Последняя Утренняя Звезда

Все знали, что разделались только с одной частью легиона Оссиан — в нижнем городе их было намного больше. Один единственный колокол на Храме Ре упрямо звонил, хотя все медленнее, как если бы жрец, бивший в него, устал или потерял последнюю надежду на спасение. В отряде Фазада никто ничего не говорил, но все чувствовали, что если одинокий звонарь перестанет бить в последний колокол, город падет, Галастра погибнет, и мир вместе с ней.

Кригган повернулся к солдатам. — Слушайте меня — город предан, королева мертва. Но перед смертью она выбрала наследника. Матач, Верховный Жрец, подтвердит мои слова.

Матач шагнул вперед. — Да, верно. Вот ваш новый король, выбранный королевой прямо перед смертью. — Он взял свободную руку Фазада и поднял ее вверх, как судья, присуждающий победу боксеру-победителю. По рядам собравшихся солдат полетел легкий говорок, потом прекратился и они какое-то время глядели на маленькую группу, стоявшую перед ними. Наконец один из них закричал, приветствуя нового короля, потом другой, третий, и в конце концов все одобрительно заорали.

— Давай, парень, — прошептал Кригган Фазаду. — Выйди вперед, пускай они увидят тебя. — Фазад так и сделал. Кригган махнул сверкающим жезлом на его головой, осветив мальчика, приветственный рев стал сильнее.

Фазад поднял меч и указал вниз, на спуск к открытым воротам, ведущим в город. Мгновенно волки перестали рвать изувеченные тела и темной волной потекли к воротам.

Удивленный шепот пробежал по рядам солдат, но Фазад уже вышел вперед, Кригган, Валанс и Гарн шагнули за ним. Сенешаль развернул знамя Иремаджей и прикрепил его к копью. Он поднял его, обозначая пункт сбора. Солдаты похватали факелы и окружили Фазада. — К Храму Ре! — крикнул тот.

— К Ре! К Ре! — ответил рев тысяч глоток.

Отряд быстрым шагом пошел в нижний город по направлению храму, волки бежали перед ними. Пока никакого сопротивления не было: только остатки врагов там, где маленькие группки волков трепали кучи тряпок, которые когда-до были вампирами. Но как только они спустились пониже, начались улицы, заполненные Оссианами: начались стычки, из темноты засвистели невидимые стрелы, несущие смерть.

Отряд, сражаясь, шел все ниже и ниже, пока в небе не обрисовался контур большой пирамиды. Вскоре они уже стояли перед ее коваными бронзовыми воротами. Свет факелов отражался от рельефа: Ре поднимается в небо, его солнечная карета плывет по воздуху вокруг земли. Ворота стояли распахнутые настежь. Храм пал.

Они осторожно зашли. Внутри земля была усеяна телами. Сцена убийства шокировала даже самых закаленных ветеранов. Красные и оранжевые одежды трупов резко контрастировали с мертвенно-белыми лицами, их многоцветный ковер лежал прямо на храмовой лестнице. И каждый все еще держал в руке бронзовый колокольчик.

Тем не менее колокол на башне все еще звонил. Они поднялись на пирамиду, вплоть до самой сводчатой крыши и, через открытое небу отверстие, вышли наружу. Священный огонь погас, залитый кровью аколитов. Здесь они обнаружили сытых вампиров, шатающихся, как пьяные, их маски-черепа съехали набок, бледные лица были вымазаны кровью мертвых жрецов и аколитов. Всех их немедленно сожгли огнем факелов.

Затем подошли ко входу в колокольную башню. После того, как они при помощи стрел с огненными наконечниками перебили небольшую группу немертвых, нашли забаррикадированную дверь, уже начавшую раскалываться под острыми когтями вампиров, а за ней последнего аколита, с белым от страха лицом, наполовину мертвого, но все еще звонившего в колокол. Он сообразил что происходит только тогда, когда его с трудом оторвали от веревки колокола. Один из солдат взял веревку прежде, чем звон прекратился, и начал дергать за нее, чтобы все, слушавшие звон в других частях города, не теряли надежды.

Фазад и его помощники вернулись в святилище храма, где раньше горел священный огонь. И, стоя среди трупов, они почувствовали, как холодное мокрое сердце Червя заменило их сердце. Навсегда. Но когда они взглянули вверх, то увидели, что прямо над шпилем пирамиды стоит одинокая звезда, светящая вниз через трубу камина и освещающая это лишенное света место.

