Особенный, или Помеченный болью (СИ)

- Неугомонное создание, - прошипел вампир. – Акробатику решил устроить.

Аластер резко развернулся, сделал пару шагов в сторону. Он с оглушительным напором впечатал Даэрина в стену и с упоением запустил клыки в оголенную шею, неглубоко прокалывая кожу под радостно протяжное аханье. Его ладонь быстро нашла чужую, соединяя печати в уже привычном жесте. Каждый сжал кисть под локтем партнера, запуская цепную реакцию.

Татуировки оживились, резво змеясь и переплетаясь между собой, пронзая кожу острыми шипами сладкой боли. Глубокие толчки уже не имели особого значения, являясь лишь инерцией, так как организм начал вскипать от выбрасываемых печатью гормонов. Тяжелое дыхание смешалось, когда окровавленные губы Аластера накрыли эльфийские, и остановилось на несколько мгновений в скованных мягкой судорогой телах, когда печати обрушили на своих хозяев всю гамму ощущений и эмоций. Щекочущие спазмы расползлись по их мышцам, расслабляя и позволяя начать медленный, ленивый поцелуй.

Они вложили в легкое касание губ частичку тепла и благодарности, наивной радости и горчащей боли. Даэрин сминал губы любовника, втягивая воздух через нос, замечая, что ноги больше не держат, расцепляясь на пояснице вампира. Однако соскользнуть ему не дали, мягко придержали и уложили на кровать.

- В душ пойдешь? – счастливо улыбаясь, промурлыкал Аластер.

- Нет, - Киран капризно помотал головой.

- Ну как знаешь, - усмехнулся Ламиа, коротко коснувшись губами его скулы.

Аластер ушел в ванную и вернулся с влажным и сухим полотенцами. Он кинул их на голый живот эльфа, довольно усмехаясь, словно натворил пакость. Не дожидаясь реакции, он ополоснулся, постояв с полминуты под струями прохладной воды. Обтеревшись, Ламиа мигом забрался под одеяло к уже раздетому и разморенному грозному демону.

- Опять будешь на меня смотреть, - сонно пробормотал Даэрин.

- Немножко, - подтвердил Аластер, удобнее укладываясь.

- Только в уши больше не дуй, - предупредил Киран и, подумав, добавил: - И не экспериментируй.

- Как получится. Красочных снов.

- Темной ночи, - отозвался эльф.

Вампир невесомо поцеловал Даэрина в макушку, плотнее укутывая одеялом. Аластеру нравилось находиться рядом, когда осколок души засыпал или просыпался. В такие моменты в Киране скользила эльфийская мягкость, что-то воздушное и в то же время томительное. И это состояние можно было поймать только в бессознательные мгновения, на грани сна и реальности.

Аластер любовался расслабленным лицом Даэрина, яркими волосами. Он наслаждался собственническими объятьями и родным запахом и ощущал легкость и спокойствие. Однако он не проводил всю ночь в постели. Когда эльф крепко засыпал и сам переворачивался на другой бок, вампир аккуратно выбирался. Он прикрывал угол кровати плотной шторой, приспособленной специально для таких случаев, отгораживая тусклый свет околостольной лампы-лианы.

Теперь Ламиа понимал, зачем Мик поставил письменный стол вплотную к хозяйскому ложу. Верный и очень продуманный шаг: так Аластер мог наблюдать за Кираном, просто скосив глаза. Очень удобно. Он вернулся к своему занятию, которое так варварски прервал возбужденный Даэрин. Это ничуть не расстраивало его, наоборот, любое проявления внимания или активность со стороны эльфа воспринимались с хорошо скрываемым трепетом. Рано ему еще знать о своей власти над Ламиа.

В подобные ночи Аластер чувствовал себя целым, даже цельным. В его особняк проникала едва уловимая аура родного уюта, настоящего и желанного, создавая то место, в которое хочется вернуться, назвать домом. Его мысли постепенно уходили в другую, далекую от экономики, сторону. Он думал, правильно ли поступил, предложив эльфу съехаться, не поторопился ли. Киран только неопределенно пожал плечами и взял время для размышлений. Ведь это будут не просто походы в гости - два сильных и могущественных хищника должны будут ужиться на одной территории. А в том, что Даэрин хищник, Аластер не сомневался.

Вампир вздрогнул от неожиданного стона. Даэрин нахмурился во сне, его брови чуть опустились к переносице, а губы искривились, голова мотнулась чуть в сторону.

- Еще, - раздался едва различимый хрип.

