Октябрь (СИ)

— Плохая идея. Скажи своим дружкам, чтобы дали обратный ход, иначе…

Октябрь сильнее нажала на нож, пустив из-под лезвия тонкую струйку крови.

— Понял?

Кивнув, Эгле в точности выполнил инструкции. Мгновение помедлив в нерешительности, тени попятились назад.

— Молодец, — похвалила Октябрь. — Действуй в том же духе, и все будет отлично. А теперь — пошел. И чтобы без фокусов.

Они медленно двинулись к выходу из переулка. Мужчина даже не думал сопротивляться, лишь вполголоса цедя сквозь зубы невнятные проклятия.

Остановившись в проходе, Октябрь нашла глазами двух других грабителей. Напряженные, они лишь ждали, когда она сделает промашку, чтобы тотчас же броситься в атаку. Но она не собиралась предоставить им подобной возможности. Действовать нужно было четко.

Свободной рукой Октябрь пробежала по карманам заложника. Нащупав в одном заметное уплотнение, она вытащила из него кошелек.

— Будем считать это компенсацией за не оказанную услугу, — сказала она, пряча его за пазуху.

После чего быстрым движением убрав от горла Эгле нож, изо всех сил толкнула его навстречу дружкам и, не дожидаясь пока они придут в себя, пустилась наутек.

К ночи вновь начался прекративший было дождь, с короткими перерывами шедший уже почти неделю. Холодный ветер бросал в лицо горсти воды.

Накинув капюшон и втянув голову в плечи, Октябрь шагала по мокрым улицам, оглядываясь в поисках ночлега. Захваченный непогодой, город казался застывшим. И лишь струи небесной влаги упрямо хлестали по его большому каменному телу.

Мимо, поднимая тучи брызг, проехал экипаж.

Ей стоило сразу догадаться, что это обман. Сейчас Октябрь была готова биться об заклад, что этот мерзавец Эгле прежде даже ни разу не слышал имени Кристо Бела. Это было так же очевидно, как и то, что он проделывал подобный фокус уже множество раз и схема была отработана до мелочей. Классический вариант мышеловки. Все дело в приманке. Просто дайте человеку то, что он желает услышать, и тогда даже самая грубая ложь станет неотличимой от правды. Остальное же — дело техники.

Октябрь мысленно выругалась. А ведь в какое-то мгновение, она действительно поверила, что цель близка. Десять лет ожидания. Десять лет. И вот…

Впрочем, у ситуации были и свои плюсы. И хотя денег в кошельке обнаружилось не так уж много, подобную финансовую поддержку никак нельзя было назвать лишней.

В конце концов, как правильно заметил ублюдок Эгле, каждый зарабатывает, как может.

Ночь, ветер и дождь…

Октябрь наконец увидела то, что искала. Призрачный болотный свет дрожащий сквозь холодную водную муть. Зеленым фонарем в Делле отмечали ночлежные дома.

Деревянная обшарпанная дверь. Октябрь постучалась. На стук вышла толстая хмурая баба и, не говоря ни слова, проводила Октябрь в небольшую комнату, служившую, по-видимому, столовой. Спросив обычную плату в полмонеты, она куда-то исчезла, но после вернулась с полной миской горячей похлебки и ломтем засохшего хлеба. Сев поближе к очагу, Октябрь не спеша принялась за еду. Кроме нее здесь были и другие люди. Старики, бродяги, усталые женщины с детьми. Все они говорили тихо, почти шепотом, словно боясь своих голосов, так что было слышно, как стучат о стенки мисок деревянные ложки и потрескивают в камине дрова.

Когда Октябрь закончила с едой, все та же женщина отвела ее в соседнюю со столовой комнату, где на расставленных рядами лежаках, закинутых тоненькими матрацами, спали люди. Пахло нечистым телом и потом. Женщина указала Октябрь ее место, расположенной почти у самой дальней стены, и ушла.

Устроив сумку на манер подушки, Октябрь легла. И едва стоило ей это сделать, как усталость прошедшего дня навалилась на нее и поволокла в темную пропасть сна.

Жара… Едкий пот, лезущий в глаза… Южная колония… Ашхез…

Октябрь девять.

