Школяр

Юноша выглядел не старше Яна, с точеным властным лицом. Заметив путников, он выхватил меч. Остальные всадники не мешкая достали свои. Сердце Филя юркнуло в пятки: «Сатана, это какой-то вельможа, сейчас нас всех порубят на куски!».

— С дороги, с дороги, скорей освободите им дорогу! — закричал он, дергая Ирения за пояс, чтобы тот сдал назад. — Ян, сними берет и поклонись!

Тот, памятуя речи Филя о том, как легко потерять голову в Старом Свете, последовал совету. Ирений тоже вовремя сообразил, что от него требуется.

Они освободили путь, и оставалось молиться, чтобы их сразу не зарубили, а там они уж как-нибудь выкрутятся. Несколько мгновений спустя путников окружили злые хрипящие кони и весьма пахучие наездники.

— Я слышу латинскую речь, кто вы такие? — требовательно спросил юноша на хорошем латинском.

Кожа его лица была безупречно чистая и светлая. Филь увидел, что не ошибся, отнеся его к вельможам. «Ян, отвечай, — взмолился он про себя, — тебе положено отвечать, не молчи!».

— Сударь, — не подвел Ян, уважительно склоняясь, — мы из Италии в паломничестве по испанским монастырям, направляемся к этому замку, чтобы передохнуть, и ждем, пока они проснутся и откроют ворота. Только кажется, что кто-то уже взял на себя труд их разбудить!

На городской стене стражники наложили стрелы на луки, которые согнулись в их руках одновременно, как стебли камыша под порывом ветра. Первый залп утыкал землю стрелами в пятнадцати шагах от лошадей.

— Сейчас возьмут повыше, и мы станем мертвыми ежиками, — дрожа от страха, прошептал Филь на ухо Ирению.

Тот довернул коня, чтобы в любую секунду поставить его на дыбы и закрыться им. От ворот послышался стук копыт и далекие отрывистые команды. Вельможа перебросился парой слов со своими спутниками на языке, похожем на испорченный французский.

Отряд немедленно потерял интерес к «паломникам» и, поворотив прочь, продолжил свой путь в галопе. Юный вельможа крикнул, обернувшись:

— Хотите жить — следуйте за нами!

Повторять приглашение не пришлось: Ирений с Яном устремились следом, торопясь оторваться от погони.

Филь вцепился в пояс Ирения так, что не чувствовал пальцев. В его незащищенную спину вот-вот должна была вонзиться стрела или метко брошенный топор, или споткнется конь, и они свернут себе шеи с приближающейся справа кручи в реку, которая текла шагах в ста ниже. Ужаса добавляло то, что Филь понял обращение воинов к юноше, и теперь был уверен, что они спасаются из пасти одного зверя, чтобы оказаться в зубах другого.

— Ирений, это принц, какой-то принц! — сбивчиво воскликнул он, пока оставалась возможность. — Особа королевской крови! Не вздумай первым обратиться к нему, а то нас посадят на кол или вздернут на осине!

Ирений воззрился на него через плечо, затем согласно кивнул. За Яна можно было не опасаться после вчерашних палок, к тому же тот дал обещание помалкивать в Старом Свете, пока его не спросят. Но на что способны здешние королевские особы, он не ведал.

Филь не ожидал, что им придется с ними столкнуться. Итальянские смутно вспоминались ему недобрым нравом и крутой безжалостностью. У г-на Клемента в сравнении с ними была тонкая душа чуткого, отзывчивого человека.

Они перевалили холм и свернули к реке, чей берег скрывала полоса леса. Колючие плети ягодных кустов принялись лупить их по ногам, вцепляясь в шоссы. За кустами оказалось болото, поросшее высокими растениями. Лошади утопли в нем по колено. К их хриплому срывающемуся дыханию добавилось отвратительное утробное чавканье.

Затем перед ними открылась река. Звук погони сделался громче. Лошади устремились к воде и погрузились в неё по брюхо, смывая с себя жирную грязь.

Из-за деревьев на другой стороне реки выступила дюжина всадников, одетых точно как те, что сопровождали юного вельможу. Раздались отрывистые приветствия, быстро сменившиеся предостерегающими возгласами, и тут левую ногу Филя пронзила адская боль. Он вскрикнул и глухо зарычал, борясь с подступившим обмороком, не понимая, что с ним происходит. Мир вокруг него потерял цвета, тело покрылось липким холодным потом.

