Мартлет и Змей

– Ну же, мои хорошие, где вы прячетесь?

Моран склонился над печкой в чьей-то каморке под лестницей – должно быть, здесь жила одна из господских служанок: обстановка была очень бедной – своим появлением волшебник испугал двух мышей, вольготно устроившихся на скамье, которая служила здесь кроватью.

Он чиркнул пальцами, и с них в черноту печки спрыгнула искра. Смятая комком солома вспыхнула, и на миг чародей углядел то, что так долго и безуспешно искал: оскал вытянутой пасти и длинный язык, напоминающий дерганые огоньки. Но в следующий миг огонь погас, и напоследок круглый глаз с вертикальным змеиным зрачком, принадлежащий ускользнувшему существу, будто бы нагло подмигнул волшебнику – его обладатель радовался неудаче охотника. В каморке вновь стало темно, а печка выкашляла дымную тучу.

– Нет уж, не скроешься, – сквозь зубы прошипел маг и, нечаянно стукнув клеткой о дверной косяк, от чего та отозвалась громким звоном, бросился в следующее помещение с камином, преследуя хитрого беглеца.

Моран ворвался в очередной зал – судя по длинному дубовому столу и многочисленным стульям, это была обеденная зала Бремеров. Ловко перепрыгивая через разбросанную утварь и перевернутую мебель, маг сразу направился к погашенному камину. Подхватив стоящую рядом кочергу, он принялся шевелить холодные угли, одновременно шепча слова заклинания, при этом раздувая и раззадоривая пламя из появившейся вдруг небольшой искры. Маг отшвырнул кочергу и выжидающе поднес клетку к камину; пальцы коснулись дверцы, готовые ловко запереть ее…

–  Vietta Flamos! [22]– Еще некоторое время волшебник с надеждой смотрел на огонь, но тот никак не желал принимать нужную форму и вскоре потух.

Снова ничего. Снова! Как и во всех остальных залах, комнатах и переходах замка, где он уже успел побывать сегодня.

За окнами сгустилась ночь, и в зале уже нельзя было ничего разглядеть. Моран обернулся и взял со стола подсвечник. Чирк пальцами… искра… фитиль… Ну вот, на свече огонь прекрасно горел.

Пффф… – раздался легкий шорох в камине, от чего волшебник сперва вздрогнул, а после улыбнулся.

Он поставил подсвечник на стол, осторожно подкрался к очагу и приготовил клетку, выжидая.

– Vietta Flamos! – едва слышно прошептал Моран, и искра перекочевала на угли. Дернувшись, точно алая блоха, обпившаяся эля, она тут же погасла, но маг не собирался сдаваться.

– Ну давай же… давай… Vietta Flamos! Vietta Flamos!

Искры запрыгали в камин, и волшебник так подался вперед, согнув спину и почти что ткнувшись носом в решетку, что можно было подумать, будто он вознамерился залезть в нишу полностью. Ожидание и охота так увлекли его, что он, казалось, не замечал того, что происходило в этот момент за его спиной.

Из дрогнувшего в какой-то миг огонька свечи на столе вылез огненный коготь, загнутый и острый. За когтем – палец, за пальцем – лапа с еще двумя такими же. За лапой – предплечье и локоть. И вскоре на стол целиком выбралось необычное существо. Своим видом тварь походила на ящерицу с четырьмя трехпалыми лапами и вытянутой головой. Ярко-алая чешуя зверя постепенно перетекала в огонь на спине, который напоминал гребень. Раздвоенный хвост оканчивался пламенными лепестками, а из пасти торчали кривые клыки. И совершенно точно это существо могло ухмыляться – сейчас его рожа выражала нескрываемое торжество, смешанное с коварством и удовольствием от готовящейся подлости.

Ящерица осторожно подкралась к краю стола. Вертикальные зрачки превратились в ниточки и вперились в согнутую спину волшебника, все пытавшегося найти в камине признаки этой самой ящерицы. Раздвоенный язык дернулся в хищно раскрытой пасти, а лапы изготовились к прыжку. Было забавно наблюдать, как этот болван ничего не замечает, о, он несказанно удивится, когда все двенадцать когтей, клыки и горящий раздвоенный хвост вонзятся в его спину…

– А вот и нет! – закричал Моран, неожиданно и стремительно оборачиваясь.

Ящерица так и не успела прыгнуть. Маг ловко схватил ее за брюхо и даже не поморщился от пламени, которое любому другому должно было прожечь руку до костей. Запихнув ошарашенного зверя в клетку и заперев за ним дверцу, волшебник поставил маленький кованый каземат на стол и удовлетворенно потер руки, стряхивая с них золу.

