Железом и кровью

За месяц моих мучений я набрал веса и отпустил длинную бородку. Зая постоянно требовала её привести в порядок:

— Выглядишь, как какой-то… какой-то оборванец из забитого хутора Темноводья. Давай я сама её подравняю…

Я лишь отмахивался. В конце концов, думалось мне, когда она от меня отстанет. А то нашла себя новую забаву! Я ведь ей не муж! Настроила себе планов в голове. Небось, расписала все дни до самой смерти…

Наконец, я смог более или менее самостоятельно передвигаться.

Как-то Пименов снова меня осмотрел и цокнул языком.

— Если честно, то ты должен был сто раз умереть, — снова проговорил он мне. — Я был уверен, что ты долго не протянешь. Такие раны!

— Бернар сказал, что это шок…

— Шок? — словно удивился Благолюб. Казалось, он не верил. — Я в этом не уверен… Кстати, меня ещё кое-что удивляет.

— И что это?

— У тебя на теле нет ни одного старого шрама. Словно ты никогда раньше ни с кем не сражался.

— Может, мне везло?

— Ты сам веришь?

Честно сказать — нет. Но я ничего не ответил друиду.

— А у тебя есть какие-то предположения? — спросил я.

Пименов прищурился.

— Слышал я, что коли человеку отведать отвара из крови белого единорога…

Я хмыкнул: ну и сказки!

Друид замолчал. С минуту он шамкал губами и потом заговорил на другую тему.

В течение второго месяца я стал быстро идти на поправку. Бороду и волосы на голове подравнял. А по утрам стал частенько сбегать в ближайший лесок, и там старался привести себя в норму. Зая постоянно ворчала, но я не обращал на это никакого внимания. Пришлось немного входить в её дела. На удивление, даже получалось.

Но всё это время меня терзала одна мысль: «Кто стоит за мятежом?» Кто дёргает за ниточки? Неужели никто в Совете не задаётся подобным вопросом? Они ведь там не дураки, однако…

Однажды, прогуливаясь по Новограду, я зашёл в гости к Исаеву в Приказ. Слово за слово, и я решился задать накопившиеся вопросы.

Жуга хмуро посмотрел на меня и долго молчал.

— Не моё это дело выяснять причины, приведшие к расколу, — нехотя ответил он. — Возможно… повторюсь: возможно, я догадываюсь (тут Жуга поднял палец вверх, словно подчёркивая свою непричастность к высказываемым мыслям) кто и зачем… Но борюсь… боремся… боремся мы лишь с последствиями, а не причинами. Понимаешь?

— Угу, — кивнул я.

Жуга заглянул в мои глаза, словно пытался увидеть там отражение своих слов.

— Я хотел выступить на Совете…

— Я помню твоё желание, — перебил меня Жуга. — Но скажу сразу, что тебя там не примут, и слушать не будут!

— Но попробовать-то можно?

Исаев криво усмехнулся:

— Я тебе рекомендую… советую этого не делать. Ты даже выбрось эту мысль из головы!

— Но тут на лицо явный заговор в самом сердце Лиги. Возможно, кто-то из Совета причастен…

— Ты дурак? — Исаев рассердился. — Тебя жизнь ничему не учит? Стоит тебе только выдвинуть подобную мысль… Кстати, ну ты и сказал: «Сердце Лиги». Это сердце сто раз уже запаршивело. От него несёт такой вонью, словно…

Жуга намеренно не закончил. Я вздохнул и ответил:

— А тебе нравится, когда Сыскной Приказ обвиняют в том, что он прозевал…

Исаев не стал слушать и отошел в сторону. Он закинул руки за спину и уставился в пыльное окошко.

— Это все началось, — вдруг начал он, не поворачиваясь ко мне, — ещё с того момента, когда Тенсес отдал большую часть земель Империи. А, может, и ещё раньше… Я не историк, но думаю, что дело так и было. Мы слишком долго ведём войну с Империей. Она истощает наши силы, а результата, как сам видишь, практически никакого. На Святой Земле сформировался своеобразный паритет сил, и никто не может одержать верх. А все эти разделы власти среди аристократов, магов и церковников ни к чему хорошему не приводят.

Тут Исаев немного помолчал и добавил:

— Ты думаешь, что я сам не вижу, что происходит в Совете? Да и не только в Совете! Думаешь, мне не хотелось выступить с обвинительной речью?

