Судьба Убийцы (ЛП)

- Чего ты хочешь? - спросил он.

- Не знаю, - признался я. Я не чувствовал себя бесстрашным, но, тем не менее, я подошел и наклонился к перилам. Янтарь пробудила во мне надежду, и с надеждой она пробудила сомнения. Хотя я был уверен, что Пчелка была потеряна для меня, я хотел мстить. Больше, чем мести, я хотел собственной смерти. Если бы я мог пойти в Клеррес и убить столько, сколько мог или умереть в попытке, это было бы хорошо. У меня было достаточно времени, чтобы тщательно обдумать эту месть.

Но теперь я хотел, чтобы Пчелка была жива, чтобы я мог ее спасти. Если она не окажется жива, я тоже предпочту умереть, чтобы все мои неприятности, наконец, закончились. Разве я не хочу мщения? Не сегодня, решил я. Я слишком устал от всего этого. Если бы я мог найти Пчелку и убежать, и жить спокойно с моим ребенком где-нибудь, этого было бы достаточно.

- Ты думаешь, моя дочь жива? - спросил я корабль.

Его голубые глаза закружились, как будто фонари сияли сквозь вращающееся синее стекло.

- Я не знаю. Но это не имеет значения для заключенной между нами сделки, между Янтарь и мной. Я доставлю тебя в Клеррес, как только смогу. Я знаю дорогу. Я был там, когда был порабощен Игротом. Если ваша дочь жива, вы ее спасете, и даже если это не так, вы уничтожите это гнездо уродства. Тогда мы вернемся сюда и поплывем вверх по реке, и Янтарь достанет еще Серебра для меня. Достаточно Серебра, чтобы стать драконами, которыми я должен был стать.

Я хотел спросить его, что он будет делать, если мы умрем. Я был уверен, что он все равно вернется в Келсингру и потребует Серебро. Так почему он не сделал это прямо сейчас?

Потому что ваша месть - это еще и месть за драконов. Он сделал паузу. Я ждал. Как дракон, я не могу перенести тебя туда. Только как корабль я могу доставить вас так далеко. Поэтому мы идем вместе, чтобы отомстить. И тогда мы будем свободны, чтобы стать теми, кем мы всегда были.

Медленно я осознал, что губы Парагона не формируют эти слова. Я слышал его, и я знал смысл его слов. Он так же отвечал на мои мысли, как на мои слова. Это было похоже на Скилл, и это было похоже на Уит, но оно не было ни тем, ни другим. Я медленно поднял руки с поручня.

Теперь я тебя знаю. От меня не скрыться, если я захочу поговорить с тобой. Но сейчас я скажу только это. Не мешай моей и ее воле. В Клеррес мы идем, чтобы положить конец тем, кто мучил ее и украл ее ребенка. И затем мы возвращаемся в Келсингру, чтобы стать драконами. Уходи. Принеси, то за чем она тебя послала. Успокойте Брэшена и Альтию настолько, насколько сможете.

Последнее, что он сказал, звучало так, будто он просил меня позаботиться о том, что его кошек кормят, пока он далеко. Как он мог так ничтожно мало чувствовать к ним?

Ты бы предпочел, чтобы я ненавидел тех, кому я служил как раб?

Я со всей силы поднял стены. Может ли он действительно проникать в мой разум, когда захочет? Как он представлял месть? Если мы найдем Пчелку живой, и захотим сразу убежать с ней, будет ли он противостоять нам? Я оставил эти вопросы на потом. Возможно, пока мне нужно было знать только то, что он поведет нас к Клерресу.

Я пошел в маленькую каюту Янтарь. Было темно, но я не хотел возвращаться за фонарем. Мои вещи лежали в углу, под койкой. Я нащупал их и вытащил из под вороха одежды Янтарь и Спарк, которые каким-то образом умножились, заполнив все имеющееся пространство. Я рылся в поисках дневника снов, и пока я делал это, мои пальцы коснулись ткани, в которую было завернуто Серебро, отданное мне Рапскалем. Небольшое предательство, что она залезла в мою сумку и взяла Серебро, однако я привык к ее маленьким изменам. Когда я сердито откинул сверток ткани в сторону, чтобы достать дневник, я почувствовал тяжелые стеклянные колбы, которые генерал дал мне. Медленно я развязал ткань, раскрыл ее и поднял флаконы. Ранний звездный свет начинал проникать через крошечное окно, и вещество в стекле отвечало ему неземным блеском. Серебро внутри все еще кружилось в медленном танце. Оба сосуда были полны до краев, заперты и запечатаны, также как, когда Рапскаль вложил их мне в руки. Жидкая магия. Скилл в чистом виде, независимо от крови человека или дракона. Я снова перевернул флакон и наблюдал медленное течение жидкости в стекле. Я задавался вопросом, сколько Янтарь дала Парагону. Было ли этого достаточно, чтобы осуществить его трансформацию? Если он станет непокорным или опасным, смогу ли я ему предложить это, как взятку? Драгоценные вещи. Опасные вещи.