– Я так и знал, что от саламандры нечего ожидать, кроме как удара в спину, – усмехнулся Моран, глядя, как пленник ярится в клетке, пытаясь прожечь прутья, облизывая их языком. – Ничего не выйдет, дорогуша, – это не простая клеточка.

– Ах ты, старый трут! – зашипела огненная ящерица. – Дерзкий человечишка, сбитое кресало. Как ты смеешь меня здесь держать, стесанный кремень?!

– Фу-ух, ну и побегал же я за тобой. – Уж на что, на что, а на ответы какой-то саламандре маг не собирался распыляться. – Где остальные?

– У тебя не хватит клеток и карманов, чтобы поймать всех наших. Господин спрятал их так, что ты не найдешь, жалкий искряк. А потом мои братья и сестры вылезут и съедят тебя хорошо пропеченным и дружка твоего, графа, тоже. Не сможешь даже глаза сомкнуть ты в Бренхолле, ожидая смерти ужасной из камина, свечи или факела. И пусть топают осторожно прихвостни твоего господина, ведь одной искры из-под сапога хватит, чтобы вышла саламандра и съела человечишку.

– Хватит лгать. Никто никуда не вылезет. Всех твоих… подельников каминных упрятали за ненадобностью, боясь, что я выпытаю из их жалких душонок нужные мне сведения. Ваш хозяин опасался того, что может сказать глупая ящерка. И я понимаю его: с раздвоенных языков и слов стекает вдвое больше…

– Ах, ты ж, головешка паленая! Фитиль мокрый! Огарок заскорузлый! Как смеешь ты оскорблять?! Доверяет своим верным саламандрам Танкред! Так и сказал: когда Искряк будет шарить по моим сундукам, отожги ему руки за такую дерзость, друг Гшназг…

Первое мгновение и саламандра, и волшебник глядели друг на друга, не мигая и не отводя взглядов. Человеческую голову и голову ящера сейчас будто бы соединяла одна нить мысли: дух каминов выдал лишнее, и сам это понял – он тут же захлопнул пасть и для верности еще и зажал ее своими передними лапами.

Обычно словам саламандр верить нельзя – коварнее и подлее их еще поискать, но здесь Моран понял, его пленник сказал правду.

– Ага, вот мы и проговорились… – Искряк усмехнулся, схватил клетку с огненной ящерицей за кольцо и поспешил на поиски графа Сноббери.

Танкред в очередной раз перехитрил их, но не это сейчас заботило волшебника. Нужно снова попытаться пробиться к голосу разума сэра Уильяма. Теперь у Морана были доказательства. А саламандра коварно улыбалась в своей клетке…

– Вы не слушаете меня!

Моран Искряк схватил своего господина за руку, пытаясь остановить. Ладонь его накалилась, точно металлический бок котла, подогреваемого на огне, и граф ощутил легкий ожог.

– Я уже устал вам повторять. Все снова и снова! В сотый раз!

– Отстань, мерзкий чародеишка! – Сноббери выдернул руку и, потирая раскрасневшуюся кисть, вновь зашагал по главному коридору Бренхолла, распахивая все двери и обследуя комнату за комнатой.

Слуги пытались скрыться во тьме ходов и ниш, пажи бежали от графа, как от выпущенной из мешка кобры. Родственники мятежника Змея прятались от гнева захватчика в своих покоях. В одной из комнат дети так и вовсе забрались под кровать, а перед ними, словно осадный щит, встала высокая и стройная леди, в которой было столько решимости, что казалось странным, как столь худосочная фигура способна на такое.

– Не троньте их! – воскликнула она тоном, который был подобен прикосновению ледяных пальцев, схвативших тебя за подбородок. – Не троньте детей!

– Никто и не собирался их трогать, миледи. Где леди Софи?! Я ищу леди Софи.

– Она, должно быть, в своей комнате в угловой северо-восточной башне на третьем этаже, а что вы?..

Граф больше ее не слушал и бросился к лестнице, ведущей на третий этаж. Там на площадку выходила низенькая дверца. Моран не отставал, по-прежнему сжимая в руках клетку с саламандрой, которая утратила всю свою «огнистость» и сейчас напоминала горку угля с желтыми глазами. Волшебник мельтешил вокруг графа, то семеня шаг в шаг за лордом Сноббери, то идя перед ним задом наперед. Моран был то по правую руку, то по левую, и надоедал он сэру Уильяму, признаться, как назойливый овод, вьющийся над ухом.