Судьба Убийцы (ЛП)

- Я люблю его, - слабо сказала Альтия. - Моя семья рисковала всем, чтобы купить его, только благодаря этому его не разобрали на части, и это дало нам возможность спасти Проказницу и моего племянника. Все эти годы, Брэшен и я защищали его. Как вы думаете, другие капитаны хотели бы иметь такой корабль? - Она сделала медленный вдох. - Но ты нас разорила. Вы понимаете это? Несомненно, вы считаете меня эгоисткой, потому что я думаю только о нашем будущем, но кроме наших жизней, у Брэшена и меня ничего нет. Ни дома, ни владений, ни своего дела. Ничего. Мы зависели от Совершенного, заботились о нем, когда никто больше не доверял ему, удерживали его от резкости и неразумного любопытства. Вы, кажется, считаете его жизнь несчастной, но это было лучшее, что мы могли ему дать. Мы часть его, и он часть нас. Что с нами будет, если он станет драконом? Или двумя драконами? Какое наследие мы оставим для нашего сына?

Она остановилась, и я смотрел, как она пытается совладать с собой.

- А если Серебро не даст результата, и он никогда не сможет стать чем-то большим, чем сейчас? Это, пожалуй, еще хуже. Разве ты не помнишь, каким несчастным он был, когда мы впервые воскресили его, слепого и оскорбленного, полного ненависти? Ты должна помнить. Ты была среди тех, кто это видел. Ты думаешь, потом было легче? Но мы восстановили его, подарили ему сердце, мир и радость. Он провел нас сквозь бури, смеясь над нашим страхом! Спокойный как море, когда он держит нашего ребенка в руках и погружает его в воду, чтобы заставить его хихикать. Все, это теперь ушло. Он никогда не будет радоваться тому, что снова станет кораблем. Вся репутация, которую мы восстановили для него, все наши годы вместе ... Все испорчено. Все потеряно.

Альтия медленно повернулась, ее голова упала на сложенные на столе руки. На моих глазах она уменьшилась, и теперь я видел серые нити в ее темных волосах, вены и сухожилия на спине и на ее сильных руках. Брэшен протянул руку через стол и положил ладонь поверх ее руки. Некоторое время за столом царила тишина. Я чувствовал себя пристыженным тем бедствием, которое мы навлекли на них. Я не видел эмоций на жестком выражении лица Янтарь. Мне снова пришло в голову, что, несмотря на мою долгую связь с Шутом, я никогда не смогу предсказать, что может или не может сделать Янтарь.

Брэшен сдержанно произнес слова, поглаживая грубые волосы жены.

- Альтия. Мы справимся, моя дорогая. С палубой или без палубы Совершенного под нашими ногами, мы с тобой продолжим дело. - Он сглотнул. - Возможно Бой-О (Примечание: сын Альтии и Брэшена) все еще остается на палубе Проказницы. Она - такой же семейный корабль, как и Совершенный, и Са знает, что сын Кеннита немного проявляет интереса к жизни на море...

Я услышал, как его голос дрогнул, и увидел медленное осознание, крадущееся по его лицу. Если Совершенный снова сможет стать драконом, сможет и Проказница. Так сможет любой или все из живых кораблей. Янтарь уничтожит не только их. Когда она дала Серебро Совершенному, она свергла династии торговцев Бингтауна, которые владели живыми кораблями. Сам Бингтаун, этот великий торговый центр, всегда зависел от живых кораблей, перевозивших сокровища Дождевых Чащоб. Теперь живые корабли уйдут в историю, а вместе с ними и судьба старых семейств, которые ими владели.

Альтия подняла голову и уставилась на Янтарь.

- Почему? - спросила она надтреснутым голосом. - Почему бы не спросить сначала нас, почему бы не сказать нам, что вы собираетесь делать? Почему бы не дать нам немного времени, чтобы спланировать, как мы могли бы справиться с такими огромными переменами? Ты думала, мы откажемся от Совершенного, от того, чего он так искренне желает? Разве вы не думали, что идея могла быть преподнесена ему медленно, в более безопасном месте? - Она говорила о корабле, как о своем ребенке. Особенном ребенке, но все равно любимом. Ребенке, которого она сейчас потеряет в его безумии. Было больно становиться свидетелем такой ужасной потери, но Янтарь была непреклонна.

