Заброшенный Город (СИ)

Я замолчал потому, что кожей почувствовал, что отец злиться.

- Это Саммират так влияет на тебя, - выдавил он, сверля меня взглядом. – Он рассказывает тебе жалостливые истории, да?!

- Нет, - быстро ответил я потому, что мне не хотелось, чтобы отец забрал у меня друга, или причинил ему вред. – Я общался с… некоторыми из фракции либералов и задумался над их словами…

- Что?! – взревел отец. – Ты общался с либералами?! Этого мне еще не хватало! Либерал в моем доме! Мой сын не станет одним из тех, кто пытается перекроить мир и бросить нашу цивилизацию под ноги местным дикарям, о нет! Я не допущу этого!

- Ты хоть понимаешь, что нам приходиться выживать здесь, в чужом мире?! Нас мало, а варваров миллионы! И они только и ждут малейшей возможности, чтоб истребить нас, украсть наши разработки, присвоить себе наши технологии, а нас – нас они уничтожат! Зарубят мечами, закидают стрелами, или поджарят своей магией! И никому из них не придет в голову даже пожалеть нас! Я не хочу слышать больше подобных речей в своем доме! Никогда! Слышишь?!

Я кивнул и ушел. В тот вечер я не думал о смысле его слов, но сердился на крик.

А на другой день пошел на собрание либералов.

Там было много молодежи – моих ровесников. Многие говорили, горячо доказывали, что рабство – это зло и в современном мире терпеть подобного нельзя. Меня захватила их горячность, их слова и с того дня я ходил на собрания постоянно.

Конечно, я скрывал свои новые взгляды от отца, но часами обсуждал их с Саммиратом. Мы стали ближайшими друзьями.

Прошло три месяца. Я по-прежнему учился на военного программиста, работал в лаборатории и ходил на собрания. Но в последние дня Саммират все чаще пожимал плечами, когда я рассказывал ему о чем мы сегодня говорили с друзьями на встрече.

- Если вы хотите что-то изменить, то нужно не говорить, а действовать, - сказал он однажды. – Одними речами ничего не добиться. Слова, лишь приправа, для действия, как соль на блюде.

- Но мы начали создавать свою партию! – отвечал я ему. - Со временем кто-то из нас сможет войти в совет и изменить ситуацию, или хотя бы заставить жителей задуматься над тем, что происходит.

- На все это уйдут годы, если не столетия, - пожал он плечами. – А мы страдаем сейчас.

- Я знаю, но что же делать?! – возмущался я. – Предложи хоть что-то!

- Чтобы изменить мнение целого народа, нужно очень много времени и усилий, или война…

- Это все чушь, - отрезал я и больше мы об этом не говорили. Я собрался и ушел к себе, в лабораторию, в запале забыв на столе папку с документами. Пришлось звонить домой и просить Саммирата привезти ее мне.

Тем временем я спустился к зверям и начал снимать показания с датчиков. Иногда заходил в клетки и гладил своих любимцев. С виду они были ужасны, но так любили меня, что об их ужасном виде я совсем и не думал. Они виляли хвостами при виде меня, лизали руки и лицо.

Вдруг в клетках поднялся вой. В первый момент я не понял, что с ними такое. Глаза животных превратились в узкие щели, некоторые бросались на прутья своих клеток и лязгали зубами, словно бешеные. Сперва я не понял, что происходит, но тут кто-то закричал, что в помещении эльф. Я обернулся и увидел Саммирата. Бледный, как полотно, он стоял у стены с папкой в руках и не мог сдвинуться с места. Как назло одна из клеток была открыта и огромный волкопес сумел выбраться наружу. Чудом в тот день Саммират избежал гибели. Домой мы вернулись вместе, он был бледен и едва мог идти.

Мой отец в тот день заехал ко мне в гости и увидев полуобморочного Саммирата спросил, что с ним. Я рассказал, что случилось, но отец не выразил сочувствия, наоборот, рассмеялся и сказал, что мы видимо достигли больших успехов. Саммират побледнел еще больше. Я видел, что глаза его сузились и над губой выступили капли пота. Я испугался, что он скажет, или сделает что-то не то и приказал ему уйти, а потом попенял отцу на его поведение. Но отец лишь отмахнулся. В его представлении он не сделал ничего плохого.

- Как можно задеть чувства того, у кого их нет? - ответил он и я решил, что объяснять ему что-то нет смысла.

Позже, когда отец уехал к себе, я зашел к другу в комнату. Саммират лежал, отвернувшись лицом к стене. Я спросил, в порядке ли он, и он ответил сдавленным голосом, что все хорошо. Но я понял, что это не так.

Я продолжал допытываться и наконец он повернулся и сказал:

- О чем вы спрашиваете, мой господин? Как можно задеть чувства того, у кого их нет?

Я понял, что он слышал слова отца и они его задели. Я хотел утешить его, но Саммират, всегда тихий и спокойный, сказал, что я ничуть не лучше отца, что я даже не попытался его защитить, не возразил.

Я говорил ему, что это было бы бесполезно, отец никогда не изменит своего мнения, но есть и другие, такие как я.

Он закричал, что я лишь притворяюсь другом, а сам выращиваю чудовищ, которые будут терзать его и таких как он. Тогда я ушел из комнаты, потому, что в чем-то он был прав, и мне нечего было ему сказать.

На другой день я еще раз попросил прощения, и Саммират ответил, что не в обиде, даже извинился, за свою резкость. Но я чувствовал, что он сердит на меня и в глубине его души осталась обида. С того дня наши отношения с Саммиратом изменились и между нами пролегла тень. Внешне все было по-прежнему, но я чувствовал, что нет уже прежней непринужденности и откровенности.

В то время я влюбился. Любовь пришла ко мне, как ураган, перевернула все с ног на голову. Я стал совсем другим.