Академия волшебства

Народ собирался повеселиться, и Дэвид стиснул зубы, вспомнив, как дальмоты рвали на части тело брошенного им, уже полумертвого человека... и вот теперь он сам находился на его месте.

Он почувствовал, как грудь заполняет бешенство, страх отступил. Идэль уже стояла на ногах; он подошел к ней, обнял и попросил:

– Не выходи пока, ладно?

– Что?...

– Я не могу тут прятаться. Рано или поздно придется выйти. Лучше сейчас... Ты им не нужна. Пожалуйста, не иди за мной. Я не хочу, чтобы ты видела...

– Я тебя не оставлю, – твердо произнесла Идэль.

– Я умоляю тебя. Хочешь, встану на колени?... Будет в тысячу раз хуже, если тебе придется смотреть, как... – Он понял, что без лжи не обойтись, и, сколь мог уверенно, добавил: – Обещаю, со мной ничего не случится. Я все улажу. Только не мешай мне. Идет?

– Как уладишь?...

– Есть план. Просто не мешай мне. Ты меня любишь?

– Да.

– Тогда верь мне. Что бы ни случилось, не вмешивайся.

Кильбренийка долго смотрела ему в глаза.

– Ты клянешься? – тихо спросила она.

– Клянусь, – солгал Дэвид.

Поскольку затягивать прощание не следовало, он быстро поцеловал ее и отстранился. Возникло чувство, как будто, расставаясь с нею, он отрезает часть себя самого. Но это необходимо сделать... если он вообще хотел, чтобы она осталась жива, а не погибла вместе с ним.

Минуту назад он вспомнил присказку про льва и шакала, теперь же, положив ладонь на дверную ручку, подумал: «Если остаться живым шакалом... стоит ли жить вообще?...»

Открыл дверь и вышел из здания.

Кантор и его дружки заулыбались при его появлении. Вряд ли Кантор изложил им события так, как они происходили на самом деле, скорее небрежно бросил что-нибудь вроде: «Выпендривается тут один... воображает о себе слишком много», – и этого оказалось достаточно, чтобы объявить сезон охоты открытым.

Глумливо лыбясь и переговариваясь между собой, ждали, когда безродный чужак подойдет поближе.

– Bay! Да ты настоящий герой! – громко сказал Дэвид. – Вон какую команду собрал, чтобы убить одного-единственного Бездаря.

– Кто тебя собирается убивать, что ты!.. – Кантор засмеялся. – Не трясись так, не бойся. Тебя никто не обидит. Ты забыл свое место, но такое со всяким может случиться, правда ведь?... – Он, будто нуждаясь в поддержке, обвел недоуменным взглядом своих друзей. Послышался смех. – Я готов тебя простить. Просто извинись – и можешь идти куда хочешь.

– Хорошо. Извини. Ты доволен?

– Нет-нет. – Кантор покачал головой. – Рабы извиняются не так. Во-первых, ты должен стоять на коленях, во-вторых, после того как ты попросишь прощения, ты должен поцеловать мой сапог. Смотри, – Кантор приподнял правую ногу, – он ведь не особо грязный, правда?... Надеюсь, ты не побрезгуешь?...

Дэвид несколько секунд рассматривал Канторову ногу.

– Ну ты и мразь, – задумчиво сказал он. – Просто удивительно, как такой выродок мог появиться в «благородном» роду... Знаешь, я думаю, ты не совсем кен Рейз. – Землянин чувствовал, что его несет, но не мог остановиться. – Думаю, твоя мать переспала с каким-нибудь рабом, а тебе, когда подрос, сообщить об этом забыла... Да, наверняка так оно и было. У тебя и замашки раба, и манеры. Да ты и труслив, как раб. На равного по силе ты и в мыслях не посмел бы тявкнуть.

– Ууу... – потянул кто-то из Канторовых дружков. Сам кен Рейз, сделав огорченное лицо, развел руками: мол, я к нему со всей душой и пониманием, даже простить его готов – а он что?...

– А пойдем-ка за ворота, Дэвид... – грустно, чуть ли не с любовью глядя на Брендома, произнес кен Рейз. – Там и выясним, кто раб, кто не раб, кто труслив, а кто...

За спиной Дэвида с лязгом распахнулась двустворчатая дверь. Сердце сжалось от ужаса. Он был готов к смерти – настолько, насколько вообще человек может быть к ней готов – но он не был готов к тому, чтобы его смерть видела Идэль.

