Соратницы

— Вы можете выяснить, куда она ушла? — требовательно подступил он к Вирденсу, но маг смотрел как-то нерешительно:

— Видишь ли… если бы ее украли или принудили, это было бы одно дело, а Тэрлина ушла сама. Насколько мне известно, она не любит шумных компаний и балов, и это очень хорошо объясняется ее даром. Всех сирен всегда тянуло к морю и простору. А сегодня во дворце особенно многолюдно, и настроение у людей вовсе не праздничное, мне и самому хотелось бы немного отдохнуть. Не так легко магу, привыкшему в случае беды сразу бросаться окружающим на помощь, наблюдать за отчаянием и горем этих людей. Ведь только единицы из присутствующих ничего и никого не потеряли за последние десять лет.

— Вирденс, — играя желваками, процедил ведьмак, — не прикидывайся несчастным пастушком. Просто постарайся немедленно найти, куда она ушла, и отправить меня туда. Если с нею…

Он скрипнул зубами, и магистр сдался:

— Я сам настраивал ей браслет, и там всего шесть выходов: замок Ульгер, Элайн, ее спальня в этом дворце, Беленгор и замок герцога Лаверно.

— А шестой?

— Шестой был сразу… браслет ей подарил кто-то из твоих сородичей из Арханы.

— Отправь меня туда.

— Я сам отведу, — кивнул Годренс, взял друга за руку и открыл хорошо знакомый путь.

Монетка на шее ведьмака начала греться, едва они оказались в портальной башенке, и он облегченно вздохнул — интуиция не подвела. Или способность рассуждать? Во всяком случае, теперь Рад не сомневался, что неизвестным оборотнем не может быть никто, кроме Дуна, и собирался выдать кузену хорошую трепку.

— Где у тебя болит? — устав ждать, вздохнула Тэри и осторожно провела ладонью по белому меху.

— Уже нигде, — пробормотал он, сбрасывая кокон, и ее рука невольно легла ему на волосы.

Однако девушка не поспешила ее убрать, не дернулась и не покраснела. И даже лепетать извинения не стала, просто провела еще раз и вдруг заглянула за воротник:

— Шрамы еще видно…

— Они уже не болят, только чешутся, — сдаваясь, выдохнул ведьмак, отчетливо понимая, что в этот миг рухнули все, так тщательно продуманные им объяснения, выводы и планы.

И он почему-то был этому очень рад.

— Представляю, — сочувственно вздохнула Тэри и, осторожно просунув палец ему за ворот, легонько потерла еле ощутимые рубцы.

— Ты понимаешь, — разбойник спокойно расстегнул колет и рубаху, сдвинул их с плеч, открывая сирене доступ к розовой, тонкой коже с чуть заметными рубцами, и плутовато усмехнулся, — на какие действия толкаешь сейчас мужчину?

— Предложение святого союза? — лукаво улыбнувшись, сделала первую попытку угадать сирена, начиная бережно поглаживать рубцы подушечками пальцев.

— Сколько раз можно его предлагать? — притворно возмутился он, млея от удовольствия. — Я и так кланялся уже два раза.

— Когда был второй? — искренне изумилась девушка, пытаясь не представлять, как эти шрамы выглядели еще позавчера.

— Значит, один все же признаёшь, — довольно усмехнулся разбойник и чуть повернулся. — Чеши левее. Да посильнее, не бойся.

— Ладно, — пообещала Тэрлина и задумчиво вздохнула. — От одного не отказываюсь. А вот второго не помню.

— Первого. Неужели ты думаешь, что здоровые мужчины настолько наглы, чтобы выпрашивать у хорошеньких девушек мелкие монетки на миску супа? Это был залог, намек на свидание. Но теперь уже поздно о нем вспоминать, отныне ты подчиняешься строгим правилам. Жить будем в Элайне или в моем имении, и ходить в гости или королевский дворец ты можешь лишь со мной. Танцевать и сидеть рядом — тоже только со мной… улыбаться и чесать спинку — исключительно мне.

— И это все? — стараясь не рассмеяться, осведомилась Тэри.

— Нет… но позже я придумаю. И самое главное — никогда больше не смей меня ревновать!

— Хорошо, я согласна с твоими правилами, — кротко произнесла сирена. — Но с чего ты взял, что я ревную?

— Предупреждаю на всякий случай, — выкрутился разбойник. — И запомни: оборотни любимым не изменяют.

— Так то — любимым, — сразу услыхала самое важное Тэрлина. — И кроме того, ты теперь ведьмак.

