Мартлет и Змей

– Барон запретил сражаться, – никак не ответил на оскорбление маркиз – ему было не привыкать: все, кому посчастливилось близко общаться с несносным Олафом, уже давно свыклись с его характером.

– Неправда! – закричал на весь коридор Бремер. – Он велел мне отправляться на стену и командовать обороной!

– Вот именно – вам. Так почему же вы еще здесь? – высокомерно парировал лорд Луазар и продолжил свой путь.

Олаф еще несколько мгновений глядел ему в спину, после чего громко выругался и направился к выходу из донжона во внутренний двор.

Сегренальд же бросился бежать, и по лестнице он поднимался, преодолевая несколько ступенек за раз. Отец Бертран, целитель и книжник, что учил детей их семейства и врачевал недуги всех Бремеров, залечил его рану, полученную на охоте. Прошло больше седмицы, и маркиз чувствовал себя так, словно злобный вепрь и не протыкал никогда ему ногу своим кривым клыком.

Его и леди Луизы покои располагались в самом конце коридора третьего этажа донжона. Должно быть, поселив их в этом тупике, Танкред пытался высказать свое к нему отношение: мол, не сбежишь… Сегренальд уже привык, что все, что бы ни делал Танкред, имело свой тайный смысл, известный только Огненному Змею.

Маркиз рывком распахнул дверь своей комнаты. В его глазах читалась злость, он тяжело дышал, а лицо раскраснелось, так как ему пришлось пробежать через ползамка.

Супруга Сегренальда, женщина, которую он любил больше всего на свете, сейчас так некстати находилась в комнате – вместе со сморщенной Клархен, своей старой служанкой, она пряла гобелен. Обремененная первенцем леди Луиза старалась быть подальше от волнений, интриг Танкреда и козней Олафа. А уж тем более от осады и войны. Она предпочитала сидеть здесь, в этом уютном уголке, нежели присутствовать где-либо еще в замке.

Что ж, сейчас не до нее… Не обращая внимания на супругу, лорд Луазар пробежал через всю комнату и распахнул окно. Подле самого карниза в воздухе висела, резво махая крылышками, синяя птичка с ярким оперением. Лишь только маркиз отворил ставню, как ее заливистое щебетание проникло под каменные своды.

– Быстрее! – закричал птице лорд. – Лети к своему господину! Скажи ему, что его обманули, что все пошло не так, как он задумал!

Птичка чирикнула напоследок и устремилась в хмурое небо. На карниз упало несколько прозрачных капель росы, сорвавшихся с ее перьев.

– Что происходит, Сегренальд? – взволнованно спросила супруга, недоуменно переглянувшись со служанкой.

– Нет времени! – Маркиз направился к двери.

– Какая замечательная птица, какой у нее голос! – восторженно сказала леди Луиза служанке.

– Пение мартлета к дождю, – обронил лорд Луазар и исчез за дверью.

Тут же в комнату влетел холодный ветер, по карнизу начали стучать капли начинавшегося дождя.

– Клархен, – обратилась к старухе леди, – затвори ставни, будь добра…

Отряды Сноббери проникли в Теал, причем ценой малой крови, но впереди лежали кривые кварталы и грязные улочки, ведущие к более мощным укреплениям замка Бренхолл.

Город был пуст. Граф ожидал увидеть баррикады, наспех вооруженное ополчение и солдат барона, ожидал, что вот-вот, еще пять ярдов… или нет, вон десять до угла, а за ним… или под тем вот мостом… и что это там мелькнуло у каминной трубы одного из домов? А, всего лишь кошка, пробежавшая по черепичной крыше. Он ожидал, что теальцы, обманутые своим сюзереном или же закоснелые во лжи и предательстве, с минуты на минуту встанут на пути его рыцарей и солдат. Но… ничего. Ставни заперты, двери – на засовах, из труб не поднимается дым, не слышно ни шороха. Такое ощущение, что весь Теал разом, не сговариваясь (или, быть может, наоборот, нарочно), решил сегодня не вставать с кроватей, а провести побольше времени в спальне.

