Ураган Мертвых (= Атака мертвецов) (ЛП)

— Это не ложные надежды! — Валдар едва не задохнулся от возмущения, его розовые глаза сверкали. — Никто не видел смерть Ваэрона. Даже я — а я был здесь, смотрел через ворота, когда они открылись. Подумай об этом. Ваэрон обманул верующих Эйлистри. Он использует её святыни как основу. Основу для организации окончательного свержения Лолс и её матриархата. Потом будет восстановлен естественный порядок. Мы, Ночные Тени, вернёмся в Подземье, и мужчины будут править.

Он сделал паузу, чтобы отдышаться.

— План Ваэрона блестящ в каждой детали. Что может быть изящнее и хитрее, чем изобразить собственную смерть и уничтожить противника изнутри? Это превосходная маскировка.

Карас внимательно слушал. Но время для разговоров почти подошло к концу. В следующий момент он покончит с этим — убьёт свою цель, и возможно получит смертельную рану сам. Если он выживет, то, скорее всего, окажется в ловушке в этой пещере, и, в конечном счёте, умрёт с голоду. Убийца смирился с этим. Но прежде чем атаковать, он задаст ещё один вопрос.

— Это вполне вероятно, — сказал убийца. — Но какие доказательства ты можешь предоставить?

Глаза Валдара вспыхнули.

— Приказ жрицы убить меня. И эта жрица — кто бы она ни была — выполняет волю своего божества. Ты действительно полагаешь, что Эйлистри будет поощрять убийство одного из её возможных верующих? Или это больше похоже на приказ, который дал бы Ваэрон?

— Зачем ему приказывать убить тебя? Если, как ты сказал, ты делал только то, что он приказывал?

Глаза Валдара поймали взгляд Караса.

— Испытание. Он знал, что это столкнёт тебя лицом к лицу со мной. Лорд проверяет твою верность.

Тело Караса застыло, а мысли беспорядочно заметались в голове. Он искал контраргумент, но на ум ничего не приходило. И убийце так хотелось поверить словам клирика. Что-то в нём сломалось — открылось. Тонкая раковина, в которой он скрывал свои мучения, все эти прошедшие четыре месяца.

— Есть способ проверить правдивость моих слов, — мягко сказал Валдар. — Вернись к женщине, которая дала тебе это задание. Скажи, что я был убит. Посмотрим, последует ли за этим божественное возмездие.

Он подался вперёд, понизив голос.

— Или, вместо этого, последует награда.

Не дожидаясь ответа Караса, клирик убрал кинжал в ножны.

Некоторое время Карас оставался неподвижным. Потом он кивнул сам себе.

— Думаю, так я и сделаю. Если ты не прав, я всегда могу снова попробовать тебя убить.

Медленно убийца опустил кинжал в ножны.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Месяц Элейнт

Год Запустения (1377 ЛД)

Халисстра съёжилась на полу, наблюдая за Лолс. Богиня была в своё паучьей форме, чёрное тело блестело, а глаза горели тёмно-красным. Она свисала вниз головой с потолка, затянутой паутиной комнаты, медленно вращаясь на месте.

Халисстра не поднимала головы, не смея открыто взглянуть на богиню. Она разглядывала пятно в виде песочных часов на нижней стороне сужающегося брюха Лолс, тело которой начала уменьшаться. Трещина появилась на обеих клыкастых челюстях богини. С громким треском она расширялась до тех пор, пока не показалась гладкая кожа.

Богиня задрожала. Она продолжала съёживаться, разрывая свою голову, освобождаясь от твёрдого хитинового панциря. Затем трещина дошла до брюха, освободив её. Лолс упала на холодный железный пол, оставив свою сброшенную кожу позади. Пустая оболочка всё ещё свисала с края паутины, раскачиваясь над ней.

Встав, Лолс приняла свою гибридную форму, отрастив голову дроу. Её паучье тело было огромным. Хотя Халисстра стоя была в два раза выше любого дроу, она могла, не сгибаясь, пройти между паучьих ног богини. Кожа на новом теле — сморщенная и мягкая — сверкала от жидкости, разъевшей прежнюю оболочку. В то время как брюхо мерно колыхалось от дыхания, кожа разгладилась и затвердела, став сверкающей и чёрной.