Больше всего она боялась крыс. Большие, коричневые. С крупными бусинами хищных глаз и голыми розовыми шнурами хвостов. Они жили внизу, под бараками. И часто по ночам было отчетливо слышно, как они скребутся и пищат. Среди работников ходили слухи, что известны случаи, когда крысы сбивались в небольшие стаи и нападали на спящих людей. Эти слухи пугали многих, в том числе и Октябрь. И порой страх был настолько силен, что она не смыкала глаз целыми ночами, а наследующий день плохо работала в поле, за что от надсмотрщиков получала вся бригада.

Многих это злило. Она пыталась объяснить про крыс, но ее не хотели слушать. В наказание за плохую работу всей бригаде урезали пищевой паек. И мало кому хотелось лишаться и без того скудного куска хлеба из-за нелепых страхов какой-то глупой девчонки; по сравнению с крысами, голод был куда более насущной проблемой.

Октябрь же честно пыталась бороться с собой, но стоило ей услышать знакомый шорох, как сердце тут же обмирало, в животе холодело, и до самого рассвета она несла свою странную вахту, чтобы назавтра вновь не выполнить норму.

Более того, бывали ночи, когда крыс было не слышно. Возможно, они уходили в соседние бараки или просто вели себя тише. Но даже в такие ночи Октябрь не могла заснуть. Ей все равно мерещился мерзкий скрежет маленьких коготков по трухлявому дереву.

Так продолжалось несколько месяцев.

За это время Октябрь привыкла к косым недобрым взглядам и раздраженному шепоту за своей спиной. Привыкла к крику надзирателя и чувству постоянного голода. Она понимала, что заслужила это. Единственное, к чему она не могла привыкнуть, были крысы.

Однажды вечером, вернувшись после работы, она нашла на своем лежаке мертвое бурое тельце. Похоже кто-то решил зло посмеяться над ней. Но на удивление всем, и не в последнюю очередь себе, Октябрь не испугалась находки. Остекленевшие глаза, подобранные лапы, приоткрытая пасть… Мертвый зверек выглядел не столько пугающе, сколько жалко.

Недвижимый, он не казался опасным. И тут внутри Октябрь что-то перевернулось. Она словно бы получила ответ на давно мучивший ее вопрос.

Мертвые крысы не пищат.

Завернув тушку в покрывало, Октябрь вынесла ее во двор и вытряхнула в мусорную кучу.

Ночью она спала крепко, а на следующий день ее недосчитались при перекличке. Рабочие начали шептаться, что она сбежала, хотя отлично понимали, что это маловероятно, а вернее — практически невозможно. Дикие, непроходимые леса, пересеченные болотами, защищали лагерь от побегов лучше всякой охраны.

Но все же часть надзирателей сняли с плантаций и отправили прочесывать окрестности.

Впрочем, нашли ее быстро. Вернее Октябрь нашлась сама. У своего барака. Перепачканная землей и чем-то красным, похожим на кровь. От нее ужасно воняло, а в руках, на манер оружия, она сжимала длинный ржавый гвоздь.

Она помнила как ее обступили люди, как они странно смотрели на нее. О чем-то тревожно шептались. Громадный надсмотрщик легко отнял у нее гвоздь. Октябрь понимала, что скорее всего за эту выходку ее отправят в Сарай, где на целые сутки оставят без еды и света. Но эта мысль почти не трогала ее.

Мертвые крысы не пищат, думала она, вспоминая как пронзительно верещали они, пронзенные ржавым железом.

Не пищат, а значит теперь наконец она сможет спать спокойно.

Рывок. Биение сердце.

Она проснулась с чувством странной тревоги. Обрывки сна, как паутина, еще липли к окончательно не прояснившемуся сознанию.

Ночные шорохи. Крысы. Ржавый гвоздь.

Этого не было, сказала себе Октябрь. Ничего этого не было. По крайней мере, она не помнила об этом случае. Или, возможно, не хотела помнить.

Раннее утро, несколько часов после рассвета. Серый свет сквозь небольшие оконца под потолком заполнял пространство комнаты. Она вновь ощутила теплый, отвратительный запах грязных человеческих тел. Рядом слышались негромкий храп, присвисты и бормотание спящих.

Этого не было, повторила Октябрь и закрыла глаза. Нужно поспать еще час или полтора, решила она. Спать еще. И снова провалилась в теплую темноту, на этот раз уже без снов.