- Я должна была это сделать, - сказала она. - И не только ради Совершенного, - она посмотрела на меня. - Все началось из-за Совершенного. Прости, Фитц. Я хотела рассказать тебе, что я запланировала. Вот почему мне нужно было Серебро. Я не собиралась просто дать его ему. Но когда я разговаривала с Парагоном сегодня вечером, он спросил меня, приятно ли мне снова оказаться на корабле, даже если я никогда не стану моряком, каким я должна была стать. Я сказала ему, что не думаю, что должна была стать моряком. А он сказал, что он никогда не должен был становиться кораблем, что он должен был быть драконом… Внезапно кусочки того, что он говорил, пересеклись с записями в дневнике Пчелки, и я поняла, что она имела в виду. Она предсказала свое выживание. Я уверена, что Пчелка жива. И, вероятно, все еще находится в руках похитителей. Они отвезут ее в Клеррес. Каким путем мы не можем знать, но мы знаем, куда ведет этот путь. Мы также знаем, что она не может оставаться в их руках ни на мгновение дольше, чем мы можем позволить. Мы не можем путешествовать бесконечно и начинать все заново, мы не можем останавливаться, чтобы найти другие корабли и договариваться о проходе, переходя от одного порта к другому и надеясь, что мы достигнем Клеррес вовремя. Мы должны добраться до Клерреса так быстро, как можем. И живой корабль, который знает путь, - это наш лучший шанс спасти ее.

Надежда, не оправдывающаяся слишком часто, становится врагом. Я слышал ее слова, и они не заставляли мое сердце прыгать от радости. Вместо этого я почувствовал сильный гнев. Как она посмела? Как она смеет говорить такие вещи перед незнакомыми людьми, как смеет она издеваться над моей безнадежной фантазией? Затем, как волна, которую уже не остановить, надежда обрушилась на меня. Она схватила меня и потащила за ракушками в свои глубины. Я забыл все другие события того дня, мне не терпелось узнать:

- Пчелка, жива? Как? Почему ты так уверена?

Она повернулась ко мне. Ее рука перемещалась по столу в поисках моей. Она сжала ее, прохладным касанием пальцев, окружив мои. Я не мог прочесть ответ в ее бледных, пустых глазах. В ее голосе я услышал заботу.

- Это в ее дневнике снов, Фитц. Ох, точно не прописано, но были сны, которые она назвала наиболее вероятными. События, которые, как она верила, скорее всего, произойдут. Она описывала эти моменты образами, а не словами. Я всю жизнь училась читать сны. И ее сны собрались вместе так же прекрасно, как осколки сломанной посуды аккуратно сложенные воедино.

- Дневник снов?, - воскликнула Альтия. - Яйца и сиськи Са! Что за дневник снов и почему это заставило тебя уничтожить нас?

Янтарь повернулась к ним лицом:

- Потребуется время, чтобы объяснить ...

- Время, которое, как я полагаю, ты должна была потратить еще несколько дней назад. Итак, начинай сейчас. - Гнев Альтии был нескрываем.

- Хорошо. - Янтарь серьезно приняла упрек и не стала оправдываться. Она сжала мою руку. В ее голосе было сожаление, когда она сказала: - Фитц, я знаю, что ты будешь против, что я прошу об этом, но, пожалуйста, возьми с собой дневник снов Пчелки, а я объясню Альтии и Брэшену, что это такое и почему каждый из ее снов столь важен.

В последнее время я ощущал только огненный поток гнева и ослепительный красный цвет ярости. Теперь я чувствовал, как будто лед образовался в глубине моего живота и распространился оттуда. Холод, который почти успокоил мое сердце, охватил меня. Я уставился на нее, неподвижно застыв от ее черствости. Она посмотрела на меня. Что она увидела? Тень? Образ?

- Фитц. Пожалуйста. - Брэшен не взглянул на меня, а уставился на свои руки. - Если вы сможете помочь нам понять, что это такое ...

Его слова затихли. Молча я поднялся, оттолкнув стул бедром, и вышел из каюты. Я не пошел в комнату Янтарь, где лежали мои вещи. Вместо этого я шел один в темноте среди жужжащих насекомых, пока не оказался на носу корабля.

Парагон выглядел задумчивым. Его сутулые плечи были человеческими, но теперь его шея была длиннее, и его голова рептилии была прижата к груди. Это беспокоило меня, как немногое в моей жизни. Я откашлялся. Он повернул голову на извилистой шее, чтобы посмотреть на меня. Глаза у него были все еще синие. Это была единственная черта, которую я мог распознать.