Богиня вертела головой из стороны в сторону, чтобы разработать мышцы на шее и откинула волосы с глаз. Её лицо было воплощением красоты: бархатно-гладкая кожа, изящные острые уши, изогнутые белые брови и пухлые губы.

Лицо Данифай. Облик богини изменился, с тех пор как она поглотила свою избранную.

Бледно-серые глаза Лолс сияли злобой.

— Боевой трофей. Я голодна. Позаботься обо мне.

Халисстра поползла вперёд, пытаясь не показывать ненависть, которую она испытывала, и распростёрлась перед богиней. Лолс склонилась над ней, когти стукнули об чёрный холодный железный пол как наконечники мечей. Её щёки вздулись, когда две педипальпы появились из них. Богиня исследовали голую кожу на спине Халисстры, откинув спутанные волосы, покрывавшие её. Затем Лолс укусила бывшую жрицу.

Халисстра задохнулась, когда в её спину впрыснули пищеварительные соки. Вначале было тепло — а после боль стала такой, будто её ошпарили. Боль проникла глубже в её тело. Меларн могла чувствовать, как распадается её плоть, отходя от её рёбер и позвоночника, могла чуять запах желчи и слышать жадное чавканье Лолс, евшей полупереваренное мясо.

Халисстра разлагалась, и вскоре вес её тела поддерживали две из восьми небольших паучьих ног, росших из её груди. Всё же боль от разорванного хитина была ничем, по сравнению с агонией сырой массы, некогда бывшей спиной Халисстры. Она лежала, с трудом оставаясь в сознании, клыки, растущие из её щёк, слабо подрагивали, пока Лолс насыщалась, склонившись над своей рабыней.

Халисстра когда-то была дроу, наследницей трона Дома Меларн из Чед Насада. Сейчас она была Кающейся Леди. Обречённая страдать вечно во власти женщины, которой она когда-то распоряжалась. Данифай, некогда боевой трофей Халисстры, теперь была избранной Лолс. Она больше не была дроу, став частью Паучьей Королевы.

Чавкающие звуки прекратились. Лолс засмеялась — злорадный звук, присущий Данифай. Халисстра почувствовала, как её подняли с пола на руках — руках дроу — и что её качают около женской груди. Лолс приняла форму дроу. Несмотря на неравенство в их размерах, она качала Халисстру как ребёнка, одной рукой поглаживая полусъеденную спину Халисстры, в то время как та медленно восстанавливалась. Потом она поцеловала Меларн долгим и грубым поцелуем. Таким, которым обычно матроны принуждали юношей своих Домов.

Халисстра отшатнулась от богини, и её стошнило.

Лолс встала, сбросив её на пол.

— Слабая, — выплюнула она.

Халисстра склонила голову. Даже по прошествии почти пяти лет эти слова всё ещё задевали её.

Лолс кружила по комнате, широко разведя руки. Паутина прилипла к её коже, покрыв тело, когда-то принадлежавшее Данифай, слоем накладывающихся друг на друга белых нитей. Щелчком пальцев богиня вызвала крошечных красных паков. Они сновали туда и сюда, сплетая паутину в длинное белое одеяние. Закончив свою работу, пауки свесились с оборок и манжет, словно живая бахрома.

Сжавшаяся на полу Халисстра наблюдала за богиней краем глаза, стараясь не показать свои мысли. До своего изгнания Лолс была Ткачихой Судеб. Теперь богиня нуждалась в помощи паукообразных существ, чтобы соорудить столь простую вещь как предмет одежды. Всё к чему прикасалась Лолс, превращалось в спутанную беспорядочную массу; каждая сплетённая ей сеть, которую видела Халисстра, была кривой и ассиметричной, искажённой в самой своей основе, как и беспокойный разум Паучьей Королевы.

Халисстра почувствовала покалывание в спине, когда её мускулы вернулись на место, а кожа вновь стала упругой.

Почувствовав себя достаточно сильной, она поднялась на ноги и стала ждать, когда богиня заговорит.

— Ты знаешь, зачем я вызвала тебя в свои покои, Халисстра?

— Чтобы питаться?

Богиня засмеялась.

— Не только за этим. Попробуй угадать ещё раз.

Халисстра почувствовала, как её пульс участился. Прошло уже почти два года, с тех пор как Лолс заперла её в камере в глубине железной крепости. За всё это время она выпускала Халисстру всего, возможно, дюжину раз, и только, чтобы поесть. Какую же пытку богиня придумала ей на сей раз?