Нефритовый Грааль

— У них нет никакой чаши, — сказала Анни, когда полиция ушла. — Я знаю.

— Я тоже, — согласился Майкл. — Нам нужен адвокат.

— Надо предупредить Лили, — спохватилась Анни. Потом добавила: — Спасибо. Спасибо, что поддержал меня. Нас.

— Я всегда буду вас поддерживать, — пообещал Майкл. Тон его был резким, почти холодным, без всяких эмоций. Анни взглянула на Майкла с легким недоумением.

И тут руки его будто сами собой, без ведома хозяина, обвили ее талию. Майкл поцеловал ее — не коротко чмокнул в щеку, а по-настоящему, слившись с ней губами. Миг близости длился лишь мгновение. Майкл отпрянул, столь же потрясенный, как и Анни.

— Извини. Не следовало… Все ужасно не вовремя. Я найду хорошего адвоката. Позвоню тебе завтра.

Майкл ушел, громко хлопнув дверью, оставив Анни в таком душевном смятении, что она чуть не забыла позвонить Лили Бэгот.

Глава одиннадцатая

Поиски Грааля

Хейзл и Лили забрали в полицейский участок в Кроуфорде для официального допроса. Побджой хотел получить ответы на свои вопросы и счел официальную обстановку достаточно гнетущей, чтобы вдохновить Бэготов на откровение. Где-то в глубине души у инспектора поселилось неуютное ощущение, что он пошел ложным путем, однако косвенные улики никуда не годились, а подсказки интуиции вовсе ни к чему не привели. Сначала он поверил рассказу детей, однако горький опыт научил инспектора сомневаться в том, чему он верил. Побджою уже приходилось иметь дело и с мошенником в сфере страхования, который утверждал, что находился во Франции в то время, как горели его рабочие помещения, и с отчимом, лившим крокодильи слезы над телом убиенного подростка, и учителем-педофилом, заявлявшим, что единственная страсть в его жизни — преподавание. Верно и то, что в итоге он не поверил ни одному из них, но ведь мог, если бы был более доверчив и если бы все те преступники оказались воспитанными тринадцатилетними детьми, умудрившимися пробраться через колючую проволоку его инстинктов. «Стоит подумать, что ты уже видел в этой жизни все, — размышлял инспектор, — как случается что-нибудь похуже. Все-таки они руководствовались благими намерениями…»

— Вы хотели помочь миссис Торн, верно? — спросил Побджой. — Поэтому стали искать запрет.

Хейзл издала едва слышный звук, похожий на «м-м».

— А потом испугались, что ничего не выйдет. Кто-нибудь из твоих знакомых разбирается в законодательстве?

Хейзл вспомнила о намерениях Джорджа стать адвокатом, но потом решила, что это не подойдет. Она сказала чуть громче:

— Нет.

— Вы с Натаном услышали, что чашу привезут в Торнхилл, и решили пошпионить за собравшимися. Наверно, вы были заинтригованы.

Поскольку последняя фраза не была сформулирована в форме вопроса, Хейзл не посчитала нужным отвечать. Она сжала губы, стараясь не бояться, отчаянно жалея, что рядом нет Натана. Он бы знал, что сказать.

— Вы были заинтригованы?

Хейзл пожала плечами.

— Но вы были достаточно заинтересованы, чтобы отправиться в Торнхилл и спрятаться за домом. Вы надеялись проскользнуть внутрь, когда никто не мог вас заметить, и посмотреть, что там творится?

Снова пожимание плечами. Хейзл перекинула волосы на лицо — признак того, что она нервничает.

— Они лишь проявили естественное любопытство, — вступилась за детей Лили. — Они много слышали о чаше. Им это казалось настоящим приключением.

— Наверняка, — заметил Побджой. — Вы испытали разочарование, не отыскав запрет. Полагаю, вы с Натаном обсуждали, как было бы замечательно, если бы вы смогли достать чашу и вернуть ее миссис Торн. Так, Хейзл? Вы говорили об этом?

— Нет.

— Тогда о чем же вы говорили? Расскажи мне.

— О всякой ерунде. О музыке, о школе. Ну, сами знаете…

— Но не о чаше Торнов?

— Нечасто.

