Мечи Эглотаура. Книга 1 (СИ)

Из зоны поражения выехали неожиданно. Просто вдруг потемневшие от пепла листья деревьев позеленели, обрели обычный цвет. Еще некоторое время признаки извержения встречались, но вскоре сошли на нет.

Я предложил сделать привал. Лем не согласился.

— Еще два-три часа, и лес кончится. А там будет Брачик, в котором созданы все условия для привала. То есть куча придорожных таверн с неисчерпаемыми запасами пива, эля, вина и самогона.

— Опять алкоголь, — поморщился я. — Не надоело?

— Надоесть может только плохой секс, молодой человек, — возразил Лем. — А питие приближает разумное существо к единению с природой и космическим разумом.

— Там будет такая куча народу, — попытался еще раз возразить я. — Столько всякого сброду удрало из Кму. Включая нас.

— Ничего, — успокоил поэт. — Для нас место найдется. Я позабочусь.

— Уж ты позаботишься, — язвительно сказал Алкс. — Уверен.

— Ага, во, Лем, съел? — съехидничал Серот.

— А я-то чем виноват, — всплеснул руками Лем. — Вы думаете, это я вулкан разбудил? С ума, что ли, сошли?

Я не был особо уверен. Ни в том, ни в другом.

— Кто ж тебя, загадочного такого, знает, — сказал я.

— Да я весь на виду, как на духу… или на духу, как на виду? Проклятье, забыл.

— Ага, на пуху как на пуку, — спошлил Серот.

— Не на пуку, а на пуке, — поправил Лем.

— Какая, на хрен, разница? Усе равно получается фигня…

Так, переговариваясь непонятно о чем, и ехали.

Через три часа лес кончился. Открылся широкий обзор. На горизонте на фоне безоблачного аугугуйского неба вырисовались стены и башни города под названием Брачик.

— На бескрайность в великом восторге гляжу, — процитировал Алкс.

— Не, — покачал головой Лем, — Фингал похоронен не тут. Но я вам не скажу, где. Он взял с меня слово.

— Кто взял?

— Фингал.

— Да, дела… — протянул я. — Ладно, поехали. Жрать охота. До города еще часа два топать. Привал уже делать нет резону, а еще тянуть — околеем.

— Не, — возразил Лем, — самое большее через час приедем. Как раз к обеду.

— Ага, ты чтось, собираешься на мне весь этот час торчать?

— Куда ж ты денешься?

— Хм…

Через полтора часа мы, уплатив небольшую пошлину, въехали в Брачик.

Брачик — захудалый городишко со скучным и серым населением. После кричащей древней и современной красоты Куимияа безликость улиц Брачика выглядела просто пошлой. Многочисленные семьи сбежавших от вулкана не оказали заметного влияния на атмосферу убожества. Здешние порядки совершенно не изменились; мне показалось очень странным, почему купцы, во множестве проезжающие город, не сумели подействовать на настроения и характеры жителей. Местная богема тоже была скучной и заторможенной, несколько зверского вида сонных личностей вяло посмотрели в нашу сторону и лениво отвернулись, даже не потрудившись поподробнее разглядеть, чем можно поживиться.

— Тут всегда так, — сказал Лем, шагая рядом с Серотом, с которого он наконец слез. — Ощущение, будто вся красота Куимияа скомпенсировалась серостью Брачика.

— Верно подмечено, — сказал я. — И что, везде так?

— Да нет, вообще-то. Хотя в каждой стране можно найти подобные места, в которых с лихвой возмещаются достопримечательности столиц и других городов. В Тратри это Брачик, в Глюкляндии — Чукоган, в Глюкостане, кажется, Чечерони. Впрочем, не помню точно, давно там не был.

— Ой, глядите, — воскликнула Жуля, — старый знакомый!

Мы последовали взглядом согласно направлению ее указующей руки… Хм. Действительно. Фингонфиль.

Эльф повернул на восклицание голову, увидел нас и побледнел. Я не понял, от ярости или страха. И не понял этого и дальше, ибо на Фингонфиля тут же наехал какой-то пьяный извозчик… Раздался вопль. Начался переполох.

Лем потащил нас подальше от места происшествия.

— Разберутся. Если останемся там, застрянем надолго.

