Край ветров. (СИ)

- Может, это потому, что мы идем туда не по дороге? На тракторе ты, скорее всего, иначе ехала?

- Может быть, - согласилась Кей. - Ладно, отдохнули, теперь погнали. Осталось мало. Там поедим и я посажу тебя на поезд.

- Перспектива не так уж плоха, - признался я.

Есть хотелось. Организм, возмущенный суровыми климатическими переменами, начал требовать свое.

Дорога пошла на спуск, идти стало проще. Мне показалось, что мелькающий по бокам лес становится тем выше, чем глубже мы входим в долину.

Снежный покров утоньшался, воздух застыл в безветрии. Окружающую дикую тишину нарушали лишь наши шаги и шерох одежды. Надоедливые сычи, неумолкавшие весь путь по просеке, куда-то пропали.

- Рейнхард, будь, если что, готов, - проговорила Кей.

- Нагнетаешь.

- Если бы.

- И что мне, по-твоему, стоит делать, если вдруг?..

- Вот уж не знаю. Ну... может, хотя бы, успеешь залезть на дерево?

- Хорошо ж ты меня оцениваешь.

- Ну, извиняй, - она хмыкнула. - Но, сам понимаешь, какой от тебя сейчас прок.

Ее замечание укололо. Но она была права. В случае чего толку от меня и правда будет не много.

Мы шли по тонкой перемычке между двумя озерами. Кажется, мы снова выбрались на дорогу, хотя точно я бы не смог сказать. На снегу все еще не было никаких человеческих следов. Белую сплошную скатерть иногда пересекали тонкие цепочки отпечатков птичьих лап и заячьи петли. Людского жилья тоже было не видно.

Короткий подъем наверх - и снова над нами сомкнулись сосновые кроны, закрывая от взгляда темнеющие небеса.

Да, хоть солнца и не видать, но закат все ближе... Нам надо бы поспешить.

Этот сосновый бор был похож на тот, светлый, в котором мы нашли обглоданный олений остов. Те же мощные, золотисто-белые шершавые стволы, почти лишенные ветвей у оснований, топорщащиеся пышной игольчатой зеленью на высоте метров в двадцать. Но в этом лесу оказалось куда как меньше перепадов высот и оттого видимость была хорошей. Я с легкостью различал более светлое пространство вдалеке - там лес кончался, уступая место заснеженным полям.

И на этом фоне, на самом пределе зрения, я заметил темные силуэты. Кей шла впереди меня. Я успел протянуть руку и заткнуть ей рот, одновременно притягивая к себе и вжимаясь в ствол ближайшей сосны, так, чтобы дерево закрыло нас от взглядов тех тварей.

Она даже вырываться не стала. Мы замерли. Я слушал ее дыхание, одновременно борясь с мыслью о том, что эта дурацкая игра в прятки нам не поможет - те штуки, так похожие издали на волков, наверняка уже учуяли нас. На что я надеюсь?

Я медленно-медленно выглянул из-за дерева, стараясь не высовываться больше, чем необходимо. Силуэтов прибавилось, они скопились на горизонте леса, двигаясь, на первый взгляд, хаотически.

Один поднял голову и издал тот самый вой, что мы уже слышали.

Кей задергалась, требуя отпустить ее. Но что-то подсказывало мне, что нужно не двигаться, замереть, притвориться мертвыми, стать частью этого леса, крупицей снега, окутывающего эту землю.

- Тише, - сказал я шепотом, утыкаясь лбом в золотистую кору рядом с лицом Кей. - Тише.

Лес был безмолвен. Ничего не происходило. Я медленно отнял руку от рта Кей, которую все еще била мелкая дрожь, надеясь, что она отложит ругательства на потом. Она молчала, дыша рвано и неглубоко.

Мне показалось, что время замерло, остекленело.

Снова стараясь двигаться так плавно, как только получится, я взглянул в сторону кромки леса.

Пусто.

Дымные волки ушли так же бесшумно, как появились.

Я взял Кей за руку и повел вперед. Мы торопились. Не тратя времени на разговоры, мы преодолели путь до кромки леса почти бегом. Вырвавшись на простор заснеженного поля, замедляться не стали. Только тогда Кей забрала у меня свою ладонь, цыкнув "Что это за детский сад?".

А за следующим холмом мы, наконец, увидели поселок, оказавшийся ближе, чем можно было бы ожидать. В нем уже зажгли фонари.

