The Pirate Adventure (СИ)

— Том, посторонись! — Френсис открыла дверь, и заглянула в комнату, в которой творился бардак, наиболее худший, чем перед нашествием чудовища. За спиной девушки толпились Сара с раненым Антонио. Испанец продолжал бормотать под нос что-то тихое и невнятное, и Френсис начинала по-настоящему за него волноваться. Ещё перед боем с чудовищем, Карьедо выглядел таким живым, в его зелёных глазах вечно искрился весёлый огонёк, аля «Хей-хо, то ли ещё будет!»

— Я тут, — юнга выполз из-под стола. Вид его был помятый, под глазом пылал фиолетовый синяк. — Что это было? Стены так шатались, я уже решил, что нам конец!

Френсис ничего ему не ответила. Она жестом предложила гостям войти в комнату, и вошла только последней. Сара обхватила испанца за талию чуть сильнее, так как тот казался совсем обмякшим и жалким. Она растерянно смотрела на перевёрнутую мебель и осыпанные на полу перья.

— Куда? — выпалила она с трудом. — Быстрее, а то он тяжелеет с каждой секундой!

Том указал дрожащим пальцем в сторону пустого матраса. Туда-то Антонио и погрузили. Мужчина устало шлепнулся спиной на жесткий матрас и жалобно застонал.

— У него ноги совсем никакие, — честно призналась Сара, вытирая со лба капельки пота. — Эта штуковина протащила его от капитанской каюты до трюма. Я боялась, что не успею его спасти... Это... спасибо, — девушка смущенно протянула француженке руку, на что та, мгновение мешкая, ответила пожатием. Жест этот значил не только общую благодарность от всей выжившей команды Марии, но и личное тайное предложение итальянки покончить с их с Френсис личной бессмысленной войной.

Они все стали одним целым. Две команды, чьи стремления были совершенно разными, воссоединились, и благодаря общей трагедии нашли общий язык. Хотя, это было слишком сильно сказано. Посланник ничего не сказал на счет их гостей, однако, раз он молчал, то это вполне могло значить, что он не против гостей. Хотя к Антонио он относился с особой ненавистью.

Карьедо медленно поправлялся в каюте юнги, Сара внимательно следила за его лечением. Крушение их корабля сильно повлияло на ее внутренний мир. Она в основном молчала, если что-то ее и злило, то она старалась проглатывать в себе свой гнев. К Френсис она относилась куда мягче, чем прежде и, казалось, что они и вправду стали близкими подругами. Итальянка часто уходила в какую-то глубокую задумчивость, различные мысли терзали ее изнутри, и порой, она не выдерживала и изливала свои переживания близкому ей человеку, которым оказалась Френсис.

— Мы с ним были мелкими пиратами, любили грабить народ. Сначала ради того, чтобы себя прокормить, а после, просто ради удовольствия. Мы никогда не шли дальше воровства, а если честно, то капитан никого не убивал. Ты только погляди на него! Разве он способен на убийство? Он же такой мягкотелый, для него любая перемена в жизни проходила так болезненно, под такими впечатлениями... А тут еще он взял и повелся за Посланником, идиот, — звучало это не как обвинение. Сара говорила о нем с такой мягкостью, с какой только мать могла говорить о своем сыне, которым она гордилась, и который совершил незначительную оплошность. — Искал что-то связанное с ним... Меня это раздражало, я понимала, что, чем дальше он уйдет в свои расследования, тем хуже потом ему придется... Нам всем.

— Ты с ним давно была знакома?

