Смертельно безмолвна (СИ)

- Ты пригласил в дом мозгоправа? – Кривлю губы и вновь усмехаюсь. – Ого. Смелый поступок, пап, очень смелый. Кого он будет лечить?

- Мэттью, пожалуйста.

- Что? Я задал обычный вопрос.

- Прекрати.

- Он сможет тебе помочь! – Горячо восклицает Долорес и приближается ко мне. – Он тебя выслушает, найдет способ избавиться от...

- Чего?

- От проблем, – договаривает отец, сведя брови, – а у тебя ведь много проблем.

- Ты серьезно? – Я больше не смеюсь. Я начинаю злиться. – Невероятно.

- Мэттью, тебе нужна помощь! Слышишь? Сынок, тебе нужен человек, который тебя услышит, который поймет, что творится в твоей голове.

- И ты решил, что этим человеком должен быть какой-то Балу из Детройта?

- Ради Бога, простите, – щебечет Дол, поджав от стыда губы, – он пошутил.

- Да, мистер Рокетсон, я великий шутник, – рычу я, стиснув зубы.

Неожиданно мне становится очень неприятно. Вместо того чтобы понять меня, отец пригласил в дом чужого человека. Я знаю, что напугал его. Знаю, что заслуживаю злость и недоверие. Но в таком поступке проскальзывает неуважение, будто я кусок дерьма. Никто не хочет марать руки, и поэтому пригласили докторишку в перчатках. Меня тошнит. Здесь нет моих родных. Я вдруг отчетливо ощущаю, что я остался один.

- А знаете что, – на выдохе протягиваю я, взмахнув рукой, – вы тут оставайтесь. А я, пожалуй, пойду.

- Мэтт, пожалуйста.

Я поворачиваюсь к папе спиной, делаю несколько шагов и останавливаюсь, так как в мое плечо впивается его рука. Отец тянет меня назад, а я порывисто подаюсь к выходу.

- Ты никуда не пойдешь.

Оборачиваюсь. Я всегда любил отца. Но сейчас я его ненавижу.

- Мэтти, – хрипит он, приблизившись ко мне почти вплотную, – я ведь помочь хочу.

У нас похожие глаза. Мы одинаково разговариваем. Одинаково движемся. Но что-то в эту минуту разрывается, связь между нами исчезает. Пять лет назад у меня умерла мама.

А сегодня у меня умер отец.

- Ты просто должен был спросить. – Бросаю я.

- Мэттью.

- Я бы рассказал.

- Так расскажи сейчас, – папа хватается ладонями за мои плечи, – я здесь, я рядом.

Сбрасываю его руки и равнодушно повожу плечами.

- Нет. Тебя здесь нет.

Он собирается сказать что-то еще. Но я схожу с места. Поднимаюсь на второй этаж и скидываю нужные вещи в огромный рюкзак, перекидываю костюм через плечо. Я выхожу из дома под бормотание Дол о том, что я совершаю огромную ошибку.

Мне наплевать на ее слова.

Близкие люди должны доверять друг другу. Они должны верить друг в друга. Никто в этом доме никогда в меня не верил. Я всегда был плохим сыном, плохим братом. Что бы я ни делал, отцу всегда было мало. Хорошие оценки и успехи в спорте – мало. Я подорвал его доверие в тот день, когда попал в аварию, и с тех пор он не прощает мне ничего, будто вместе с капотом машины вдребезги разбились и наши отношения.

Я не хочу ехать к Монфор. Не хочу видеть Джил. До полуночи еще много времени, и я решаю поехать в парк, чтобы оказаться как можно дальше от знакомых лиц. Хотя, они в этом городке повсюду. Куда не сунься. Я припарковываюсь в тени деревьев. Пикап Хэрри неуклюже глохнет, когда я преждевременно снимаю ногу с педали сцепления. Но плевать, на все плевать. Включаю радио, откидываюсь в сидении и прикрываю глаза.

Наверно, я должен чувствовать себя одиноким. Но я не чувствую.

Я представляю, что со мной рядом сидит Ариадна. Та самая, что смеялась на уроках по биологии, та самая, что перевернула с ног на голову мою жизнь; неожиданно я думаю о том, что я скучаю по ней. Да. Впервые за эти два дня я скучаю по Ари. Принимаю, что все же когда-то она существовала и делала мою жизнь не только опасной, но и стоящей.

Я отчетливо вижу ее изумрудные глаза, которые пробивают брешь в моей защите. Я терпеть не могу, когда люди переходят черту, прорываются внутрь моих мыслей. Но я бы все рассказывал Ариадне. Я бы спросил у Ари, что мне делать. А она бы ответила:

- Жить дальше.