Собравшись с силами, он скосил глаза и увидел, что из тыльной стороны его бедра торчит стрела. Другая стрела просвистела над его ухом. Ирений обернулся, проверяя, что с Филем и как далеко их преследователи.

— Держись крепче! — скомандовал он и рывком склонился к обширному пятну крови, расползающемуся по ноге Филя.

Зажав стрелу между пальцами, которыми гнул гвозди, он сломал её ближе к бедру. Перед глазами Филя поплыли звезды. Какое-то время он был не в состоянии дышать.

— Ты… ты что делаешь?! — возопил он.

— Густой подлесок впереди, — кратко бросил Ирений.

Встречавшие их воины разошлись, образовав коридор, в который проскакали беглецы, и сомкнули за ними строй, ощетинившись арбалетами, выкрикивая оскорбительные по тону насмешки в сторону преследователей. Те не остались в долгу, но остановились на своей стороне, не желая вступать в драку с превосходно вооруженным противником.

Длинный стебель папоротника щелкнул по стреле, торчавшей из ноги Филя, заставив того охнуть и навалиться на Ирения. Бессердечный Ян наддал за принцем, ломившимся по кустам. Ирений не пожелал от него отстать, и Филь, неуклюже подпрыгивая, едва удерживая равновесие, в буквальном смысле цепляясь за жизнь, молился, чтобы всё это скорее закончилось.

Прошла вечность, прежде чем кавалькада покинула лес и по раскисшей от дождей дороге въехала в двустворчатые ворота, укрепленные железными полосами. У ворот стоял латник, облаченный поверх легкого доспеха в малиново-серый плащ. Он прокричал приветствие и взял на караул.

Лошади ступили на неровный булыжник и, нещадно спотыкаясь, устремились по узкой улице вверх к возвышавшемуся впереди замку. Вторые этажи домов, выступавшие над мостовой, не позволяли солнцу коснуться её.

Под копытами лошадей что-то чавкало, как в недавнем болоте. В липком воздухе висел густой смрад. Филю стало дурно от вони, а лошади перли дальше, не останавливаясь.

Они проскакали площадь, посреди которой размещался крытый рынок. Впереди показался разводной мост, ведущий в замок. По верху мощной стены прогуливались стражники, поглядывая вниз. Железная решетка-портикул, утыканная длинными шипами, была поднята.

В Новом Свете шипы не применяли: тамошняя замковая защита была направлена против демонов. И там, сколько Филь помнил, никогда не смердело так пакостно, как в этом варварском месте, где животным вспарывали кишки прямо на улицах, служивших стоком для нечистот.

Филя мутило, он вот-вот должен был свалиться с коня. Если повезет, он упадет на булыжники мостовой и сразу расшибет себе голову. Если нет, его внесут в замок, набитый сотнями служек и служанок, не моющихся с самого рождения.

Как только ему пришло в голову согласиться на эту поездку! Он умудрился забыть, что представляют собой дикие народы, проживающие на север от Рима. Его отец избегал французских и английских городов, как чумы, именно из-за нестерпимой для аскемана вони, постоянно висевшей над ними.

«О, Мадонна, где твоя справедливость?» — молился Филь, забыв об остальных известных ему богах вкупе с новосвятским Одином. — «В чем я провинился, что ты наказываешь меня столь жестоко? Я хочу обратно, на свежий воздух, в Новый Свет, забери меня поскорей отсюда…»

Лошадиные копыта прогремели по настилу подъемного моста, ведущего в большой внутренний двор, окруженный каменными стенами. Там находилось много привязанных лошадей. Завидев ворвавшегося во двор принца со свитой, всадники в легких латах, сидевшие на лавке у стены, вскочили на ноги. Раздавшиеся возгласы позволили определить юношу как Эдуарда Вудстокского и принца Уэльского, а значит, англичанина. То есть противная сторона реки была французской.

Филь припомнил, что его отец совершил пару хороших сделок невдалеке от этих мест, и оба раза это было оружие. Он почувствовал себя лучше, убравшись с городских улиц, пропитанных смрадом. Раненая нога занемела и уже не болела так сильно.