Кровь Олимпа (ЛП)

Пайпер казалось, что она слышала стук собственного сердца, который отдавался эхом по коридорам; чем глубже они заходили, тем громче он становился. Затем она осознала, что постоянное бум-ба-бум витало вокруг них, резонируя через камень и воздух.

Я просыпаюсь. Женский голос было слышно так же четко, как пение Пайпер.

Аннабет замерла.

— Ох, не к добру это.

— Совсем как в Тартаре, — отрывисто произнес Перси. — Помнишь... стук его сердца... когда он появился...

— Не надо, — сказала Аннабет. — Даже не начинай.

— Извини.

В свете меча лицо Перси походило на большого светлячка — парящее яркое пятно в темноте.

Голос Геи донесся до них снова, на этот раз громче: «Наконец».

Голос Пайпер сорвался.

Ее окатил страх, прямо как тогда… в спартанском храме. Но теперь-то Фобос и Деймос были ей старыми хорошими друзьями. Пускай страх сгорит внутри нее, словно топливо, что наполнит ее голос могуществом. Она ведь пела для змеелюдей с целью защитить своих друзей. Почему бы не спеть и для Геи тоже?

Наконец, они достигли вершины крутого склона, где путь заканчивался завесой из зеленой слизи.

Кекроп посмотрел на полубогов:

— Акрополь находится за этой завесой. Оставайтесь здесь, а я проверю, безопасно ли там.

— Подождите-ка, — Пайпер обернулась к толпе близнецов. — На поверхности опасно. Возвращайтесь в тоннели и забудьте, что видели нас. Защитите себя.

Страх в ее голосе идеально сочетался с даром убеждения. Змеелюди, даже стражники, развернулись на сто восемьдесят градусов и бросились прочь в темноту; царь остался стоять на месте.

— Кекроп, — сказала Пайпер. — Вы собираетесь предать нас, как только перешагнете эту слизь.

— Да, — признал царь. — Я предупрежу гигантов, и они уничтожат вас, — прошипел он. — Зачем я вам это сказал?

— Прислушайтесь к сердцебиению Геи, — призвала Пайпер. — Вы ведь можете почувствовать ее гнев, не так ли?

Кекроп вздрогнул. Конец его посоха тускло поблескивал.

— Да, вполне. Она рассержена.

— Она уничтожит все, — добавила Пайпер. — Гея собирается превратить Акрополь в дымящийся кратер. Афины — ваш город — исчезнет с лица Земли, и ваши люди вместе с ним. Вы верите мне, не так ли?

— Я... да, верю.

— Сколько бы злости вы ни питали к людям, полубогам или к самой Афине, мы — ваш единственный шанс остановить ее. Так что вы не предадите нас. Ради себя и своего народа, вы разведаете обстановку и убедитесь, что путь свободен. Также вы скажете гигантам, что здесь никого нет. Затем вы вернетесь обратно.

— Вот… именно это мне и нужно сделать.

С этими словами Кекроп прошел через слизь.

Аннабет изумленно покачала головой.

— Пайпер, это было невероятно.

— Посмотрим, сработает ли.

Дочь Афродиты опустилась на прохладный каменный пол. Им следовало отдохнуть, пока была такая возможность.

Ребята присели рядом с ней. Перси протянул Пайпер флягу с водой. Лишь отпив, она осознала, насколько сильно ее мучила жажда.

— Спасибо.

Перси кивнул.

— Как думаешь, твой голос на него подействовал?

— Я не уверена, — призналась она. — Если Кекроп вернется через две минуты с армией гигантов… значит, нет.

Сердцебиение Геи эхом пронеслось через пол. Как ни странно, оно пробудило в Пайпер воспоминания о море — о гудящих волнах, ударявшихся о скалы Санта-Моники. Ей стало интересно, чем сейчас занимался ее отец. В Калифорнии стояла полночь, значит, он спал… или же давал позднее интервью для телевидения. Как бы там ни было, а Пайпер надеялась, что сейчас он отдыхал в своем любимом месте — на веранде при выходе из гостиной — наслаждался тишиной и наблюдал, как сияла луна над Тихим океаном. Ей хотелось думать, что в эти мгновения папа был действительно счастлив... ведь сегодня они могли потерпеть неудачу.