И я бы непременно закатил глаза, а потом она бы сжала мою руку. Возможно, меня к Ариадне влекло не потому, что она была жертвой, которую с первого же дня я должен был спасти. Возможно, жертвой был я. Жертвой повседневности, фальши. Я всегда боролся со всеми проблемами в одиночку, Ари ненавидела, когда за нее принимали решения. Но мы с ней почему-то спасали друг друга, и это было приятно. Это делало нас похожими.

Жаль, что Ари больше нет.

***

Я еду вслед за черной машиной Джейсона. Норин предлагала поехать вместе, но я не представляю, как выдержу несколько часов в их компании. Не то, чтобы они мне казались чужаками, или я испытывал неприязнь. Просто сейчас мы по разные стороны баррикад.

Я отдельно от них, они отдельно от меня. Пусть так и остается.

Мы приезжаем к кладбищу без четверти двенадцать. Я выкатываюсь из пикапа и тут же бросаюсь к сумке, чтобы не забыть пузырек, который мне отдала Джиллианна.

- Ты идешь?

- Да. – Прячу склянку в карман брюк. – Две секунды.

Пронести лук вряд ли удастся. Я бы смог спрятать браунинг за спину. Но сама мысль о том, что мои пальцы вновь зажмут ледяной металл пистолета, сводит с ума. Никогда уже я не смогу взять в руки оружие. И это хорошо. Наверно, это хорошо.

Закрываю пикап.

- Что ж, будем действовать согласно плану, – ровным голосом отрезает Норин.

- Да. – Кивает Джейсон. – Попадаем в чистилище, находим Ариадну. Ты отвлекаешь.

- Я помню.

- Рисуем клетку, вырубаем рыжеволосую бестию и сматываемся.

Если бы все было так просто. Я почти уверен, что ничего из нашего плана не выйдет. Но какая разница? Будем импровизировать по ходу дела, как обычно; к тому же, я как-то и не собираюсь действовать по команде Джейсона. Надеюсь, мне удастся поговорить с Ари, если так вообще можно называть общение между нами. Эликсир даст мне фору. Пока Ари будет думать, что управляет мной, я сделаю все, чтобы управлять ей.

На Норин Монфор зеленое платье и черная накидка. Она выглядит уверенной в себе, пусть я никогда прежде и не видел ее в подобной одежде. Раньше мне казалось, что она не представляет жизнь без толстых свитеров и бесформенных брюк. Сейчас я не узнаю ее. Не узнаю в этом человеке замкнутую Норин Монфор, передо мной женщина, красота которой способна разрезать на части и выворачивать наизнанку.

На Джейсоне тоже классический костюм. Подобное зрелище дорого стоит.

- Что? – Он неуклюже поправляет воротник. – Ненавижу такую одежду.

- Мы идем на бал к Сатане. – Я вдруг хочу пошутить, как это часто делал Хэрри. – У тебя нет выхода. Там дресс-код. Впускают в той одежде, в которой потом хоронят.

Мужчина усмехается, а Норин покачивает головой. Ей моя шутка не понравилась.

На кладбище так темно, что я не вижу надгробий. Просто плетусь за Джейсоном и не думаю о том, что, возможно, под моими ногами закопан чей-то труп. Мерзкое место. Да, я понимаю, что все мы умрем, но я предпочел бы стать пеплом, а не кормить червей. Хэрри умный парень. Я уверен, он додумается развеять мой прах по ветру. Или что там делают.

- Почему именно Мефистофель? – Спрашиваю я, изучая корявые ветки деревьев.

- По одной из легенд, Мефистофель – это злобный дух, – поясняет Джейсон. – Часто фигурировал в мифологии эпохи Возрождения.

- И с каких пор хоронят злых духов?

- Люди умудряются похоронить даже свое будущее, – едва слышно отрезает Норин и выходит вперед, поддерживая низ платья, – так что не удивляйся. Все возможно.

Я хмыкаю, но вопросов больше не задаю.

Несколько минут мы блуждаем вдоль старых могил, вдоль черных троп и каменных ангелов с распростертыми крыльями вместо рук; единственным звуком, сопровождающим нас, является свист ветра. В темноте виднеются лишь каменные надгробья и кресты. Небо сливается с угольной землей, а луна едва выглядывает из-под серых облаков. Мертвые все слышат, я почти уверен. Слышат топот наших ног, слышат стуки наших сердец. Но как бы паршиво я себя не чувствовал, и какие бы образы не рисовал в голове, я продолжаю идти.