Аластер уловил в этом коротком слове столько болезненности, что застыл.

- Ночь, - сорвалось с побелевших губ.

Ламиа дернулся было вперед, дабы разбудить эльфа, но остановился, так и не дотронувшись до него. Он словно дополнительным чувством подметил, что так делу не поможешь. Аластер тихо поднялся, обошел кровать и лег поверх одеяла, бережно обнимая Кирана со спины.

- Одна ночь, - повторил Даэрин, сильно напрягаясь.

Аластер расслышал всего три слова, повторявшихся и выстраивавшихся в единое предложение: “Еще одна ночь”. Киран сквозь пелену сна переживал кошмар подземелья. Его не охватила агония, не била истерика, не душили надрывные стоны. Нет. Но тело натянулось струной, редкие слова сопровождались хрипом, а кожа покрывалась испариной.

Аластер прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Он точно не понимал, зачем это делает, почему просто не вернет осколок в реальность. Сейчас он хотел прогнать кошмар, но прогнать надолго, поэтому мягко прижался губами к уху Даэрина, тихо нашептывая:

- Я здесь. Слышишь меня? Я здесь, - на грани миража выдыхал Ламиа. – Иди ко мне. Все хорошо, Эри. Я с тобой.

Вампир не шевелился, проговаривая свою мантру. Он прерывался, менял слова, хотя они всегда значили одно и то же. Аластер звал, просил эльфа вырваться из тьмы и прийти на голос, поверить и принять, довериться ему в этой непроглядной мгле.

- Эри. Иди же ко мне. Я чувствую - ты рядом.

- Одна ночь, - проскрежетал Киран.

- Она уже заканчивается. Душа моя, дотронься до моей руки, - Аластер положил свою ладонь в миллиметре от чужой. – Ну же, я здесь.

Даэрин продолжал безмолвно страдать, изредка успокаиваясь, убаюканный мерным нашептыванием. Напряженные плечи вздрагивали, как от холода, а губы обесцветились от напряжения.

- Эри, возьми мою руку. Давай, душа моя, - чуть громче настоял вампир.

Рука эльфа дернулась, пальцы легли в раскрытую ладонь. Аластер осторожно сжал чужую кисть, беря ее так, чтобы Дэарин смог сжать в ответ.

- Да, ты нашел меня. Теперь я рядом. Ты чувствуешь мое тепло. Дай мне почувствовать твое - сожми руку, - взволнованно выдохнул Ламиа. – Спаси меня от вечной тьмы.

В это мгновение на ладони Аластера сомкнулась мертвая хватка. Эльф приложил такую силу, что мог бы сломать кости любому уязвимому существу.

- Спасибо, - с облегчением прошептал наследник Высокого Дома.

Даэрин медленно расслабился в родных объятьях. Лицо разгладилось, раскрашивая болезненную бледность. Его дыхание выровнялось, и страшные хрипы больше не разносились по комнате. Эри спал всю оставшуюся ночь спокойно, только его ладонь продолжала отчаянно цепляться за другую, теплую и нужную, сдавливая до побеления пальцев.

========== Горечь отношений ==========

Комната Даэрина, оказавшаяся спасительным убежищем в эту минуту растерянности и смятения, утопала в полумраке. Аластер сидел на полу, сжимая в руках маленький теплый комочек. Желтый нилде обхватил торс вампира хвостами, словно оберегая, даруя свою защиту, и, возможно, от этой заботы становилось спокойнее. Возможно…

Ламиа мог поинтересоваться или хотя бы предположить, но не делал этого ранее. А зря. Ведь сколько живет Киран на свете? Тысячу лет, две, три? Множество столетий. И до недавнего времени они с Аластером не знали о своей связи. Однако тянущее чувство внутри не хотело пропадать, пульсируя тупыми спазмами, заставляя его задуматься. Доверял ли ему эльф? Ламиа в сотый раз прокручивал события прошедшего часа.

Они с Даэрином находились в большой гостиной и обсуждали небольшое, но важное событие. Через несколько месяцев у Мика будет день рождения. И не просто праздник, а юбилей – сто пятьдесят лет. Киран узнал, в каком году родился фея. Он вышел на тех, кто продал парня в бордель, от них к другим и так далее. Оказалось, что его похитили из племени фей почти сразу после рождения и долго удерживали взаперти, выжидая, когда он пробудится. Не дождались и решили избавиться, однако все равно боялись причинить вред мальчишке. А ему-то всего-навсего понадобилось несколько лет спокойствия и подобие душевного умиротворения.