Легенда

Рек медленно извлек длинный тонкий кинжал и положил на стол перед собой.

— Ступай.

Бриклин вскочил и ринулся к двери, но на пороге обернулся.

— Глупец! — бросил он. — Заколись сам своим кинжалом — не то дренаи позабавятся на славу, когда возьмут тебя. — И он ушел.

Из завешенной ковром ниши вышел Хогун — бледный, с перевязанной головой, сжимая в руке меч.

— Почему ты отпустил его, Рек? Как ты мог?

— Руки неохота было марать, — улыбнулся Рек.

Глава 30

Последняя свеча замигала и погасла — легкий порыв осеннего ветра вздул занавески. Рек спал, опустив голову на руки, за тем самым столом, где час назад отослал Бриклина к надирам. Он спал чутко, но без сновидений. Он вздрогнул, когда в комнате похолодало, и проснулся в темноте. Страх коснулся его, и он потянулся за кинжалом. Как же здесь холодно. Огонь в очаге горел, но его жар не доходил до Река.

Рек встал и присел перед огнем на корточки, протянув к нему руки. Тщетно. В смятении он встал опять, повернулся к столу, и ужас вошел в его душу.

Там по-прежнему спал князь Регнак, положив голову на руки. Рек, борясь с паникой, смотрел на свое спящее тело и отмечал усталость на лице, ввалившиеся глаза и глубокие складки у рта.

Потом его поразила тишина. Обычно даже в этот темный предутренний час бывают слышны какие-то звуки: шаги часовых и слуг, возня поваров, готовящих завтрак. А тут ничего.

Рек прошел по темному коридору под сень замковых ворот.

Ни единого часового не было на стене Рек вышел дальше в ночь — облака разошлись, и ярко светила луна.

Крепость была покинута.

С высоты Геддона Рек посмотрел на север. Надиры ушли, и на равнине не осталось их шатров.

Рек был совсем один здесь. Паника оставила его, и покой окутал душу теплым одеялом. Он сел на стене, глядя на замок.

Что это, смерть? Или только сон? Ему было все равно, что это — предчувствие завтрашней действительности или фантазия спящего разума. Он наслаждался мгновением.

Потом он почувствовал тепло и понял, что не один. Сердце его переполнилось, и слезы навернулись на глаза. Он посмотрел и увидел ее, одетую, как в их первую встречу, в толстый овчинный полушубок и вязаные гетры. Она раскрыла ему объятия и приникла к нему. Он прижал ее к себе и зарылся лицом в ее волосы. Они долго стояли так, и глубокие рыдания сотрясали его тело. Наконец он успокоился и чуть-чуть отстранил ее от себя. Она подняла на него глаза и улыбнулась.

— Ты молодец, Рек. Я горжусь тобой.

— Без тебя все теряет смысл.

— Я ничего не хотела бы изменить, Рек. Если бы мне вернули жизнь при условии, что я не встречусь с тобой, я бы отказалась. Что из того, если у нас с тобой было всего несколько месяцев? Зато каких!

— Я никогда никого не любил так, как тебя.

— Я знаю.

Они говорили, и время шло, но луна светила все на том же месте, звезды точно застыли, и ночь длилась вечно. Наконец она поцеловала его, заставив умолкнуть.

— Есть и другие, кого ты должен повидать.

Он заспорил было, но она прижала пальцы к его губам.

— Мы еще встретимся, любимый. А теперь поговори с ними.

Над стеной теперь клубился густой туман, а луна все так же светила на безоблачном небе. Вирэ вошла в туман и пропала.

Рек ждал, и вот навстречу ему выступила фигура в серебряных доспехах. Свежий и подтянутый, как всегда, в броне, отражающей лунный свет, и белоснежном плаще, Сербитар улыбнулся:

— Рад видеть тебя, Рек. — Они обменялись рукопожатием на воинский манер.

— Сатулы пришли, — сказал Рек. — Вы не зря держали ворота.

— Я знаю. Завтра будет тяжелый день, не стану тебе лгать.

Я видел все будущие, какие есть, и только в одном из них ты переживешь этот день. Но здесь действуют силы, которые я не могу тебе объяснить, — и волшебство осуществляется уже теперь. Удачи тебе!

— Ждать ли нам Хитроплета? — спросил Рек.

— Во всяком случае, не завтра, — пожал плечами Сербитар.

— Значит, крепость падет?

