Не оставляющий следов: Обретение (СИ)
Не оставляющий следов: Обретение (СИ) читать книгу онлайн
Протест против вековых семейных устоев оборачивается для юного аристократа ссылкой в заброшенное родовое имение. Уже, казалось бы, обретенная свобода превращается в обретение свободы, а путешествие по просторам Империи наталкивает на следы того, кто не оставляет следов.
Загадочный мудрый наставник с пятном от соуса на халате, виртуальный кот в материальных перчатках, легендарный богатырь в обличии забулдыги, крупные и мелкие злодеяния ничтожных и великих злодеев, восстающие из прошлого тени древних культов, разомлевшие от зноя города, студеные степи, карандаш, который спасает там, где бессилен меч, жизнь, которую дарят те, кто хотел ее отнять, любовь, которая разлучает тех, кто хотел любить…
В какие только узоры не вплетается Нить Судьбы, когда берешься ткать полотно собственной жизни! И энергии изнанки – тревожный, манящий, неотступный призрак мира по ту сторону света…
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
– К этому? – она подслеповато уставилась на меня.
– Нет, дорогая, – Учитель Доо погрустнел. – Я потерял его, не доучив. Да и с этим пока не все понятно. Не знаю, что делать. Возможно, Судьба ошиблась...
– Судьба не ошибается. Я зайду к тебе как-нибудь вечерком. Ты ведь давно уже здесь, а все не наведаешься...
И старая ведьма заковыляла к своему пряничному домику.
– Зачем ей сны? – импульсивно спросил я.
– Она их ест, – так же, не думая, ответил Учитель Доо. – Но, – спохватился он, – это уже не твое дело. Хотя меня обнадеживает то, что я слышу.
Мы все же дошли до бакалеи. Шая вцепилась в Учителя Доо как клещ, вытягивая из него подробности переполоха. Она не могла бросить без присмотра лавку и страшно сожалела, что веселье обошло ее стороной. Наставник отделывался общими словами, погруженный в размышления.
Ужин прошел тихо и даже несколько траурно. Нежные куриные грудки с арахисом, жареный рис, острые огурцы в соевом соусе отдавали отчетливым вкусом опилок.
– Наставник, почему сегодня все получилось именно так? – отодвинул почти нетронутую порцию. – Неужели нельзя было как-то помочь... предотвратить?
Чай у Учителя Доо каждый раз получался особенным, вот и сейчас он придал ему изысканности просто добавив цветы лотоса и ванильную карамелью.
– Юный друг мой, – одарил проникновенным взглядом поверх чашки, – тебе прежде всего нужно понять, что добро – это вовсе не «когда всем хорошо». Добро часто бывает лишь искоренением зла, а когда этот процесс проходил безболезненно?
– Но в чем их вина? – я страдал от несправедливости случившегося. – Девочка всего лишь мечтала о счастье!
Мне было жаль наивную простушку Арраву, с готовностью отвечавшую простодушной улыбкой на доброе слово.
– Скорее всего, ни в чем. Иногда бывает так, что сильное, но неправильно сформированное чувство притягивает энергии изнанки, изначально враждебные нам. Ты ведь видел сам, и видел лучше меня, насколько основательно растянута здесь ткань реальности? Она истончилась настолько, что стоило лишь немного помедлить, и эманации чистого зла ворвались бы в наш мир. Заселили тела горшечника и его семьи, перекроили их по своим законам... вот тогда я не позавидовал бы всем нам.
– Но ведь это была всего лишь глупая девчонка и ее глупая кукла!..
– Ставшие нежитью! Но, скорее всего, кто-то ее подучил провести темный ритуал призвания, и этот «кто-то» мне не нравится. Наша работа, – добавил он, после недолгого молчания, – сохранять равновесие. Люди и их судьбы нам безразличны, а вот гармоничное сосуществование миров – наша забота. Там, где слишком много зла, добро причиняется через зло. Где переизбыток добра – зло обряжается в одежды блага. Да-да, такое тоже случается. Ты можешь видеть, но не можешь влиять, не можешь исправить... Ты бессилен, – он помолчал и грустно улыбнулся. – Но я попробую обучить тебя всему, чему только смогу. У тебя есть иные таланты, мой странный ученик.
После утренней тренировки Учитель Доо призвал меня в свои апартаменты. «Дом в камышах» имел три внутренних дворика, окруженных комнатами с огромными окнами, распахнутыми в сад, и широкими галереями по периметру. Это была классическая планировка – глухие стены и забор, отгораживающие от соседей, и полная открытость внутри. Вокруг центрального двора располагались вход в просторный зал для приема гостей и пара комнат для отдыха. Левый и правый дворики окружали спальни и учебные комнаты, кабинеты и библиотека, находящиеся ныне в запустении. Все более-менее ценное давно вывезли в семейное поместье, лишь клубы пыли, паутины да старая мебель привычно оставались на своих местах. В правой части дома обосновался я, приведя в порядок небольшую спальню на втором этаже и кабинет под ней, левую занял наставник. Поближе к кухне.
