Барлиона. Бард (СИ)

— Да что… Узнать, какого лешего на полигоне произошло и кто ответственный за порчу казённого имущества на секретном объекте. Я ему на пальцах объяснил — ну совсем этот дуб стоеросовый русской речи не разумеет, — что и как, так он меня за жабры и к местному контрику на ковёр поволок. Там уже пришлось объяснять, что ты у нас никак со славой Мата Хари не смирилась и решила её по всем статьям переплюнуть, а я при тебе чем-то вроде трассера.

— Трассера?

— Не, Кир, ты с нами уже сколько обитаешь, — даже возмутился моему незнанию Пашка, — … а до сих пор человеческую речь не освоила! Трассер — посыльный, связной. Всё, ставлю Котофеичу на вид за ненадлежащее исполнение им своих должностных обязанностей с занесением в грудную клетку и лобно-роговой отсек. Хотя нет, — после секундного раздумья отменил он своё решение, — … это ж Котофей, ему по башке стучать нельзя — он тогда мимо лотка в тапки гадить будет…

— Я даже догадываюсь, в чьи, — хохотнула я. — И что Эбен? Выдал какое-нибудь задание? Медальку какую? Хоть печеньку?

— Ага, ща, дождёсси ты от этого кактуса кондитерских изделий, — пренебрежительно фыркнул Пашка, чуть дёрнувшись, когда я вставила очередной картридж и питательная смесь вновь пошла по трубкам регенератора, наращивая ткани. — Он аж на четыре уровня расщедрился. И всё бы ничего, только я ж как друидом туда попал на девятом уровне, так теперь им и остался. Всё, хана — поезд уехал, и теперь мы все умрём: тринадцатый уровень класс сменить не может. Жмот из гербария, мля… хуже моего старшины на первом курсе. Зато задач нарезал — от скромности точно не помрёт, — Пашка хихикнул, — ему и ППД их разведай, и штаб укажи, и планы разузнай, и всё это в разжёванном до компоста состоянии в клювик… или в корни, чем там эта деревяшка жрёт? — короче, на блюдечке подай.

— А в награду, надеюсь, полцарства?

— Да если бы. Какие-то волшебные манатки из местных закромов Родины. Я в детали не вдавался, но дальше просроченных порток губу особо не раскатывай: эти сквалыги за медный грош толпой удавятся. Так что хорошо, если не накажут, а то, что не наградили — уже дело десятое.

— И что делать будем? Так-то я лагерь на карте уже отметила, разве что в планы не вникла. Но вдруг Эбен и компания решат сразу меры принять? А я ещё не досмотрела до конца эту историю.

— Блин, Кира! — героем греческой трагедии возопил Паша и картинно схватился за голову. — Учишь тебя, учишь… Будем себе цену набивать, само-собой! Ты сейчас этому хмырю негроидному данные притянешь, а он тебе кинет пару тряпок за труды и радостно присвоит себе все заслуги, после чего все дружно кинутся воевать мятежных баронов. Только чопик им всем в дыхальца: мы сами с усами и кидать себя не дадим. Так что растягиваем удовольствие, повышаем сумму гонорара, и когда достигнем максимума — сдадим товар заказчику. А пока не проявляй неразумную инициативу, бьющую по нашему тощему семейному бюджету.

— Уже семейному? — удивилась я такому повороту.

— А что, и там межвидовые браки запрещены? Дискриминация, — вздохнул Паша. — Ладно, тогда бюджет фирмы, что ещё важнее!

— А как конкретно мы цену себе набивать будем? — на всякий случай уточнила я. — Приносить вести с полей, мол, в очередной раз померла при попытке проникнуть в цитадель зла?

— Вот тут предоставь дело мне, — проникновенно произнёс Паша, прижав ладонь к груди. — Старый воин — мудрый воин, а уж когда надо лапши на уши начальствующие навешать — тут меня только наше носатое недоразумение переплюнет. Гарантирую: в их ботаническом рейтинге штирлицев ты уже к концу недели номером один станешь и позолоченное шило получишь.

— Почему шило? — опешила я.

— А чтоб дырку проковыривать, когда задницу залижут, — пояснил Паша.

— В тебе погиб поэт, — констатировала я после столь лирического речевого оборота. Прямо даже завидно.