М-да, похоже, это — необычайно яркое событие в Брачике. Пока мы удалялись, мимо промчалась ватага мальчишек, несколько городовых и солидного и важного вида страж порядка. Он окинул нас подозрительным взглядом, видимо, прикидывая, не стоит ли задержать для выяснения личностей… Тьфу, мать честная, неужели у всех стражей такой бзик? Мы ответили невинными взглядами. Он поприкидывал и пошел своей дорогой, тем более, что переполох усиливался, уже доносился разгневанный голос Уриэля, что было сил костерившего пьяниц и извозчиков. Мы с Лемом возмущенно переглянулись, но возвращаться не рискнули. Мало ли чего еще случится с беднягой. А мне потом всю жизнь с тяжестью на душе ходить?

Остановились у первого трактира, вид которого не вызывал немедленного откровенного недоверия. Жуля с облегчением слезла с кобылы, мы с Алксом тоже.

— Ага, а выпить тута еся?

— Найдем.

Никто не вышел за нами поухаживать, хлопот у всех хватало. Мужик, что стоял, подпирая плечом стенку и отмахиваясь от мух, лениво махнул на немой вопрос в сторону корыт. Рядом с ними были вкопаны крепкие столбы с перилами.

Лем кинул мужику монету, тот сейчас же вытащил из какого-то грубо сколоченного ларя небольшой мешок и сунул ему.

— Маловато! — возмутился поэт.

— Дык вить времена тижолые пошли, мил человек.

— Даже в тяжелые времена за такую деньгу можно телегу купить.

— Дык меняюца вить, времена-то.

— Тьфу!

Лем предложил нам привязать лошадей к перилам.

— Наши кони смирные и преданные, — возразил Алкс. — Не убегут.

— Убечь-то не убегут, да увести могут.

— Не, — авторитетно заявил я. — Пахтан не позволит. Вот ты Серота привяжешь?

— Крыша поехала?

— Во-во. И я о том же.

— Ну, смотрите. Народ здесь ушлый, проходимческий. Вечно что-нибудь да свистнут. В прошлый раз с одного башмаки стянули. Прямо на ходу. Он, правда, пьян был…

— О, Лем, а ты говорил, городок серый. Тут, похоже, подобные ремесла достигли наивысшего расцвета.

— Да нет, что ты, — махнул рукой поэт. — Не был ты в Глюкотае, братец. Вот там, это да! С бегущей лошади, бывало, подковы воровали. Одного такого мастера я знал, ему обе руки отрубили, а потом на место пришили.

— Пришили-то зачем? — не понял я.

— Чтобы хоронить в целости.

— А как насчет просто положить рядом?

— Это уже не в целости будет, а в разрозненности.

— Слушай, а если им там что-то при жизни удаляют хирургическим путем, тогда как?

— Они хранят все эти части собственного тела в укромном местечке. Когда мрут, родственники пришивают или вставляют на место. Во имя соблюдения традиций. Так велит их воплощение Тбп.

— Что, там тоже тбписты? — ахнул я.

— Конечно, разве не помнишь? Демиурги ушли туда. По сути, они и организовали все четыре Глюкаловых государства. Правда, тбпизм там слегка другой, со своими глюками.

— Поня-атно…

Лем равномерно высыпал в корыто овсу, мы с Алксом добыли из горбатого колодца воды и налили в другое корыто. Я наказал Пахтану никуда не уходить. Он умно посмотрел на меня и подмигнул. Я, как всегда, немного ошалел. До чего ж умен, бродяга!

Оставив лошадей кормиться, пошли заботиться о себе. Трактир как трактир, ничего особенного. Только хозяин — тролль.

Даже не знаю, как описать. С виду — громадный валун, которому матушка-природа неведомым образом придала слегка симметричные очертания. Башка сидит прямо на плечах, минуя всякую шею как совершенно ненужный компонент. Волос нет. Лицо оборудовано двумя большими глазами с красными круглыми зрачками, приплюснутым носом, громадным ртом с ослепительно белыми, крупными и острыми зубами. Руки — как у большинства прочего населения талия в обхвате — и так же каменны, как и все остальное тело. Тролль увидел нас и радостно осклабился. Я замер в ужасе.

— Здорово, Камень, — радостно завопил Лем, — давно не виделись!

— И тебе привет, — прогрохотало чудище, почесывая лысую макушку. Посыпалась мелкая каменная пыль. — Что-то редко заходишь.

— А говорит, здесь достопримечательностей нет. Серый, видишь ли, городок, — пробормотал Алкс, приходя в себя.