Учитель Доо расположился за массивным столом, отливающим медовой лаской старого ореха. Перед ним лежал пергамент странного фиолетового оттенка, испещренный, как я понял, пиктограммами древнего храмового наречия – не зря все это время изучал его.
– Ну что же, думаю, пора подписать договор обучения, – наставник занес кисть над пергаментом. – Как тебя называли в семье, мой юный друг?
– Гангараджсардарнапал Иса, – щеки залил предательский румянец. Терпеть не могу свое имя.
– Эк... – крякнул Учитель Доо, с любопытством разглядывая замершую в руке кисть, – случается, да... Как это нужно перевести со всеми забытого языка, который используют лишь в молитвах Судьбе?
– «Владыка Небесной реки ведет полководца в битву», – раньше имя казалось лишь набором неудобоваримых звуков, но сейчас смысл раскрылся полностью. Даже понравилось.
– Ты не против, если буду звать тебя просто Напал? Тем более что твое появление в моей жизни как нельзя более соответствует значению этого сокращения...
– Но ведь это ты на меня напал, как только увидел, – возразил я. – Мне больше нравится вариант Сардар, сокращенно – Сард.
– Хорошо хоть не Радж, – сочувственно кивнул Учитель Доо, – приятно видеть скромность в столь юном существе... Приложи-ка палец к пергаменту...
– Я уже умею писать на храмовом наречии и подпишу!
– Нет, у нас процедура иная. Приложи палец к пергаменту... Та-а-ак... так-так-так... – со странным выражением посмотрел он на меня. – Пожалуй, да, тебе нужно поставить подпись.
Учитель Доо долго рассматривал мою каракулю, подползающую к его каллиграфическим письменам, а потом сообщил:
– Нарекаю тебя Аль-Тарук Бахаяли, «Не оставляющий следов»... Мы ж должны придерживаться древнего стиля.
В этот день я, совершенно неожиданно, подвергся новому именованию. «Аль-Тарук Бахаяли» – было вписано в договор. И хотя в мой пучок воткнута лишь одна шпилька, шпилька «Расцветания пиона», я уже прошел по пути, по которому еще не ходили сверстники, равные рангом. А златотканное ханьфу Учителя Доо наконец-то избавилось от пятна и перестало навязчиво благоухать соусом «Полет цапли».
Выходил за ворота «Дома в камышах» с опаской:вчера на нас почему-то ополчились местные жители, и даже нажаловались страже. Что придет им в голову снова? Учителя Доо мое беспокойство ничуть не смущало. Он шествовал за свежими булочками торжественно и бесстрастно, а я старался раствориться в тени его величия, ожидая неприязненного шипения в спину или проклятий, брошенных в лицо. Но вокруг было на удивление тихо, редкие прохожие лишь торопливо кланялись и спешили убраться с нашего пути. На остывшем пепелище копошились соседи: как же не прибрать то, что еще сгодится в хозяйстве! Дом темнел провалами разбитых окон.
– А где выжившие? – спросил Учитель Доо у плотного, добротно одетого мародера, любовно укладывающего в тачку очередной измазанный сажей кувшин.
Этот «несчастненький» точно изнемогает от нужды. Каждый день.
– В госпитале для бедных, – равнодушно пожал плечами и продолжил разгребать уголь и щепки, – денег-то у них отродясь не водилось.
– А пожгло их знатно... – вклинился в разговор тощий косоглазый ткач, живущий парой домов дальше, – у бабки вся морда обуглилась, а сын ихий, бают, и вторую ногу потерял. Не выживут, поди. А дом-то ничего так: добротный, крепкий...
Сам он ютился с огромной семьей: старики-родители, жена, дюжины с полторы детишек, еще какая-то родня – в тесной убогой халупе.
– Погибших где похоронили? – тихо спросил я, наблюдая, как ветер шевелит грязный обрывок розовой ленточки.
– А чо там хоронить? – хохотнул ткач. – Сгорели они тута все, в труху сожглись. Как есть. Даже косточек не нашли. Утром приходили из храма Смерти, службу отслужили, все как положено. Мотаться синюшками не будут, упокоили их как надо. Вся община скидывалась... С вас тоже денежка причитается, уважаемые, ежели, конечно, вы с нами.
– Мы заглянем в управу и сделаем взнос, – наставник даже не взглянул на протянутую ладонь. – Спасибо, добрый человек.
И под разочарованное бормотание ткача: «Чо спасибо... чо спасибо... монеточки им жаль, злыдни скупердяйские... а еще бога-а-атенькие...» – мы пошли своей дорогой.