— А ведьмаки, тем более белые, — твердо заверил он, — никогда не предлагают союз нелюбимым.

Довольно выдохнул, наконец-то сказав главное, устроил голову поудобнее, крепко обняв ее колени и прильнув к ним щекой. И замер, блаженно щурясь и глубоко сожалея, что нельзя остаться здесь, вернуться в свой домик, над которым для удобства возвел портальную башню, и не уходить оттуда хотя бы месяц.

— Я тоже тебя очень люблю, — зажмурившись для храбрости, сообщила Тэрлина и нежно положила обе ладошки на его шрамы. — И раз мы отныне везде ходим вместе, то завтра идем к моим родителям. Они не должны узнать о свадьбе дочери последними.

— Сегодня, — не согласился разбойник, поднял к ней лицо и потянулся губами к губам: — Наклонись…

Но ждать не стал, стремительно обвил сирену рукой за шею, притянул к себе и поцеловал, сначала легко, почти невесомо, потом, убедившись, что она и не помышляет о сопротивлении, нежнее и откровеннее.

— Ладно, — воспользовавшись короткой передышкой, согласилась с его заявлением Тэри и тихо спросила: — Ты не собираешься возвращаться сегодня во дворец?

— Должен, — огорченно усмехнулся ведьмак, и невеста серьезно кивнула:

— Тогда идем.

Рад не успел сказать и слова, как залитый предзакатным солнцем склон исчез, сменившись роскошной обстановкой просторной гостиной.

— Это мои комнаты, — пояснила девушка. — Надеюсь, шарг не потеряется?

— Там в кустах сидело с пяток зрителей, — спокойно сдал сородичей разбойник, гибко поднялся с ковра, подхватил любимую на руки и нежно чмокнул в носик. — Иди умойся и поправь прическу, а я пока пошлю вестника Году, он ожидает меня в Архане на портальной башне. Пора идти в зал.

— Почему ты не попросишь у магов браслет? — Покорно сделав несколько шагов к двери, Тэри оглянулась. Заметила невеселый взгляд жениха и тотчас вернулась, требовательно заглянула в серые с желтизной глаза: — Рад! Ты о чем-то жалеешь?

— Нет, любимая, — стиснул он невесту в объятиях, искренне радуясь ее чуткости и честности, неумению хитрить и кокетничать. — Сейчас я думал о матери. Маги приняли решение, которое может ей не понравиться, и я собирался с ними поговорить, но не успел.

— А Фанья?

— Не знает.

— Не может быть, — уверенно заявила сирена. — Сегодня она о чем-то беседовала с матушкой Тмирной, а та дружит с магами плато. Ты же сам учил нас все замечать.

— Ты простишь меня когда-нибудь за все издевательства? — вдруг спросил разбойник, напряженно вглядываясь в ее глаза.

— Давно простила, — сиял ему навстречу неудержимым счастьем взгляд, которому невозможно было не поверить. — Неужели сомневаешься?

— Теперь — нет. Но лучше иди причесываться, иначе твои родители нас не дождутся.

Как могла Тэри уйти после этого заявления? Разумеется, она шагнула вовсе не в сторону спальни и гардероба. И ни грана не пожалела, окончательно убедившись, что за насмешливой, колючей маской прячется невероятно нежный и чуткий мужчина.

Их затянувшийся поцелуй разорвало смущенное покашливание и ничуть не огорченный голос Года:

— Могли бы меня предупредить.

— Не могли, — огрызнулся ведьмак, нехотя отпуская любимую, и она тут же сбежала, пряча от Годренса порозовевшее от смущения лицо.

А когда всего через несколько минут вернулась умытая и идеально причесанная, друзья уже успели переговорить и ожидали ее, намереваясь отвести в гостиную к подругам.

— Подождешь меня там, — привычно распоряжался Дирард. — Магистры собирают в королевском кабинете совет, я обязательно должен присутствовать.

— Нет, — выслушав его, кротко сообщила Тэри, — не могу. Я теперь везде хожу с тобой и сижу рядом.

— Тэри? — изумился Годренс, посмотрел на стиснувшего губы друга и осторожно осведомился: — Я чего-то не понимаю?

— Я дала клятву всюду ходить с Радом и сидеть только возле него, — приветливо улыбнувшись магу, твердо объявила сирена, посмотрела на озадаченно хмурящегося жениха и не выдержала, рассмеялась: — Мне матушка Тмирна передала приглашение для всех кадеток. И все их мужья там будут.