Исаев повернулся:

— Мир изменился. И Лига тоже… Канийская аристократия увязла в интригах по уши. Сколько было желающих на роль Наместника. И это сыграло злую шутку с ними: в результате был избран Воисвет Белов, герой войны с Хадаганом, — мне показалось, что последние слова Жуга произносил с каким-то подтекстом. — Если бы был один претендент со стороны дворянства, то, может, всё сложилось бы по-другому. А теперь кое-кто из них пытается с помощью нашего же врага — Империи — вернуть власть. Расшатывает Лигу, пытаясь доказать, что народ выбрал не ту кандидатуру. В общем, скрытая гражданская война…

— Если мы это всё знаем, то отчего не можем пресечь?

— Настоящих режиссёров не видно, а нам показывают лишь «кукол». Усталых, обидевшихся «кукол».

— А мы делаем всё, чтобы эти «куклы» ещё больше нас ненавидели.

— Возможно, — как-то уж очень примирительно ответил Исаев. — Добиться единства сословий тяжело… Ну да ладно, хватит на эту тему болтать. У меня сейчас встреча одна назначена… А ты вот что: завтра утречком приходи в Приказ. Я тебе кое-что…

Он не закончил и задумчиво посмотрел на меня. Я поднялся и вышел вон.

Настроения не было. Побродив немного по столице, к вечеру я вернулся в трактир, где меня уже ждала Зая. Она мила защебетала про то, как у неё прошёл день. И пока я ел, она крутилась вокруг, продолжая что-то болтать. Судя по её ласковому настроению, ночь обещала быть бурной.

— Ой, кстати, — вдруг остановилась Корчакова, — к тебе тут приходили… от этого…

Лицо Заи напряглось. Она никак не могла вспомнить.

— И что хотел? — спросил я.

— Что-то говорил про игру. Мол, просят… да, точно, он так и сказал, что тебя просят придти завтра поутру в эльфийскую резиденцию.

— Зачем? — снова спросил я, уже начиная догадываться.

— Не знаю… Он сказал было что-то про расследование… А потом осёкся и замолчал.

Замолчал и я. Зая нахмурилась и присела напротив.

— Этот взгляд мне не нравится, — спокойно заявила она.

— Взгляд, как взгляд, — буркнул я, а сам подумал: «Ну, наконец-то дело! А то аж завонялся!»

Опека со стороны Корчаковой явно была излишней, и ко всему прочему начинала раздражать.

Одно дело, когда меня Первосвет приволок сюда. Когда я не то, что шага, просто подняться не мог. Раны гноились… Как я себя тогда ненавидел за то, что оказался в таком положении. Легче, когда сам за кем-то ухаживаешь и досматриваешь. А то когда сам без сил…

— Может, тебе не стоит ходить к эльфам? — неуверенно спросила Корчакова.

Я не ответил.

— Ты ещё не полностью восстановил свои силы, — начала было отговаривать меня она. — Тебе…

— Я должен! Этого не изменить… Послушай, Зая, ты ведь понимала это и раньше, что я не домашний кот, объевшийся сметаны.

Корчакова наклонила голову и уставилась в пол. Лицо её стало пунцовым от волнения.

— Тот раз, когда ты ушёл по зову долга, чуть не стал для тебя последним, — тихо проговорила она. — Вот и мой тогда… ушёл по зову долга… и…

Она вздохнула и по её щеке медленно покатилась крупная слеза.

— Я могу тебе пообещать одно, — твердо сказал я, чувствуя, как начинаю колебаться, — что буду крайне осторожен.

Зая наклонила голову и ничего не ответила. Есть уже совсем не хотелось.

Я, конечно, не относил себя к тонкокожим натурам, но честно признаюсь, лучше бы Корчакова поорала на меня, а то эти слёзы-сопли в платочек…

Хотя, чего это я? С какой стати? Я свободный волк! И не стоит, Бор, этого забывать! В конце концов, ты ей не муж. А то, что она сама себе там понапридумывала, так это её заботы.

Я встал и направился к себе в комнату.

Раздевшись, я залез на кровать и попытался заснуть. За окном тихо подвывал ветер. Ветки пожелтевшей осунувшейся старой берёзы тихо постукивали в окошко.

Я закрыл глаза. Мысли, словно мышки в избе, тихо зашуршали своими мохнатыми лапками, стараясь не потревожить своего хозяина. И через какое-то время, я провалился в глубокий сон.