Поезд вне расписания

Было видно, что в приоткрытую дверь кабины боевику что-то явно подсказывают. Видимо, указания от главарей. Выслушав, боевик опять сосредоточился на Геральте:

— Чего тебе нужно?

— У вас мой парнишка. Я должен его увидеть и переговорить с ним. Немедленно.

— А если мы откажемся?

— Дело ваше, конечно. Для начала я повыбрасываю из поезда ваших орлов. Начну, пожалуй, с Левши, братца Риди.

Несколько секунд тишину нарушал только мерный гул движущейся по рельсам сцепки. В щель парламентеру опять что-то подсказывали.

— Погоди, ведьмак, не гони тачку! Зачем же сразу выбрасывать? Увидишь своего шкета, не проблема. Но хотелось бы знать — что дальше?

— А дальше все просто: если мой парнишка цел и невредим, мы просто уйдем. И машинистов с собой прихватим.

Похоже, Геральту не поверили.

— Уйдете?

— Уйдем.

— И… не будете пытаться нас остановить?

— Не будем. Мы ведьмаки, а не спецназ. Чихать нам и на президента, и на министров, и на их свиту. Хоть в заложники их берите, хоть в асфальт закатывайте — дело ваше.

Кажется, ведьмаку не верили. Ничего удивительного, впрочем. В собеседниках у него сегодня ходила весьма специфическая публика. Но то ли главари террористов хорошо представляли, на что способны ведьмаки, то ли еще почему, однако примерно через минуту переговорщик пробурчал по громкой:

— Ща приведем твоего шкета…

Геральт просто кивнул и принялся ждать.

Он не зря при террористах заикнулся о президенте и министрах. И если еще несколько минут назад у Геральта имелись некоторые сомнения, то теперь они исчезли: целью захватившего сцепку сброда были именно ведущие политики Большого Киева, иначе сброд повел бы себя по-другому. Сброд вообще терпеть не может необоснованных обвинений и сразу встает на дыбы.

Тут на дыбы никто не встал, сглотнули и состроили напряженные рожи. А Риди, как и подсказывало ведьмачье чутье, явно с террористами в сговоре.

Через несколько минут в кабину напротив втолкнули Даля. Видно было по-прежнему не ахти, оставалось уповать только на расспросы.

— Ты цел? — первым делом справился Геральт.

— Почти.

— Ранен?

— Да. Огнестрел, в бок, по касательной. Залил аэрозолем, можно забыть.

— Хорошо. Сойти сможешь?

— Смогу.

— Эй-эй, какие мы быстрые, — забеспокоился боевик-переговорщик. — Насчет «сойти» пока рано толковать!

— А по-моему — самое время, — произнес Геральт жестко. — И лучше бы со мной говорил тот, кто действительно решает, а не ты, бобик.

Переговорщик не успел возмутиться; новый голос вплелся в разговор:

— Ведьмак! Не много ли ты на себя берешь?

Вот это был действительно главарь. Либо один из, либо единственный. Интонации, легкая благородная хрипотца — каждая мелочь свидетельствовала о том, что обладатель этого голоса обычно отдает приказы, а не исполняет чужие.

— Беру только свое, — холодно отозвался Геральт. — Ты умный, раз сообразил включить громкую еще в одной кабине. Значит, и мои действия сумеешь предвидеть. Как полагаешь, если я сейчас разблокирую автосцепку и отделю головную пару от остального состава, что произойдет? Пока твои балбесы вынудят Петровича активировать реактор в хвостовой паре, я уже буду в ваших вип-вагонах. Сколько твоих живых к тому моменту будут мертвы, как думаешь?

— Мутант долбаный, — вякнул было кто-то, но ему словно рот заткнули — со звонким шлепком. Вполне возможно, натурально заткнули, ладонью, а то и зуботычиной.

— Я никогда не конфликтовал с Арзамасом. Не хочу осложнений и сейчас. Бери своего паренька и уходи, хрен с тобой.

— Машинистов я заберу тоже.

— Что тебе машинисты, ведьмак?

— Я защищаю живых Большого Киева. Это моя работа.

— Защищаешь от опасных механизмов. Не так ли?

— Находиться на этой сцепке им опасно. Для меня этого достаточно, чтобы взять их под защиту. А управлять локомотивом смогут и твои фальшивые покупатели. Или тот же Левша, братец замтэче Риди. Наверняка ведь умеет, да?