— Да, в принципе, — колеблясь, ответила итальянка. — Он заботился обо мне, когда я была еще совсем подростком. У меня никогда не было нормальной семьи. Я жила в бедности. Можно сказать, что он подобрал меня с улицы, как какую-то дворнягу. Проходил мимо того местечка, где я обычно обворовывала своих жертв… Эх, я помню тот жаркий день. Нагретые камни, сухой, обжигающий лицо, ветер…Я думала, что умру, во рту было суше, чем в пустыни. И вот, когда я приложила голову к стенке, мне на глаза попался он. Такой…вечно весёлый, неунывающий. Я как увидела его доброе, невинное лицо, так сразу ограбить захотелось. Я его привлекла своим голодным взглядом, и он смело ко мне подошел, предложил яблоко…Странно, не правда ли? Кто бы знал, что этот чёртов сочный плод окажется первым шагом в наших отношениях. Кто бы мог предположить, что вот я такая – грязная, дикая, невоспитанная, стану его помощницей? Из всех прекрасных дам, которым я даже в подмётки не гожусь, его взгляд остановился именно на мне! Ах, эта проклятая жизнь! Жизнь – наша индивидуальная игра, в которой мы – непосредственные участники… Кто-то играет в неё с удовольствием, кто-то еле сводит концы с концами…Но, вот что самое прелестное, Френсис…Никто не знает, как всё может обернуться, что будет ждать нас впереди. Игра-то непредсказуемая, чтоб её!

Как выяснилось, у Армады несильно пострадала боковая часть с левой стороны — там было несколько трещин, из покрытого толстым лаком дерева высовывались белые, острые щепки — напоминания о страшном столкновении; носовая часть выглядела, мягко говоря, ужасно. Она была так побита, словно корабль врезался с большой скоростью ею в рифы; там, где должен был быть бушприт, его просто не оказалось. При покачивании корабль скрипел, как усталая, вредная старуха. И эти звуки были единственной мелодией во всем пространстве. Каждый день начинался с сумрака и заканчивался таким же сумраком.

Пираты молчали, хотя в их глазах читалось недовольство и желание выяснить, куда же тянет их капитан. Никто ничего не знал, бунтовать не собирался, все просто боялись и делали то, что от них требовали.

Антонио поселили в комнате Тома, Сара осталась там же, и не смыкая глаз, следила за своим капитаном. Уж слишком остро она переживала самочувствие своего капитана. А Френсис и Том поместились в соседской каюте, хозяин которой исчез ещё во время страшного шторма. Армада потеряла практически добрую половину команды. Это было как-то странно, вроде бы эти люди ходили рядом, общались между собой, шутили, а сегодня их уже не было. Они исчезли. Океан поглотил их.

Когда на корабле наконец настало долгожданное спокойствие, Френсис спустилась в камбуз. После ее последнего визита, количество столиков в помещении значительно уменьшилось, на полу валялись осколки от посуды и кусочки еды. Кок тем временем продолжал как ни в чем ни бывало колдовать над котлом и что-то напевать себе под нос. На данный момент он был единственным членом экипажа, на которого монстр-осьминог не произвел вообще никакого впечатления.

— О, кого я вижу! — посмотрев через плечо, воскликнул Джеспер. — Я слышал, что наша малютка Френсис вернулась, а я тебя даже не встретил. Эх, я старый негодяй.

Его грубоватый юмор сделал свое дело — Френсис немного расслабилась и дала волю смеху.

А ещё этот странный, ирландский акцент. Кок почему-то любил ставить ударение не на «е», а на «и». Тем самым имя «Френси-и-ис» казалось длинным, и даже каким-то…скулящим.

— Когда капитан вернулся с того острова, я, честно сказать, весь извелся. Не мог поверить, что он оставил тебя там. Одну.

Когда Джеспер упомянул про остров, Френсис почувствовала горечь в горле. Неугомонные приключения на Армаде волшебным образом поспособствовали тому, что воспоминания об острове просто превратились в давно позабытый сон. Голос Посланника звучал в ее голосе уверенно и очень громко — не смей вспоминать забытое! Сейчас все по-другому! Что было-то прошло!

Это были его слова.

Но Френсис пришла сюда не ради воспоминаний. Ее волновало другое: то, что возможно в тот момент терроризировало большую половину экипажа, то, о чем так часто задумывалась Сара.

— Вы... Вас не напрягает это место, Джеспер?

— Меня? — кок нахмурил брови. — Меня скорее больше напрягает тот факт, что из-за расхлябанности нашего корабля, трюм уже вторые сутки стоит на воде и половина продуктов благополучно стухло. Как жалко, что наш капитан не резанул эту тварь, может, я бы приготовил из неё шикарнейший салат!

Вот это Френсис и удивило — вся команда тряслась от страха перед невиданным, тем, чего они не в силах были понять, их пугало это место и возможность никогда не увидеть своего мира; а кок между тем убивался над тухлой едой.