Оскал Фортуны. Трилогия (СИ)

   - Мои слова может подтвердить хозяин гостиницы "Под оком Мина". Мы останавливались там на обратном пути. И я уверен, что господин Карах запомнил нас надолго.

   - Сколько тебе лет, Дрейк? - удивился Корнелл.

   - Семнадцать, - скромно ответил юноша.

   Они долго гадали, какие услуги могут потребоваться от них сыну советника, и пришли к выводу, ни в коем случае не соглашаться только на смертоубийство и на открытый конфликт с законом.

   Уже давно стемнело. Часть посетителей кабака разошлись по своим кораблям или по местным шлюхам. Другие, упившись, спали, уронив на стол буйные головушки, а некоторые предпочли с комфортом устроиться на загаженном полу, оглашая затхлый воздух храпом, стонами и густым перегаром вперемешку с другими еще менее аппетитными запахами.

   Худой, жилистый хозяин вместе со зверообразным вышибалой выволакивали бесчувственные тела за дверь, бросая настороженные взгляды в угол, где, тяжело ссутулив широкие плечи, сидел Тиллий Сенторий.

   На столе перед отпущенником стояли четыре кувшина. Но он все еще не чувствовал себя достаточно пьяным. После предательства секретаря Минуц стал особенно злым и раздражительным. Если узнает, что девка Акмена жива, страшно подумать, что он с ним сделает! Наплетет что-нибудь папаше, а тот прикажет стражникам свернуть шею несчастному Тиллию. Его и слушать никто не будет. Какое дело Ипию Минуцу Цицеру, одному из богатейших людей Нидоса, до отпущенника своего сына?

   Нужно срочно что-нибудь придумать, но так, чтобы хозяин ничего не узнал о Флое. Самому убить или заплатить наемникам? С девчонкой проблем не будет. Но вот с Корнеллом... Его отец слишком заметная фигура.

   После смерти Бровастого Лиона Совет Ста потребовал у стратега Титуса Норда во что бы то ни стало отыскать убийц. Но вряд ли стражники станут проявлять большое усердие. Друзья Лиона постарели и утратили свое влияние. Да и немного их осталось. А вот Сервий Корнелл за своего сына, даже за такого непутевого, перероет весь город. Наемники это знают и потребуют за голову Мерка кучу денег.

   Хорошо бы представить его гибель как случайность? Тиллий мечтательно вздохнул. Но дети советников по стройкам не ходят, как те келлуанские мастера.

   - Закрываемся мы, - прервал его размышления хозяин.

   Отпущенник посмотрел на него, потом на хмурого вышибалу и бросил на стол горсть мелких медных монет. В дверях вино внезапно ударило в голову. Споткнувшись на выщербленных ступенях, он больно ударился головой о косяк и сразу придумал, что делать!

   Счастливо засмеявшись, мужчина выскочил на улицу.

   - Пил много, - вздохнул хозяин, проводив его скорбным взглядом. - А в уборную не ходил. Вот моча в голову и ударила.

   - Ага, - поддержал вышибала. - Сейчас будет котом кричать и рыбу ловить в колодце.

   На этот раз Тиллий набрался наглости и потревожил господина, когда тот принимал ванну. Рабыни посмотрели на него с легким недоумением, а Минуц, убрав со щеки розовый лепесток, озабоченно спросил:

   - Узнал что-нибудь?

   - Да, господин, - стараясь придать лицу максимально озабоченное выражение, он скорчил кислую рожу и выпятил толстые губы.

   - А подождать не мог? - фыркнул Сентор, глядя на перекошенную физиономию отпущенника.

   - Это очень важно, - значительно проговорил тот.

   Рабыни быстро вытерли хозяина, помогли облачиться в тунику. Сентор кивком головы позвал Тиллия за собой.

   Они вышли в сад. Господин сел на каменную скамейку возле усыпанного цветами кустарника. Не дожидаясь разрешения, отпущенник выпалил:

   - Акмен говорил Мерку Корнеллу, что нашел клад Сепиона и собирается вернуть дочь.

   - Откуда знаешь? - подался вперед хозяин.

   - Он пьяный рассказывал об этом в публичном доме "Сладкий родничок".

   - Т-а-а-ак! - протянул Минуц.

   - Еще я узнал, что Корнелл расспрашивал про Флою у наших рабов, - продолжал отпущенник, надеясь, что господин не станет его проверять.

   - Что ему сказали?