— Возможно. Но если этого не случится, обещай кое-что для меня сделать.

— Что?

— Спустись еще раз в подземелье Эгеля — там ждет тебя последний подарок. Арчин все тебе объяснит.

— Что это? Если оружие, оно пригодилось бы мне завтра.

— Это не оружие. Спустись туда завтра к ночи.

— Сербитар!

— Что, мой друг?

— Все оказалось так, как вы мечтали? Я говорю об Истоке.

— Да! Истина превзошла все наши мечты. Но я не могу говорить об этом теперь. Подожди еще немного. С тобой хочет поговорить еще кое-кто.

Туман сгустился, и белая фигура Сербитара исчезла в нем.

Его сменил Друсс — высокий и могучий, в блестящем черном колете, с топором на боку.

— Он устроил мне отменные проводы, — сказал Друсс. — Ну, как ты, паренек? Вид у тебя усталый.

— Да, я устал, но это к лучшему — иначе бы мы не встретились.

Друсс хлопнул его по плечу и засмеялся.

— Этот Ногуша отравил свой клинок. Боль была адова, должен тебе сказать. Каэсса одела меня. Не знаю уж, как ей удалось поднять меня на ноги, но как-то удалось.

— Я видел.

— Да, зрелище получилось будь здоров, верно? Молодой Джилад хорошо сражался. Я его еще не видел, но, надеюсь, увижу. Ты тоже хороший парень. Рек. Достойный! Я рад, что встретился с тобой.

— И я рад, Друсс. Никогда не встречал человека лучше тебя.

— Еще как встречал, парень. Целые сотни! Но все равно спасибо. Только я не для того сюда пришел, чтобы обмениваться любезностями. Я знаю, что тебе предстоит, и знаю, что день будет тяжким — чертовски тяжким. Но ты не сдавайся. Не отступай к замку — держи стену, что бы ни случилось.

От этого многое зависит. Поставь Иоахима рядом с собой: если он погибнет, тебе тоже конец. Теперь мне пора. Но помни: держи стену! Не отступай к замку.

— Я запомню. До свидания, Друсс.

— Нет, не до свидания. Не теперь еще. Но скоро.

Нахлынувший туман окутал старого воина и покрыл Река.

Лунный свет померк, Бронзовый Князь оказался во мраке.

Рек проснулся в замке. Огонь все еще горел, и он снова почувствовал голод.

Арчин на кухне готовил завтрак. Старик устал, но заулыбался, увидев вошедшего Река.

Арчину нравился новый князь. Старик помнил отца Вирэ, Дельнара, молодым человеком, горделивым и сильным, и ему казалось, что Рек похож на него, — впрочем, память с годами могла изменить Арчину.

Он дал князю поджаренного хлеба с медом, и Рек мигом проглотил все, запив разбавленным вином.

Потом поднялся к себе, надел доспехи и отправился на стену. Хогун и Оррин уже были там и осматривали заграждение, устроенное в воротах.

— Это наше слабое место, — сказал Оррин. — Надо бы отойти в замок. Уж несколько-то часов его ворота продержатся.

Рек покачал головой.

— Мы останемся на Геддоне. Отступления не будет.

— Значит, здесь мы и умрем, — сказал Хогун. — От этой загородки и вовсе нет никакого проку.

— Кто знает. Увидим. Доброе утро, Иоахим.

Бородатый сатул кивнул и улыбнулся.

— Хорошо ли ты спал, Бронзовый Князь?

— Очень хорошо. Спасибо за то, что даришь нам этот день.

— Это лишь малая часть моего долга.

— Ты ничего мне не должен. Но вот что: если мы переживем этот день, войны между нами больше не будет. Права на высокогорные Дельнохские перевалы принадлежат мне, хотя вы это и оспариваете. Так вот: я при свидетелях передаю их тебе. В замке лежит свиток, скрепленный моей печатью. Ты возьмешь его, когда соберешься уходить, а копия отправится к Абалаину в Дренан. Я знаю, что мой поступок немногого будет стоить, если надиры сегодня прорвутся — но это все, что я могу для тебя сделать.

— Одного желания уже довольно, — поклонился Иоахим.

На этом разговор прервался — забили надирские барабаны, и воины Дрос-Дельноха заняли места вдоль стены, чтобы встретить врага. Рек опустил забрало и обнажил меч Эгеля.

Внизу, у заваленных ворот, встал Оррин с сотней бойцов.