Не встретив сопротивления и не услышав ни одного свиста коварной стрелы с чердаков и из окон домов, реггерские отряды дошли до внутренней стены, фронтальных укреплений Бренхолла, и уперлись в закрытые ворота. Здесь перпендикулярно главной улице пролегала длинная улочка Ровная, которая получила свое название вовсе не потому, что мостовая здесь отличалась идеальной кладкой, а оттого, что с одной стороны над ней нависали городские дома, а с другой ее ограничивал старый, заросший ряской замковый ров. Вода в нем была настолько застойной и обросшей камышами, что уток под стеной Теала водилось как на каком-нибудь озере.

На привратной башне и дозорном пути стены показались воины. Сверху засвистели короткие арбалетные болты. Меткость, с которой они начали вонзаться в рыцарей графа, просто поражала. Несколько раненых и убитых выпали из седел.

Началась суматоха, крики, вперед выдвинули осадные щиты, но они не слишком-то помогали – стена была слишком близко. Увидев высокие шляпы лиственного оттенка с петушиными перьями, Уильям Сноббери понял, что в бой вступил отряд известных на все королевство «Зеленых Кафтанов», очень умелых арбалетчиков, бравших призы на всех стрелковых состязаниях и турнирах. Их-то и опасался больше всего граф Реггерский.

Дул холодный ветер, а тучи над городом и замком уже сгустились настолько, что время, казалось, так и застыло в раннем сумеречном утре. Начал капать дождь, постепенно усиливаясь.

– Чего ждете, бездари и тупицы?! – закричал граф. – Лучники!

Стрелки графа, стараясь не высовываться из-за углов выходящих на Ровную домов, начали оттягивать тетивы, посылая стрелу за стрелой, но их позиция была не слишком-то удачна – ее хватало лишь на то, чтобы заставить врага стрелять не так часто. Солдаты перегородили улицу; мечники и копейщики устанавливали щиты и с тыла – граф предполагал возможную подлую атаку теальцев: кто знает, может, Танкред спрятал часть своих воинов в городских домах, намереваясь заманить Сноббери в ловушку, а потом ударить неожиданно со спины. Сам граф так бы и сделал.

Тем временем рыцари ожидали его приказов. Сэр Гарет молчал, зная: сюзерен сам отдаст команду, когда посчитает нужным, но у остальных рыцарей подобного самообладания не было. «Нельзя медлить! Враг щедр на стрелы!», «Что прикажете, сэр?!», «Мы будем отступать или же пробиваться к воротам?», «Какие ворота? Мост ведь поднят, решетка опущена!», «А стены города?!», «А что стены?», «Они соединяются мостками!», «Так и мостки подняты!», «Но что тогда делать?!», «Милорд, что вы прикажете?!».

– Моран! – Граф принял решение. – Ты можешь переплавить цепи, удерживающие мост?

– О Дебьянд Великий, Огненный Заступник, неужели именно ради этого я столько лет потратил на изучение твоей пламенной стихии? Не для того, чтобы греть, не для того, чтобы освещать, а для того, чтобы подрабатывать горном в кузнице у болвана-рыцаря!

– Моран!!! – взъярился Сноббери. Казалось, граф сейчас опустошил целый винный погреб и не опьянел ни на каплю: вино без хмельного пара – его проклятие – с недавних пор приводило его в истинную ярость. – Оставь свои жалобы, магик треклятый! Можешь или нет?!

– Ну, предположим… но я бы посмел предупредить, что, согласно законам и теориям…

– Замечательно. Быстро слазь с коня, у стены он тебе не понадобится. Итак, Леон, твои мечники будут катить щиты и прикрывать Морана! Уэсли! Твои застрельщики будут опять же прикрывать Морана – чтобы ни одна рожа не высунулась из-за зубцов, пока он будет… работать! А ты, Моран, помимо цепей моста про решетку не забудь…

И тут случилось то, о чем как раз говорил граф: на верхней площадке одной из башен меж зубцами показалась чья-то злая рожа, высматривающая внизу противника. Рожа эта принадлежала Олафу Бремеру, новому градоправителю Теала и брату мятежного барона.

– Вон он! Стреляйте в него! – закричал Олаф, указывая «Зеленым Кафтанам» на Уильяма Сноббери, возвышавшегося на своем коне за рядами мечников.

Солдаты подняли шиты повыше, а граф отступил на безопасное расстояние.

«Зеленые Кафтаны» перенацелились, сосредоточив огонь на выходе с главной улицы города, но тут как назло начали ни с того ни с сего промахиваться. Их капитан был мрачнее тучи: последний приказ барона стал поистине грязным пятном на блестящей репутации его отряда бьющих без промаха парней.