— Ну, я старый солдат и не знаю слов любви… — сокрушённо вздохнул Паша и тут же добавил:

— Но зато знаю много других кратких, но очень ёмких и красочных слов! Так что старый подпол тебя ещё в люди выведет!

— Слушай, а может ну её, эту армию? Станешь продюсером нашей группы. С твоей хваткой через месяц мы уже в мировое турне укатим!

— Не-не-не! — испуганно замотал головой Паша. — Это тогда не вы, а я укачу, и не в турне, а в тюрягу за убийство или на кладбище с инфарктом: у вас же один Витя как рота новобранцев, а уж про табунки нефоров на концертах вообще молчу!

— Загубил ты мою карьеру на корню, — я притворно опечалилась. — К слову о карьерах. Что с персонажем делать будешь? Ты ж воином собирался быть. Какой из ирха кастер?

— Да и как-то до колена, веришь-нет? — отмахнулся Пашка.

Всё же странная у нас собралась компания. Что я персонажа похерила ради интересного сюжета, что Чипу вон наплевать на качество его героя, что Котофею эта игра — всего лишь способ скоротать время. Как в капсулу залезать — так Паша кряхтит, словно дед столетний, а как Сашка ему этот игрушечный пароход в коробке притянул — живо запрыгал, грохоча мослами по полу, чуть регенераторы не послетали.

Мне эта возня как-то до одного места, если честно, — продолжал между тем Паша. — Оклемаюсь — и чёрта с два кто меня там ещё увидит. О, кстати! Ты ж спала! В общем, слушай: тут у нас коварный план есть! — приподнявшись на руке, Пашка заговорщицки понизил голос.

— «У нас» — это у тебя с сильвари, у тебя с Сашкой или у тебя и твоей шизофрении? — опасливо уточнила я.

— Второй и третий пункты в твоём списке на самом деле являются одним, — поправил меня лётчик. — А с сильвари план не коварный, а забористый, похлеще афганского ганджубаса. Короче, мне сегодня с челюсти хреновину снимают, и потому завтра мы идём на шашлыки! А? — он посмотрел на меня с таким видом, словно раздобыл билеты в ложу Большого театра на премьеру крутого спектакля.

— Я за любой кипеж, кроме голодовки. Надо только с ребятами репетицию перенести и в Барлионе все дела переделать. В идеале — до Завесы добраться, так что скоро меня не жди, ужин я сегодня буду поглощать внутривенно, в капсуле.

Возродилась я неподалёку от лагеря отступников, посреди круга, образованного крупными необработанными замшелыми камнями. Не стоунхендж, конечно, но выглядит солидно. Интересно, как игровая легенда объясняет воскрешение именно в этом месте? И знает ли ответ кто-то из НПС? Впрочем, сейчас не до праздного любопытства. Впереди много работы.

Первым делом мне нужно увеличить время поддержания Пелены Мрака. Вбросить свободные очки характеристик в Интеллект? Тогда удастся увеличить размер Пелены и получить бОльшую фору. Жалко, но, видимо, никуда от этого не деться. Перед следующей попыткой вложу часть свободных очков характеристик, а пока по максимуму попытаюсь выкачать Интеллект своими силами.

Привычный самохил на всю ману, глоток воды из фляжки, небольшое, но приятное увеличение манарегена, снова самохил и так по кругу, пока не надоест.

Вторая составляющая успеха — зелья восстановления маны. Навык алхимии у меня был и даже небольшой запасец травы имелся, но это будет капля в море. Продавцов зелий я тут не встречала, да и большая часть налички осталась в недоступном теперь банке. Надо просить Чипа набрать в городе склянок и принести их мне. Главное — выбрать место, куда нам обоим не слишком трудно добраться.

Тут начались сложности: карта у меня была устаревшая, где начинаются и заканчиваются осквернённые тропы я не знала. Просто идти навстречу друг другу, или исследовать территории отступников? Пожалуй, второе. Нужно понимать, где я могу безопасно передвигаться.

Следующий пункт в повестке дня — навыки. Я долго ломала голову, почему мне, в отличие от Махана, не выдали умений и заклинаний с этими самыми тенями, что были в ролике. Все классы в том задании получили новые способности, а я — нет. И, как мне кажется, я нашла ответ. Я могу просто обучиться этим навыкам у отступников всех прочих классов! А заодно стоит понять, на что ещё я могу потратить свои очки обучения и что из этого пригодится мне в грядущей битве за урожай. Значит, настало время разговоров.