   - Что вы продали её банарским купцам, - ответил Тиллий. - Так он в порт ходил, расспрашивал о кораблях, ушедших в Банар.

   Помолчав, хозяин спросил:

   - Это все?

   - Да, господин, - немного растерявшись, кивнул отпущенник.

   - Тогда пусть дальше ищет! - пренебрежительно махнул рукой Сентор. - Где клад он не знает, а остальное пустяки.

   Он встал, посмотрел на расстроенного Тиллия и похлопал его по плечу:

   - Ты правильно сделал, что сообщил.

   Второй раз за последние дни отпущенник оказался ошарашен до глубины души. Мужчина стоял, глядя вслед медленно удалявшемуся хозяину, и ему хотелось взвыть: "Да как же так!" Но он лишь крепче стиснул зубы.

   Только ворвавшись в свою каморку и выпив вина, отпущенник понял хозяина. Действительно, чего ему бояться? Он же уверен, что все, кто так или иначе знал о находке Акмена, мертвы. Корнелл может говорить, что угодно. Никакой опасности для Сентора Минуца это не представляет. А что будет, если он узнает, что Флоя жива? На миг захотелось подняться в кабинет господина и рассказать ему все. Но это значит признаться в обмане. Нет, он не самоубийца. Нужно как-то расправиться с Корнеллом, лекарями и девкой самому. Придется растрясти золото Вула. До слез жалко денег. Но на службе у Минуца всегда можно заработать еще, а мертвому они ни к чему.

   Сегодняшняя промашка заставила Тиллия более трезво оценить свои умственные способности. Похоже, ничего путного ему не придумать. Придется идти за советом к знакомому гадальщику.

   Черный, сухой словно мумия, в одной набедренной повязке старый Голор сидел в маленькой нише на углу улицы Калопуса и Большой Канатной. Перед ним на циновке лежала кучка бобов и две чашки с выщербленными краями. Клиенты его не баловали. Нидосцы считали укров и банарцев никудышными прорицателями. Но отпущенник знал, что за отталкивающей внешностью скрывается изощренный ум. Когда-то Голора звали по-другому. Он имел друзей, богатство, свой корабль. Но подобно большинству пиратов скоро просадил все деньги. Друзья исчезли, а корабль пришлось продать за долги. Теперь у него осталась только эта ниша, кусок циновки да комнатушка под крышей Дома Нипуния.

   Старик давно знал Тиллия и охотно давал советы, если их спрашивали. Но отпущенник редко прибегал к его помощи. Уж больно дорого тот ценил свои услуги.

   Вот и сейчас Голор, чувствуя, что сможет хорошо заработать, быстренько свернул циновку, достал из-под тощей задницы свернутый дырявый плащ и бесцеремонно потащил Тиллия в ближайшую харчевню.

   Хозяин подозрительно посмотрел на странную парочку, но безропотно выставил вина, кашу с острой подливкой и свежие лепешки. Ничего не говоря, гадальщик с жадностью накинулся на еду. Приятелю оставалось только удивляться, как такая прорва жратвы умещается в тощем старческом теле. Только когда в мисках не осталось ни крошки, а в кувшине ни капли, Голор выложил на стол свою циновку, чашки и бобы.

   Отпущенник вполголоса рассказал о своей проблеме, однако, не упоминая ни клада Сепиона, ни Акмена. Гадальщик пару раз пересыпал бобы из миски в миску, вывалил их на стол и принялся внимательно разглядывать образовавшийся рисунок.

   - А чей публичный дом то? - спросил он, подняв глаза на замершего с открытым ртом собеседника.

   - Далнаи из Арета.

   - Нет! - скрипуче засмеялся Голор. - Я спрашиваю, кто хозяин?

   - Не знаю, - растерянно пробормотал Тиллий.

   - Глупец, - покачал обтянутым черной кожей черепом укр. - Самое главное не узнал.

   - Ну, скажи чей? - развел руками отпущенник.

   - Дело твое как раз на пять рахм, - проговорил Голор.

   Тот безропотно выложил серебро.

   - Слушай, - гадальщик пододвинулся ближе.

   Он дал Далнае возможность сделать нужные покупки и ждал её уже на выходе с маленького рынка. Хозяйка "Сладкого родничка" гордо шествовала, посверкивая золотыми сережками и прикрыв прическу полупрозрачной келлуанской шалью. За ней две рабыни несли тяжелые корзины, а замыкал процессию здоровенный укр с большой амфорой в руках.