Солдаты, толпившиеся внутри храма, видели сцену убийства и тревожно смотрели на своего нового короля.

Фазад отдал новые приказы — впоследствии даже не смог вспомнить какие — и Гарн, Кригган и Матач пошли к растерявшимся людям, подбадривая, утешая и воодушевляя их, опять сплачивая их в единый отряд. Первым делом они отправились на нижние уровни Храма Ре, убивая всех врагов, которых сумели найти и сжигая вампиров, магией и огнем. Потом ниже и ниже, во все переулки города, в темноту, за волками, бегущими перед ними и чувствовавшими малейший запах разложения, исходящий от немертвых, убивая, убивая и убивая, не пропуская никого.

Сам Фазад вместе со своими советниками не пошел в разрушенный город, но поднялся обратно наверх, на площадь перед казармой, освещенной ярко горящими трупами. К одному из шестов привязали мэра Огила и как раз сейчас собирались сжигать. Мэр взмолился о пощаде, но гвардейцы, преданные Рутой Ханишей, не хотели и слышать о помиловании. Фазад глядел, как горел Огил, и ни одна черточка не дрогнула на его лице.

Еще много часов в нижнем городе продолжалась схватка под аккомпанемент единственного несмолкающего колокола, вплоть до того времени, когда день должен был бы смениться ночью. Постепенно все вампиры пали, побежденные огнем и волками. Но те, кто глядел с крепостных стен видели, что в город вошла Хель, Тьма, и не осталось никакого света, кроме оранжевого пламени горящих трупов и пылающих зданий, воздух был наполнен дымом, искрами и золой, повсюду стонали раненые, молившие освободить их от страданий.

Фазад, Король-Волк, ребенок, выросший без материнской любви и жалости, стоял вместе со стражами трона, Гарном и Кригганом: он смотрел не на сцену человеческих несчастий и яростной битвы внизу, но вверх, на одинокую звезду, Последнюю Утреннюю Звезду, звезду Светоносицы. Она, и только она — единственная надежда человечества.

ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ ГЛАВА

Золотой Зал

Уртред сбежал вниз по зеркальному коридору, пронесся мимо тела жреца и подбежал к залу с колоннами. Ноги заскользили, и он неловко остановился перед входом, потрепанные сандалии искали точку опоры. Он был уже глубоко внутри комплекса храма, здесь должно было быть черно, как смоль, но вместе этого между колоннами извивалась полоска слабого серого света, похожая на след корабля в море. Да след, но не корабля, а магического света Талассы, оставленный для того, чтобы показать ему дорогу.

Тем не менее он ничего не видит, почти. Уртред быстро достал из рюкзака унесенный из Парящего над Волнами факел, и вытянув руку, провел когтями перчатки по каменной стене коридора. Поток искорок хлынул на пропитанную маслом материю на конце посоха, и тот вспыхнул ярким пламенем.

Уртред пошел вслед за серой полоской света. Где же Таласса? Ее голос звал его назад во время боя в небесах. Но сейчас она, казалось, была очень далеко: он ничего не слышал.

Уртред внимательно вглядывался в улицу из колонн, по которой шел: столбы и диагонали, сменяющиеся ракурсы и неожиданные тени создавали ощущение нереальности. Дойдя до конца улицы он увидел темную базальтовую статую одетого в плащ Исса, его голова была высечена в виде головы змеи, глаза василиска светились красным, язык готов изрыгнуть желчь, которая навсегда изменит человека. Перед изваянием на коленях стояла фигура, закутанная в белый плащ.

Свет факела не потревожил коленопреклоненной фигуры. Уртред пошел вперед. Теперь он увидел, что на фигуру накинут не плащ, а тонкая шелковая паутина, кокон, полностью скрывший под собой человека. Уртред поднял факел повыше. Самлак, помощник старосты, склонивший голову набок, рот открыт, в неподвижных замерзших глазах изумление и испуг.

Уртред отскочил, махнув факелом направо и налево в поисках опасности. Движение в тенях, фигуры, закутанные в белый саван, такие же как и Самлак, медленно двинулись к нему. Меришадеры. Их было четверо, подходящих уверенно и неторопливо, и движущихся совершенно тихо, как если бы их ноги были сделаны из того же скрученного хлопка, что и кокон.