— Нечасто. — Слишком скудное признание, чтобы оказаться полезным; и все же он постарался зацепиться за него. — Не часто, однако достаточно. Вы рассудили, что граф фон Гумбольдт и сотрудники «Сотбис» вроде как плохие парни, да? Вы считали, что чаша должна по праву принадлежать миссис Торн. Вы дождались бури, надеясь на счастливый случай, и тут погас свет. Узнаешь? — Он достал зеленую резиновую вещицу с крысиными хвостиками по бокам.

— Это моя ведьминская маска, — удивилась Хейзл. — Я надевала ее на Хеллоуин два года назад. И что в ней такого?

— Вы не имели права ее брать, — заявила Лили. — У вас не было разрешения на обыск. Я знаю, у вас должен иметься ордер на обыск.

— Она оказалась в мусорном баке, — пояснил Побджой. — Для этого не нужен ордер. Я бы предположил, что именно вы выбросили ее перед нашим приходом.

Лили развернулась к дочери в нескрываемой панике, виноватая и расстроенная. Оказывается, Анни рассказала ей об умозаключениях Побджоя, и Лили, отыскав в комнате дочери, пока той не было дома, маску, решила от нее избавиться.

— Мне нужен адвокат, — заявила она.

— Если вы настаиваете. Вам придется некоторое время оставаться здесь, пока мы не вызовем адвоката.

— А что с маской? — по-прежнему недоумевала Хейзл. — Что в ней такого важного?

— Свидетели кражи описали вора как человека маленького роста, почти карлика, и волосатого. — Инспектор взглянул на девочкину копну нечесаных волос. — Лица они не разобрали. Какой у тебя рост, Хейзл?

Девочка сначала побелела — от шока, когда до нее дошел смысл сказанного. Потом сделалась пунцовой — от ярости.

— Там был карлик. Почти на фут ниже меня. Мы видели его, даже пытались догнать. Я сто лет не доставала эту дурацкую маску. Спросите остальных — мистера Гудмана, миссис Торн.

— Мистера Гудмана не было в комнате в момент совершения кражи, — пояснил Побджой. — Что же до остальных, то и Алекс Бирнбаум, и Джулиан Эпштейн признают, что вором мог оказаться ребенок. — Инспектор не стал упоминать, что оба признали данную возможность весьма неохотно.

— Во мне почти пять футов, — созналась Хейзл (это явно был для нее болезненный вопрос). — Не так уж много, но для карлика чересчур. Он был действительно маленький, я же сказала…

— Ты иногда говоришь неправду, не так ли? Ты послала нам анонимное письмо о смерти прабабушки. Ведь в нем написана ложь? — На самом деле инспектор так не думал — он лишь хотел вывести Хейзл из равновесия, заставить говорить, добиться признания. — Миссис Карлоу умерла своей смертью; ты просто хотела создать трудности. Может быть, своему отцу? Ты думала, что, если его посадят в тюрьму, он больше не станет обижать твою мать. Так?

— Нет… все не так… он ни при чем.

— И теперь ты снова лжешь. Уверен, вы не хотели ничего дурного. Вы не похищали чашу — вы спасали ее. Собирались вернуть ее законному владельцу.

— Нет…

— Прекратите! — закричала Лили. — Прекратите сейчас же! Я требую присутствия адвоката. Мне все равно, сколько времени это займет. Я больше не позволю вам запугивать девочку. Вам запрещено говорить с ней до прихода адвоката, верно? — спросила Лили.

— Я ничего не сделала, — продолжала настаивать Хейзл. — Я не брала чашу. Натан вам подтвердит…

— Подозреваю, что это была как раз идея Натана, — сказал Побджой, давая девочке возможность выйти сухой из воды. — Он надоумил тебя?

Хейзл одарила инспектора взглядом столь презрительным, что Побджой даже поежился.

— Натан? Да Натан никогда не сделает ничего плохого. Он не такой. И никогда никого не надоумит что-нибудь сделать. Вы дурак. Натан… совсем другой. Он ни за что не станет красть.

«А самое отвратительное, — думал Побджой, временно отступая, — что я ей верю».

Натан снова искал Лесовичка — и опять безрезультатно. Он вернулся домой почти в шесть: Анни ждала его с тревогой и нетерпением.

— Хейзл арестовали, — без предисловий сообщила она.

— Что?

Анни пустилась в сбивчивые объяснения.

— Может, еще не арестовали, но я видела, как их с Лили увезли в полицейской машине. С тобой тоже хотят поговорить. Они думают, что вы взяли Грааль. Если у тебя есть какие-то предположения, где он…