И вовремя. Стемнело почти мгновенно. Лиловые сумерки разлились по окружающему заснеженному пейзажу, быстро заволакивая синим верхушки самых высоких елей.

Ночная темнота наступала нам на пятки, но мы выскользнули: почувствовав прилив сил, преодолели небольшой подъем и, спустившись с холма, вошли в поселок Малый Версус, встретивший нас неказистыми покосившимися домиками.

Все, можно выдыхать.

Дальше виднелись дома побольше, стоящие довольно плотно на разном уровне. Посеклок был построен на нескольких холмах, что, впрочем, было понятно еще тогда, когда мы смотрели на него с перевала, но теперь я оценил, что это значит на практике. Дома тулились друг к другу, словно им тоже холодно, улочки были узкими, и особо рассмотреть, что впереди, не педставлялось возможным.

Кроме этого мое внимание сразу же привлекла здешняя манера освещать улицы: по крышам домов, по столбам и флюгерам были протянуты канаты и провода, усыпанные разноцветными круглыми фонарями разных форм и размеров.

Что правда, в большинстве окон света не было.

- Тут, что ли, праздник какой-то? - с сомнением проговорила Кей. Обернулась ко мне: - Ты ж севера, что тут у вас таким образом празднуют?

- Я впервые такое вижу, если ты об этом, - я кивнул на фонари. - И, насоколько я помню, в середине осени никаких официальных торжеств нет, а религиозные праздники как-то мимо прошли, если ты понимаешь.

- Ладно, фиг с ними, с фонарями, - сказала Кей. - Но, видишь ли, какое дело...

Я насторожился пуще прежнего.

- Излагай.

- Ладно, еще немного пройдемся, - вместо ответа, Кей кивнула вперед. - Давай хоть за угол свернем.

За уголом обнаружились первые люди - тепло одетые и немного смурные. Кое-кто стоял небольшими компаниями, кто-то как будто бы бесцельно прогуливался. Атмосферы праздника не было, несмотря на фонари, но как раз это-то меня не смущало. Именно такое ощущение от народных сборищ я помню из детства, и с этим, как мне показалось, тут все в порядке.

Превосходно имитируя местный акцент, Кей уже спрашивала у кого-то, как пройти к станции и что за событие празднуют. Ага, значит, говор выучила, а про традиции забыла. Грязно работает.

- Дык станция на ремонте-то, - отвечал Кей красноносый мужчина, кривенько улыбаясь. - Вы из Варзау, что ль? Волков видали?

Кей, нервно хихикнув, сказала, что слышала вой. На что абориген, почесав нос, ответил:

- Это вам свезло. Они нынче как не в себе. С ружьем кого видят - так нападают, будто жизнь им не дорога. Раньше боялись, а теперь... ходим-ходим на них, но им как по барабану.

Кей мельком глянула на меня. Обернулась к собеседнику:

- Так а что за праздник-то?

- Небесных медведиц чествуем, - улыбнулся мужик. - Зиму помягче быть уговариваем. Вы не стесняйтесь, присоединяйтесь. Но ничего не ешьте. До полуночи - грех.

- Это как это - не ешьте? - вмешался я.

Шесть часов по заснеженным лесам как-то не способствовали принятию подобных ограничений.

Мужик взглянул на меня как-то по-новому. Я занервничал. Что-то в глазах мужика... Я уже видел такие глаза - светлые, серые, так похожие на грязный морской лед. У многих жителей севера такие глаза. И у меня - такие же. Но этот взгляд... в следующую секунду наваждение прошло, мужичок улыбнулся, хмыкнул:

- Ну, раз вы не местные, то можете попытаться найти здесь что-то съестное. Но до полуночи вам никто ничего не продаст.

- А как нам отсюда уехать, если станция на ремонте? - опомнилась Кей.

- Ну, подождете автобуса, - пожал плечами мужик. - А на празднование - это туда, - он указал влево. - За площадью будет лестница, не заблудитесь.

Мы, поблагодарив аборигена, отошли к одному из столбов, увитому разноцветными фонарями.

- Не нравится мне это все, - проговорила Кей. - Как-то это все... хм.

С ней было не поспорить.

- О небесных медведицах я слышал, - сказал я. - Но в Тасарос-Фессе и пригороде их никак не чествовали. Все-таки они не такие уж однозначно добрые.