молчание Цервемзы за полный разнос. На лице Алчапа даже появилось какое-то выражение. Не то чтобы удивлённое или растерянное. Просто — выражение…

Он прекрасно видел, что Цервемза его не слушает, поэтому придал своему голосу как можно больше убедительности и начал докладывать о вещах и без того известных. Он вообще предпочитал рассказывать своему повелителю только то, что могло убедить его в непобедимости амграманцев. Полной преданности Алчапа. Да ещё в том, что Квадра прилагает все усилия к подавлению бунта. Правда, он и сам не до конца понимал, отчего в Дросвоскре общие правила не действуют. Но Командир решил так: ему доверяют и, если сочтут нужным — сами расскажут. Так даже безопаснее. Мало ли как Цервемза захочет уточнить детали. Способов много. Причём болезненных больше…

Убедившись, что Наместник наконец стал вникать в суть разговора, Алчап продолжал:

— Позволительно ли мне высказать своё мнение? — предельно учтиво поклонился он.

— Позволительно, позволительно! — с усмешкой пробормотал Советник

— Если столицу Дросвоскра невозможно захватить, то окружить её нам никто не мешает. Со дня на день в Амграману должны начать приходить торговые караваны. А вот они возьмут и не дойдут. Может, оказавшись в изоляции, бунтари станут посговорчивей?

Это была, вероятно, не самая блистательная идея. Но другой у Отэпа не было. А смотреть, как один за другим гибнут сударбские мальчишки, которые едва старше Кайниола, он уже не мог. И потом, от блокады столицы Дросвоскра пострадает кто угодно, только не сама Амграмана.

Наместник нахмурился, прикидывая, нет ли в словах Командира подвоха. Потом помолчал, соображая, насколько ещё затянется операция по его вступлению в должность. Наконец, всё взвесив, величественно кивнул.

III

Вернувшись из многонедельного небытия, Римэ так и не смогла до конца понять, в каком из миров находится. Не помнила она и того, как сюда попала, где жила и чем занималась до этого. Изредка память или фантазия рисовали картины невиданного и чуднóго мира, откуда была родом её душа. Мэнигские апартаменты казались ей то загадочной пещерой, будоражащей утомлённое воображение. То превращались в пышный дворцовый зал, готовый для мудрёной церемонии. То становились простецкой, но такой чудесной комнатушкой в гостинице. То оказывались глухой тюремной камерой, откуда невозможно выбраться.

Чаще всего Прорицательница бывала теперь одна, если не считать громадного чёрного кота. Днём зверь неотлучно следовал за ней сопровождая, куда бы она ни направлялась. Ночью мохнатый страж устраивался у своей подопечной в ногах и стерёг её сны. При появлении чужих он бесследно исчезал. А может быть, это и не кот был вовсе…

Иногда, правда, намного реже, чем хотелось, к ней заходил Кинранст. За то время, что она жила в этом странном дворце, он сильно постарел и изменился. Римэ никак не могла понять, как именно: то ли повадка стала другой, то ли голос, то ли облик, то ли цвет глаз… Волосы поседели и отросли, превратившись в густую гриву. На внешние изменения Римэ старалась не обращать внимания. Но как не заметить, что любимый полностью к ней охладел? Нет, он оставался предупредителен и разговаривал с ней, неизменно улыбаясь. И всё…

Потом Кинранст перестал приходить. Зато зачастил Цервемза.

И однажды она поняла — жизнь кончилась… Цервемза убил Кинранста… Дальний мир снова звал её. Но пока Римэ была обязана продолжать существование, чтобы отомстить. Как это сделать, она не знала — последнее время враг никогда не появлялся в одиночестве. За ненавистным Советником мрачным призраком всегда следовал глава Квадры.

IV

Наследник Сударбского Престола сидел на столе. Меланхолично жевал громадное яблоко и, беспечно качая босой ногой, болтал о том о сём.

— Отэп! Куда ты постоянно исчезаешь? — Кайниол прекрасно знал ответ, но считал, что, если прикинется несведущим дурачком, быстрее может выведать всё, что захочет.

Он ещё не привык воспринимать друзей как подданных. Да и они продолжали обращаться с ним как прежде. Все, кроме Отэпа, который смотрел на него с тем сочетанием печали и надежды, с каким может смотреть старый преданный вассал на молодого сюзерена, который ещё только примеряет корону и мечтает стать самым лучшим, справедливым и мудрым из правителей, когда-либо сидевшим на престоле.

— Ну-у! Юный господин, для Наследника вы слишком неосведомлены, а для простого мальчишки — слишком самоуверены, — пытался отшутиться воин. — Мне приходится покидать гостеприимные стены вашего дома исключительно по делам службы.

— Скажи, а в Мэниге ты бываешь?

— В любом месте Сударба, где необходимо, — покровительственным тоном отвечал Отэп.

— А… этого, — у парня пересохло во рту, — часто видишь?

— Императора Арнита? Пока стараюсь вовсе не пересекаться. Не время ещё…

Опять это проклятое не время!

— Слушай, а как тебе удаётся так быстро перемещаться по Империи? Караван в столицу идёт много недель. Экипаж — несколько часов. Ты же за день можешь несколько раз пересечь Сударб из конца в конец? — спросил он как бы между прочим.

— У нас… Ну, в смысле, у Квадры есть особые перемещающие коврики, — Отэп порылся в своих вещах и достал оттуда нечто вроде потёртого половичка. — Расстилаешь. Становишься на него. Называешь место назначения. И идёшь в заданном направлении.