Пронзая ветер (СИ)

А потом почувствовала, как пересохло у нее в горле. И Шут неуклюже плечом пододвинул к ней кружку с водой.

Ее лодыжку опоясывал стальной браслет с цепью. Линнока связали простыми веревками, зато более основательно. Его кисти посинели и опухли. Да и босые ноги выглядели весьма плачевно. Рядом с Шутом тревожным сном забылся третий пленный. Девушка смогла рассмотреть его лицо: изможденное, с густой щетиной и темными волосами. Когда-то раньше она встречала этого человека, но вот где — сказать затруднялась. Память ее была похожа на дырявое решето.

Напротив нее сидел и чинил упряжь следопыт. Нырок, кажется. Он поднял голову, услышав ее мысли, и кивнул, подтверждая правильность воспоминаний. В напарниках-сторожах у него был огромный орб. Сейчас тот спал. Но даже во сне он продолжал сжимать тесак внушительных размеров. На другую руку была намотана цепь, к которой была прикована девушка.

Вокруг высились мрачные скалы. Все было пропитано промозглой туманной сыростью. Выглядел туман зловеще — красноватый, напитанный неприятными запахами нечистот, крови и пота. Где-то невдалеке шумел ручей, но его перекрывал нестройный гул голосов. Что-то заунывно пели. И видно давно: голоса были хриплыми и монотонными, а слова неразборчивы.

Вопль, ненадолго захлебнувшийся, вновь разрезал тишину и принялся гулять по мрачному ущелью. Ланетта с трудом села, чтобы лучше видеть. Крик доносился из шатра, где этот странный туман сгущался в довольно плотный купол. А вокруг шатра…

Когда она поняла, что это, то сама с трудом сдержала крик. На пиках были насажены уже не люди — окровавленные куски мяса. Рядом с ними вперемешку стояли на коленях орбы и присягнувшие Калле митрильцы. Они и пели эти странные псалмы, раскачиваясь и периодически отбивая поклоны.

— Калла и Шестипалый предпочитают забавляться с Торрэлом под аккомпанемент этих уродов, — прошептал Шут.

— Зачем?

— Магия Крови питается страданиями людей, а Калла — ее служительница. Она что-то чувствует и торопится убраться отсюда подальше. Таким образом, она открывает себе и своим людям портал. Адепты Вельзува называют их Черными Пионами. Возможно, Калла считает Торрэла менее ценной добычей, чем нас, если решила использовать его в этом ритуале. Или просто наслаждается местью. Торрэл был довольно жестоким господином. Теперь он на собственной шкуре познает, что такое боль.

— Ты знаешь, куда нас везут?

— Куда мы и хотели, — криво улыбнулся ее друг. — К Горе.

— И что с нами будет потом?

Линнок помрачнел и бросил взгляд на шатер. Крик все не прекращался.

— Нам надо бежать, Лани. Нам надо обязательно бежать, — с отчаянной одержимостью прошептал Шут и осекся, когда следопыт уставился на него.

Легко сказать бежать. Вокруг высились горы: неприступные, мрачные, уходящие под самые небеса.

— Тебе повезло. Ты была без сознания и не видела, что делали с теми парнями на пиках. Зрелище… незабываемое.

На лице Линнока было написано неприкрытое отвращение. И еще что-то похожее на смертельную усталость. Ланетта придвинулась ближе к своему другу.

— Линь, а ты сам в порядке? — встревожено спросила она.

— Пока да…

— Уж с твоим-то дружком точно все будет в порядке! Линнок у нас всегда был женским любимцем, — с коротким смешком вступил в разговор проснувшийся третий пленный. — Прямо перед твоим пробуждением Калла весьма настойчиво зазывала его в свой шатер. Уже третий раз лично приходила. Представляешь, она даже сулила освободить тебя, если он примкнет к Ордену. Но наш гордый друг оказался крепким орешком.

Ланетта взглянула на говорящего. Он вызывал раздражение и в тоже время тревожил. Странное ощущение: она должна была знать его, но не знала. С другой стороны, может это и хорошо. Крайне неприятный тип. Вот и Линнока сейчас ни за что, ни про что расстроил.

— С такими, как Калла, нельзя договориться. Все равно проиграешь, — виновато произнес Линнок.

Девушка попыталась приободрить его улыбкой. Грудь пылала огнем. На этом фоне головная боль практически не замечалась, но она делала мысли вязкими и малоподвижными. Все, что было с ней раньше, терялось в серой пелене, а окружающее казалось зыбким болотом. Но в одном она была уверена — в своем друге. В правильности его решений она ни миг не усомнилась.