Я снова сложил сверток и сунул его в сумку. Я зря обвинил Янтарь. Она как-то достала Серебро и скрыла это от меня. Так же, как я скрыл от нее. Мысль о том, что, возможно, я был таким же обманщиком, как и она, только разозлила меня. Мне хотелось, чтобы она ушла, и чтобы… И чтобы Шут вернулся? Истина моих размышлений внезапно осенила меня. Нельзя было не признать, что мои взаимоотношения с Янтарь сильно отличались от того, что я думал и чувствовал по отношению к Шуту. Мне захотелось затрясти головой, как собака, стряхивающая воду, но я знал, что это бесполезно. Я аккуратно взял дневник Пчелки в руки и толкнул сумку на свое место.

- Вы не очень-то торопились, - заметил Брэшен, когда я снова вошел в каюту. Я заметил, что Клеф присоединился к нам. Он не сидел за столом, а сгорбился на низком табурете в углу, с кружкой ликера в руках. Взгляд, которым он меня окинул, не был дружеским. Я тоже не чувствовал особого дружелюбия. Несомненно, он видел, как я разговаривал с Парагоном и пришел рассказать Брэшену.

- Я остановился, чтобы поговорить с Парагоном, - признался я.

Брэшен сжал челюсти, и Альтия выпрямилась, как будто собиралась наброситься на меня. Я предостерегающе поднял руку.

- Он подтвердил свою сделку с Янтарь. И упомянул, что у него и других драконов могут быть свои причины, чтобы помочь в наших поисках. - Я посмотрел на Янтарь. - Я хотел бы знать, что происходит. И я хотел бы знать, как ты получила Серебро, когда Рейн и Мальта отказали в твоей просьбе.

Альтия была слегка шокирована. Брэшен притих.

- Я не украла его, - сказала она тихим голосом. Я ждал. Она вздохнула. - Оно было предоставлено мне, в частном порядке, тем, кто знал, что это может вызвать большие проблемы, если другие люди узнают об этом. Я бы предпочла не раскрывать личность того, кто это был. - Она смущенно поджала губы.

- Как будто нам не все равно, - саркастически проворчала Альтия. - Покажите нам ваше «доказательство», что ваш ребенок жив. Что вы не уничтожили наши жизни впустую.

Было очевидно, что любое сочувствие, которое она когда-либо испытывала к нам, было сожжено. Я едва мог обвинить ее, но все же я почувствовала нарастающую ярость, услышав, как она так говорит о Пчелке.

Я аккуратно положил дневник на стол и сел, обхватив руками обе его стороны. Никто не должен касаться его, кроме меня. Я заставил свой голос звучать ровным тоном и обратился к Янтарь.

- Что именно ты хотела, чтобы я прочитал из дневника?

Думаю, она знала, насколько я был близок к иррациональной ярости. Я зависел от ее милости, милости этих незнакомых людей и их ненадежного корабля, и они требовали, чтобы я «доказывал» им, что мой ребенок был достаточно особенным, чтобы заслужить спасения от людей, которые наслаждались пытками. Если бы у реки был какой-то «берег», я бы сразу же потребовал высадить меня и ушел ото всех.

- Пожалуйста, прочитай сон, в котором двуглавый человек дает тебе пузырек с чернилами, чтобы ты выпил их. И ты стряхиваешь куски дерева и становишься двумя драконами. Я думаю, что этот будет наиболее понятен, для всех присутствующих.

Я затих на мгновение. Неоднократно я обвинял Шута в том, что он «интерпретирует» прогнозы своих снов задним числом, приспосабливая их к тому, что на самом деле произошло. Но это, по крайней мере, показалось мне предельно ясным. Я просмотрел дневник снов Пчелки, пока не нашел его. На мгновение я задержал взгляд на созданной ей иллюстрации. Рука в перчатках держала небольшой стеклянный пузырек. На заднем плане я тянулся к нему с нетерпением. В глазах, которые она мне дала, были синие вспышки. Она подкрасила «чернила» внутри флакона желтым и серым цветами. Это было не серебро, но я понял, что это должно было быть именно оно. Медленно я прочитал ее слова вслух, а затем перевернул книгу и предложил иллюстрации Альтии и Брэшену. Альтия нахмурилась, а Брэшен откинулся назад и скрестил руки на груди.