Геральт снова сблефовал, и снова угадал.

— Все-то ты знаешь… — с досадой пробормотал главарь. — И про покупателей, и про братьев. Дотошных мутантов растит Весемир.

— Не мы такие, жизнь такая, — парировал Геральт. — И мне начала надоедать пустая болтовня. Пора бы уже и к делу.

— Хорошо! — рявкнул главарь неожиданно громко. — Прыгайте к гоблинским мамашам, я никого не держу! Но останавливать сцепку никто не будет, учти!

— Замечательно, — Геральт и не думал возражать. — Даль, проследи, чтобы выпрыгнул машинист, а затем прыгай сам. Влево по ходу.

Видно было, как Даль требовательно протянул связанные руки к террористу в кресле. И тот безропотно разрезал путы.

— Что? — с легким замешательством спросил Максим Геральта. — На ходу будем прыгать? Даже не остановимся?

— Спрыгнем, это нетрудно.

Ведьмак был совершенно не расположен спорить или уговаривать кого-либо. Он просто встал, проверил амуницию (скорее по привычке, чем по необходимости) и вышел в коридорчик. Там открыл левую боковую дверь — стук колес на стыках рельсов сразу стал громче.

Сцепка шла не слишком быстро, но понятно, что неподготовленному живому и нынешняя скорость казалась запредельно высокой.

Открылась дверь и во второй паре; показалась сначала чья-то голова, а затем половина грузноватого силуэта в уже знакомом синем полукомбезе железнодорожника.

Петрович медлил. Быть машинистом — еще не значит уметь сигать с поезда на ходу. Геральт надеялся, что житомирцы осознают: даже переломанные ноги лучше, чем почти неизбежная смерть. Террористы терпеть не могут живых свидетелей своих темных дел. А тут возникал реальный шанс уйти в сторону.

Сцепка пошла на небольшой подъем и Петрович решился. Неловко отпустив поручни и изо всех сил перебирая ногами, он по инерции пробежал с десяток метров вдоль путей и рухнул на реденькую траву.

— Максим! Сюда! — скомандовал Геральт.

Помощник Петровича без энтузиазма встал на нижнюю ступеньку и жалобно поглядел на Геральта снизу вверх.

— Давай, не дрейфь, — подбодрил его Геральт. — Главное — расслабься и не смотри под ноги, тогда ничего не переломаешь. Раз, два, три!

Максим прыгнул не на счет «три», чуть задержался. Под откос он ушел довольно неловко, кубарем.

Почти сразу вслед за этим вторую пару покинул Даль — тоже не особо ладно для ведьмака, но в сравнении с Максимом просто виртуозно.

— Привет остающимся, — буркнул Геральт в рацию, бросил ее на пол в коридор, шагнул сначала на ступеньку, потом на другую, а затем в пустоту. Тело само знало, что делать. Пару раз перекувыркнувшись, Геральт встал, деловито отряхнулся и как ни в чем не бывало пошел вдоль путей к остальным выпрыгнувшим. Сцепка пронеслась мимо, из дверей последней, четвертой пары высунулся боевик и орал что-то, неистово потрясая автоматом. Спасибо, что не стрелял.

Максим лежал на жухлой траве. Лицо его было неестественно белым. Завидев Геральта, он беспомощно протянул:

— Нога…

«Тьфу ты, нескладуха. С поезда нормально выпрыгнуть не может…»

Было видно, что Даль и Петрович поднялись и идут к ним. Петрович прихрамывал и держался за бок, Даль его поддерживал.

Пока они дошли, Геральт успел вызвать карту окрестностей на наладонник, сориентироваться и уже набирал дежурный номер ближайшей обозначенной больницы. Скорую пообещали прислать минут через десять, но Геральт полагал, что врут: появятся через двадцать, никак не раньше.

Бегло осмотрев ногу Максима (вывих, довольно тяжелый, но не смертельный), Геральт сразу потерял интерес к помощнику машиниста и повернулся к Далю:

— Твой бок посмотреть?

— Не нужно, — отозвался тот.

— Только без героизма, — фыркнул Геральт.

Даль угрюмо вздохнул и покорно задрал полу куртки вместе с рубашкой.

— Ерунда, — констатировал Геральт уже через пару секунд.

— Я же говорил, — чуть-чуть оживился Даль.

— Экипэ твое у них осталось? — Геральт мотнул головой в сторону исчезнувшей за поворотом сцепки.