Последняя Утренняя Звезда

Воздух заколебался и исказился, как если бы Фаран глядел на него через кривое зеркало, потом видение короля исчезло.

Тут же все золотые воины начали таять, как утренний туман под солнцем, их золотые души стали подниматься вверх, пока не ударились о потолок коридора и не поплыли внутрь храма, как река золотых искорок.

Только теперь Фаран смог перевести дыхание. Воздух стал медленно просачиваться по его сморщенному горлу в высушенную грудь. Наконец он задышал в обычном ритме Живых Мертвецов: четыре раза в минуту, ровно столько, сколько нужно, чтобы его вялая кровь лилась по жилам. Он обнаружил, что стоит и смотрит в одно из зеркал коридора. Прошло две сотни лет, и тем не менее он ожидал, что в зеркале отразится его лицо. И вот тут Фаран испытал настоящий шок. Никакого отражения: ни его, ни немертвых вокруг. Это зеркало отражало только тех, у кого была душа.

Он посмотрел вниз, и в первый раз заметил, что ранен: большая рана на бедре, кожа висела, как толстый слой желтоватого папируса.

Насмешка над жизнью — не больше. Но он найдет сущность жизни — и опять заживет полноценной, полнокровной жизнью. Таласса — вот ключ ко всему.

Фаран шагнул в темный зал, уставленный колоннами. Он опять понюхал воздух. Ее запах, жасмин и мускат — сладкий запах ее крови. Она близко. Фаран пошел быстрее, забыв о отставшей плоти на бедре. Впереди, в конце улицы из колонн, счастливым предзнаменованием стояла статуя Исса.

ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ ГЛАВА

Долина Чистого Света

Имблевик

Небо было черно, как уголь, дома наполнены мертвыми и криками умирающих. Солдаты гарнизона с факелами в руках преследовали немертвых по улицам и катакомбам. Множество домов горело. Порывистый ветер раздувал пожар.

Фазад, Гарн и Кригган стояли на стене цитадели и глядели вниз, на охвативший пол города пожар, который освещал даже нижний край несущихся по небу облаков. Матач, Верховный Жрец Ре, приказал перенести тела убитых жрецов из Храма Ре и положить их на погребальные костры, зажженные на площади за цитаделью. Сейчас они тоже горели, добавляя адское освещение ко всей картине. Жители, пережившие атаку вампиров, прятались в своих домах от ужасных звуков и кошмарного света.

Прошел день и вечер за ним, освещенные только этим светом. Когда огни погасли и по времени ушедшего мира настала полночь, Кригган стал объезжать дымящиеся руины города, призывая людей идти наверх, в цитадель. Вначале никто не отвечал, и он даже спросил себя, а остался ли вообще кто-нибудь в живых. Но, наконец, несколько ставней открылись и мужчины и женщины с бледными, нервными лицами выглянули из окон. Двери открылись и вышедшие на улицу люди стали собираться в процессию, которая закружила по городу.

Тем не менее некоторые улицы остались подозрительно тихими. И никто из солдат не собирался входить в дома на этих улицах, даже если они сами раньше жили в них; все понимали, что там найдут: безжизненные тела или, еще хуже, своих любимых, ставших ревенантами.

Постепенно процессия увеличилась, горожане зажгли факелы и начали подниматься на площадь для парадов перед казармой.

Из конюшен Белой Башни по приказу Фазада привели Тучу. Мальчик сел на него. Со своего наблюдательного пункта он мог видеть весь город и замерзшую гладь Астардианского Моря. Факелы, зажженные горожанами, протянулись длинной змеей, медленно ползшей через тьму к цитадели. Потом он перевел взгляд на странную звезду на северном горизонте.

За ним в парадном строю стоял гарнизон, каждый солдат держал в руке горящий факел. За солдатами стояли фургоны с запасами еды и подводы с лошадьми, приведенные из конюшен, находившихся рядом со все еще дымящейся казармой. Из теней вокруг площади сверкали желтые глаза волков.

Кригган подъехал к одному из крытых фургонов, и с трудом забрался на него. Он провел в седле слишком много часов. Следующие за ним горожане медленно заполнили площадь. Когда все собрались, Кригган высоко поднял свой посох, и люди, увидев его, замолчали.