Однако, когда он повернулся, на крыльце оказалась не она... вернее, не только она. Уже сбежав по ступенькам, по мощеной дорожке к ним направлялся Эдвин кен Гержет; не отставая, с какой-то нечеловеческой, завораживающей пластикой, двигался Скеггель; следом шел Лейкарн, за ним, будто сомневаясь, нужно ли ему все это – Джейгали. Девушки прилежно держались в последних рядах: Орэлья и Вилья с двух сторон обнимали Идэль, оказывая ей моральную поддержку, и не только моральную: заметив, в каком положении находятся их руки, Дэвид сообразил, что милая троица готова в любую секунду огорчить всех недоброжелателей одним большим, трижды усиленным заклятьем.

Кантор сделал недоуменную кислую мину. Когда вторая группка студентов подошла и стала полукольцом против первой, кен Рейз покачал головой. Он едва мог поверить в то, что видел своими глазами.

– Ну и ну, – снисходительно произнес Эдвин. – Да ты совсем опустился, Кантор. Позорить себя, нападая на того, кто слабее...

– Не лезь не в свое дело, Гержет, – огрызнулся кен Рейз.

– Что-что? – Лицо Эдвина приобрело такое выражение, как будто он не мог понять, ослышался он или нет. – Ты что, пытаешься указывать мне, что делать?!

– Эдвин, – примирительным тоном произнес Кантор, – я не хочу с тобой ссориться. Прежде всего потому, что если я тебя убью, то потом мне придется иметь дело с твоей родней... Я не хочу ещё одной войны между семьями. Будь благоразумен. Не лезь.

– Приди в себя, – холодно бросил Эдвин. – На кого ты ополчился?... На него?... – Он показал на Дэвида. – На простого смертного?... Ты позоришь себя. И не только себя – всех благородных.

– Я не воюю с ним, – ухмыльнувшись, ответил Кантор. – Я просто собираюсь его убить, что тут такого?... Если крыса перебегает мне дорогу, я не сражаюсь с ней. Я просто давлю ее и иду дальше.

– Скажи ещё, что он первым напал на тебя, – хмыкнул Эдвин.

– Клянусь, так и было! – Кантор поднял руки, будто призывая небеса в свидетели. – Я предложил ему извиниться и забыть об этом, но он не захотел, а вместо этого снова оскорбил меня... оскорбил мою семью, мою мать... вот – все свидетели...

Улыбаясь, его товарищи закивали головами, подтверждая слова главаря.

– Лжец! – процедил Дэвид. – Ты едва не убил меня и Идэль... просто так, от нечего делать... чтобы показать свою неземную удаль. Ты напал на нас без предупреждения, как трус. У тебя не хватило смелости даже на то, чтобы вызвать меня на поединок – ты предпочел ударить исподтишка!

– Вызвать тебя??? – с изумлением переспросил кен Рейз. – Ты в своем уме? Вот тогда я точно опозорюсь. Мы не равны, нельзя вызывать того, кто ниже. Открой «Дуэльный кодекс», об этом говорится на первой странице... если ты вообще умеешь читать, мартышка.

«Дуэльный кодекс» Дэвид открывал – и даже читал – в то время, когда ещё учился в Тинуэте. Он смутно помнил – там и вправду было что-то насчет того, что сильнейший не может вызывать того, кто слабее...

– Кантор, иди своей дорогой, – посоветовала Вилья. – Не делай себя ещё смешнее, чем ты есть.

– На кого тявкаешь, горожанка?... – лениво бросил Аллек кен Скийбл.

– А ты? – Вилья ничуть не испугалась. – Мой отец – капитан стражи. Ещё вопросы есть?

– Не понимаю, – сказал Кантор. – Правда, не понимаю. Что вы все тут делаете?... Он ваш лучший друг? Родственник?... Вы все его так любите? Вот ты, Скеггель, тоже его любишь?... Или, может, обитатели Преисподней теперь стоят за равные права и мировую справедливость?... Объясните же мне, что тут происходит!.. Я не понимаю.

Скеггель не ответил. Жутко улыбаясь, он качнулся в сторону так, как будто все его тело состояло из желе. Когда он снова принял вертикальное положение, стало ясно, что он, как минимум, на голову выше, чем был... красивое лицо вытянулось, превращаясь в костяную маску, руки удлинились и стали значительно толще, пальцы склеились в одно целое, сгиб между локтем и направленной вниз кистью покрылся острыми шипами и стал походить на – покалишь намеченную – клешню...

– Да ты вообще, я смотрю, не слишком понятлив, – сказан Эдвин. – Вряд ли Скеггель сможет внятно объяснить тебе свои мотивы, но давай попробую я. У всякого демона имеется чувство собственности, и наши общий друг Дэвид, просидев со Скеггелем в одном классе целый год, в каком-то смысле этой собственностью стал... как и все мы – я, Джейгали, Лейкарн... гм... Орэлья...