Орб заворочался и открыл глаза.

— Эй, разговаривать запрещено, — недовольно шикнул он на пленников, а затем уставился на следопыта. — А ты, что им потакаешь?

Нырок не ответил, лишь презрительно сплюнул.

Некоторое время Ланетта лежала, глядя на странно светлеющее небо. Над их головой медленно, но неукротимо разливалась радуга. Багровая дымка делала ее мутной, но, тем не менее, проглядывалась она довольно отчетливо. Вскоре нестерпимо захотелось в туалет. Ланетта смущенно кашлянула, привлекая внимание своего сторожа.

— Ну? — недружелюбно поинтересовался орб.

— Мне бы отойти, — мучительно краснея и боясь отказа, попросила она.

Орб поднялся и дернул цепь, к которой она была приточена.

— Иди за мной.

Пошатываясь от слабости, она побрела за орбом к высокому камню. Далее шла отвесная каменная гряда, с глубокими морщинами, проделанными дождем и ветром. Она бросала на ущелье густую, холодную тень.

Орб посмотрел на свою пленницу, ухмыльнулся и начал расстегивать ремень на штанах. Не торопясь, зная, что пленница никуда не денется.

— Даже не думай кричать, — предупредил он. — Хуже будет.

Девушка сама не поняла, как это случилось: нож сам прыгнул в ее руки. Орб все понял, ринулся на нее, но не успел. Клинок уже торчал у него в глазу.

Думать о правильности решения было поздно. Рука оказалась быстрее собственных неповоротливых мыслей. Сожаления и угрызения совести тоже не мучили. В ее душе словно что-то очерствело. Девушка вытащила стилет и тщательно его протерла одеждой убитого. А потом некоторое время слушала жуткие вопли, доносящиеся из шатра. Что делать дальше она не знала. Скалы выглядели неприступными, а ущелье проглядывалось довольно хорошо…

— Проблемы?

Она чуть не подпрыгнула, услышав голос. Нырок выглянул из-за валуна и хмыкнул, увидев мертвого орба.

— Нечто подобное я и предполагал. Я видел работу твоего ножичка, — заметив непонимающий взгляд девушки, Нырок усмехнулся. — Мы с парнями вчера набрели на шайку прохвоста Ласки. Твои стилеты оставляют очень специфичный магический фон… Что теперь собираешься делать?

— Не знаю. Ты поможешь нам? — девушка с отчаянием посмотрела на следопыта.

— Постараюсь, — вздохнул он. — Как у тебя с лошадьми? Насколько я знаю, ты циркачка. Сможешь запрыгнуть на бегущую лошадь?

— Постараюсь, — повторила она его ответ.

Они грустно улыбнулись друг другу.

— Калла собирается вас переправить порталом. Ей не нравиться это разноцветное небо. Да и все остальные ждут чего-то страшного. Если нам повезет, и лошадей накормят раньше, чем Калла построит портал, у нас будет мизерный шанс. Травы в ущелье нет, поэтому лошадям дадут пшено, — объяснил он свой план. — В корм я подмешал один порошок — он вызывает галлюцинации и панику. Я направлю лошадей в вашу сторону, а ваша задача — успеть вскочить на них.

— А ты?

— И я, если повезет, — просто сказал Нырок. — Идем.

— Подожди, — она дотронулась до его рукава. — Скажи, почему ты решил нам помогать?

Следопыт невесело усмехнулся:

— Потому что у меня, как и у тебя, куколка, нет выбора.

Когда Ланетта заняла свое место, невозмутимый Нырок вернулся к починке своей упряжи. Линнок вопросительно посмотрел на девушку, и тотчас кивнул, услышав ее мысли. Он придвинулся ближе, и девушка перерезала ему веревки. А через пару минут был свободен от пут и второй пленник.

Вот только планам Нырка так не суждено было сбыться.

Крик, захлебнувшись, оборвался, а из временной обители ведьмы выпросталось длинное щупальце. Оно обвилось вокруг трупа на пике, и тот задергался, срываясь в визг. Ланетте стало плохо, когда она поняла, что страдалец до сих пор был жив. Песнопения и поклоны приспешников ведьмы усилились, и красная дымка над шатром сделалась гуще, весомее. Она сползалась со всего ущелья, обвиваясь вокруг шатра плотным коконом. Да и было ли это шатром? Оно больше напоминало пробудившееся чудище. И вот чудище вновь пробило кровавую пелену, взметнув в воздух новые щупальца. Их было столько же, сколько жертв на пиках. Они впивались в несчастных, вздымали вверх, играясь ими, а когда крик обрывался, швыряли за спины поющих дъяволопоклонников.