Не только отец проник в ее мысли. Пайпер вспомнила о своих друзьях из домика Афродиты; о кузенах в Оклахоме, что было довольно странно, ведь они и не общались толком. Она знала их недостаточно хорошо и теперь жалела об этом.

Хотелось бы ей распоряжаться своей жизнью лучше, ценить ее больше. Пайпер всегда будет безмерно благодарна своей второй семье — команде Арго II, — однако у нее было так много друзей и родственников, которых ей жутко не хватало в данный момент.

 — Вы, ребята, иногда задумываетесь о своей семье? — спросила она.

Глупый вопрос, особенно на грани битвы. Пайпер должна была сосредоточиться на поиске, а не отвлекать своих друзей. Тем не менее, упрекать ее за это никто не стал.

Взгляд Перси был рассеянным, его нижняя губа задрожала.

— Моя мама... Я-я не видел ее с тех пор, как исчез по вине Геры. Я звонил ей из Аляски и дал тренеру Хеджу пару писем, чтобы тот доставил их ей... И я... — его голос сломался. — Она — это все, что у меня есть. Она и мой отчим, Пол.

— И Тайсон, — напомнила ему Аннабет. — И Гроувер. И...

— Да, конечно, — сказал Перси. — Спасибо. Я чувствую себя гораздо лучше.

Пребывая в состоянии меланхолии, Пайпер издала непроизвольный нервный смешок.

— А ты, Аннабет?

— Мой папа... мачеха и сводные братья, — она вертела свой костяной клинок. — После всего мною пережитого в прошлом году, я поняла, что было глупо обижаться на них так долго. И родственники моего отца... я не вспоминала о них в течении многих лет. У меня есть дядя и двоюродный брат в Бостоне.

Перси выглядел потрясенным.

— У тебя, обладательницы кепки «Янкиз», в семье есть кто-то с родины «Ред Сокс»?

Аннабет слабо улыбнулась:

— Я никогда их не видела. Папа с дядей давно не ладят, видимо, что-то не поделили. Не знаю... Глупо было отворачиваться друг от друга.

Дочь Афродиты кивнула. Вот бы у нее были целительные способности Асклепия: взглянул на человека — и увидел, какие у него недуги… а потом избавил его от них. Жить было бы намного легче. И все же, Пайпер понимала, что именно это и послужило причиной заточения бога врачевания в подземном храме. От некоторой боли нельзя попросту отмахнуться. С ней нужно справиться, а иногда и вовсе принять. Не чувствуй она боли последние несколько месяцев, она бы никогда не обрела своих лучших подруг — Хейзел и Аннабет. Она бы никогда не отыскала в себе смелости. И у нее уж точно не хватило бы мужества спеть песню для змеелюдей под Афинами.

Зеленая слизистая завеса на вершине тоннеля слегка колыхнулась.

Пайпер схватилась за меч и вскочила на ноги, готовая отразить атаку монстров. Но Кекроп появился один.

— Путь чист, — сказал он. — Надо спешить. Церемония почти завершена.

Проходить через слизистый занавес было предельно весело. Ощущения Пайпер просто не передать словами: словно в ноздре гиганта побывала. К счастью, никакая дрянь к ней не прилипла; только вот кожа покалывала от отвращения.

Ребята очутились в прохладной, сырой комнате, похожей на подвал храма. Куда ни глянь, неровный пол под низким каменным потолком простирался в темноту. Прямо над их головами располагался прямоугольный проем с видом на открытое небо. Пайпер смогла разглядеть края стен и вершины колонн, однако никаких монстров в ее поле зрения пока что не было.

Завеса за ними закрылась и смешалась с землей. Пайпер прижала к ней руку. Место оказалось твёрдым, как скала. Им не оставили пути отступления.

Аннабет провела рукой по отметинам на земле — зубчатой формы расщелины длиной с человеческий рост, чем-то напоминающие воронью лапку; шероховатые и белые, словно каменная рубцовая ткань.

— Это то самое место, — произнесла она. — Перси, эти отметины были оставлены трезубцем, символом власти Посейдона.

Перси нерешительно коснулся рубцов.

— Должно быть, он использовал трезубец размера XXL.

— Это то место, где он ударил им о землю, — продолжала Аннабет. — Посейдон создал здесь источник соленой воды, когда они с моей мамой боролись за главенство в Афинах.

— Так вот где все это соперничество началось, — проговорил Перси. — Надо же.