— Братья, пришел час Червя, — начал седоволосый предсказатель. — На небе Черная Ночь, Ре заблудился в Темном Лабиринте. Тем не менее взгляните туда, вы видите, что находится на горизонте за Астардианским Морем? — Он указал на север. — Да, это светит звезда, светит даже тогда, когда все остальные потухли. Разве эта звезда сверкала прошлой ночью, или ночами до нее? Нет, это знак, посланный нам Ре, и хотя он сам лежит, пленный, глубоко под землей, там, где ни один взгляд смертных не может увидеть его, он не забыл о нас. Он послал нам ту, кто возродит мир, Светоносицу. Надежда еще жива.

Пока он говорил, все взгляды обратились на сверкавшую звезду.

— Хотя королева мертва, — продолжал Кригган, — тем не менее в тот день, когда погас свет, перед всем советом она успела назвать наследника. Он иностранец, но знатного происхождения. — Он жестом указал на Фазада, сидевшего верхом на Туче. Мальчик что-то прошептал и конь вышел вперед, прямо под свет факелов.

Мальчик, несмотря на любопытные взгляды горожан, устремленных на него, смотрел спокойно и бесстрашно. По толпе пробежал негромкой шепоток, хотя некоторые говорили погромче. Для ушей мальчика их слова звучали точно так же враждебно, как и те, которые он слышал в комнате совета на рассвете, когда королева объявила о своем решении. Мало кто из жителей города видел полудикого мальчика в тот холодный день, когда он поднимался в цитадель. С тех пор по городу поползли слухи о нем, о волке в образе человека, живущем в башне и приведшим с собой из-за Астардианского Моря стаю волков, настоящих чудовищ, которые выли по ногам на Горах Дракона и из заброшенных верфей. Едва ли успокаивал их и вид волков, молчаливо окруживших площадь: пасти зверей были вымазаны в крови врагов, а ужасный запах медленно сочился в замороженном воздухе.

Фазад посмотрел на них, а потом выхватил меч, которым сражался в битве. Тут же все волки, собравшие на площади, завыли — даже показалось, что их вой донесся до далеких гор и эхом вернулся обратно. Собравшие люди в ужасе посмотрели на них, спрашивая себя, не собираются ли они и их разорвать на куски, как и Раздающих Причастие.

Фазад поднял руку, и в то же мгновение наступила мертвая тишина. Потом он заговорил, высоким голосом подростка, но с властностью и силой того, кто много путешествовал и много видел, главным образом смерть. — Вы меня не знаете. Только этот добрый старик и Верховный Жрец могут за меня поручиться, — сказал он, указывая на Криггана и Матча. — Остальные советники мертвы. Тем не менее королева поверила в меня — и вы со временем тоже поверите. Пусть за меня будут говорить не слова, а дела. Пусть волки не заставят вас меня боятся, а слова мертвой королевы — любить. И пусть заговорят солдаты, которые видели меня в битве. Разве я не сражался вместе с вами, разве над моей головой не летали вражеские палицы?

Послышалось дружное «да» из рядов солдат, многих из которых он спас из горящей казармы.

— Битва окончена, — продолжал Фазад. — Если бы нас разбили, город был бы уничтожен. Я видел конец Тралла, Бардуна и Перрикода. Сейчас Галастра — единственное место на земле, свободное от Червя. Но мы не можем ждать и молиться, чтобы свет вернулся. Мы должны действовать: собрать все наши силы и сразиться с врагом. Братья, давайте перейдем замерзшее море. Будем жестоки как волки, которые следуют своим естественным инстинктам, — сказал он, указывая на своих братьев, — потому что наши враги еще более жестоки.

Еще один одобряющий шепот со стороны солдат, к которому, на этот раз, присоединись и некоторые горожане.

Фазад вложил меч в ножны и спустился с Тучи. Гарн ждал его.

— Как ты думаешь, они меня услышали? — спросил мальчик у сенешаля.

Гарн поглядел на расходящуюся толпу. — Многие. А остальные? Тоже услышат, рано или поздно. Пускай они проспят сегодняшнюю ночь и отдохнут от битвы; здесь, на площади, или в своих домах, если осмелятся вернуться. Завтра они проснутся и увидят, что нет никакого рассвета, вот тогда они и поймут, что единственная надежда — сражаться. Вот тогда мы соберем их и пойдем на Тире Ганд.