Хроники Смертельной Битвы-5: Смертоносный Альянс (СИ)

- В смысле? Да говорите же вы толком!

Сейданцы, для которых всякие гнусные извращения были в диковинку, на секунду замялись, думая, как бы покультурнее объяснить случившееся.

- Ну, он ежика... ежиков... в общем, делал с ними то, что обычно люди делают наедине с женами.

Такого не ожидал даже привычный ко многому Хотару. На пару мгновений сейданский главнокомандующий потерял дар речи и застыл с разинутым ртом, а потом принялся громко возмущаться отвратительными выдумками вэйнальцев.

- Что побудило тебя заниматься этим грязным делом? - наконец спросил он арестованного.

Юноша потупил глаза.

- Понимаете ли, господин, я очень бедный человек, куэтанцы обобрали нас до нитки...

- И дальше что? Какая связь между внешнемирскими поборами и тем, что ты надругался над животными?

- У меня нет ничего, кроме хижины с прохудившейся крышей, моя семья спит на полу без подушек и одеял, у меня нет даже другой одежды, кроме той, что на мне - я стираю ее, жду, пока высохнет, и потом сразу снова надеваю. Нас в семье четверо братьев, и мы не женаты, ведь за невесту надо платить. Денег у нас нет, а любви хочется...

- И поэтому ты использовал в качестве заменителя жены несчастного ежа! - возмущенно закончил за него Хотару. - Это же надо до такого дойти! Вы не люди, вы двуногие скоты, в которых нет ничего человеческого, кроме голоса и тела! Ваши жилища мало чем отличаются от свинарников, хотя сравнивать вас со свиньями - большое незаслуженное оскорбление для этих животных! В темницу этого выродка, он даже не умеет держать под контролем свои низменные инстинкты, как и все его соплеменники! Раньше я считал, что внешнемирцы обращаются с вами не в меру жестоко, но сейчас я понимаю, что с такими иначе нельзя! Айору, немедленно объяви всем жителям этого города мою волю. Я приказываю всем совершеннолетним не состоящим в браке гражданам обоего пола завтра в полдень прийти на главную площадь с документами, и во избежание подобных грязных извращений я буду подбирать им пару. Желание самих женихов и невест вступить в брак с каким-то конкретным человеком во внимание принимается.

В это мгновение в зал вошел еще одиг гвардеец; он выглядел несколько взволнованным.

- Простите, командир, что я был вынужден прервать ваше разбирательство, но Шэнг Цунг, правитель Внешнего Мира, прислал вам письмо.

С этими словами сейданец протянул Хотару запечатанный конверт. Главнокомандующий вытащил из него сложенный вчетверо лист и начал внимательно читать послание, при этом его лицо принимало все более и более обеспокоенное выражение. Закончив, он посмотрел на стоявшего по правую руку от него Айору.

- Внешний Мир грозится объявить нам войну. Именно этого я и боялся. Мало того, я уверен, что Шэнг Цунг непременно позовет на помощь Мир Хаоса.

***

Следующий день оказался для бедного Хотару еще более тяжелым, чем предыдущий.

По характеру сейданский командир был довольно добрым и отзывчивым человеком, пусть и несколько зацикленным на правилах; он узнал, что в городе живут многодетные семьи, и, будучи наслышанным о трудностях несчастных вэйнальцев, решил посмотреть, в каких условиях растут их дети, и по возможности помочь всем необходимым. С этой целью он наведался в одну из расположенных по соседству хибар, где, по словам жены Заффиро, ютилась нищая семья аж с девятью детьми.

Стоило Хотару откинуть драную мешковину, заменявшую вэйнальским маргиналам дверь, и переступить порог, как в нос ему ударил тяжелый гнилостный запах. Внутри убогая лачуга выглядела еще более жутко, чем снаружи; в крыше зияли дыры, сквозь которые светило солнце, однако при этом окон в доме не было, а пол был земляной. На столе стояли две закопченные посудины; когда главнокомандующий подошел ближе и заглянул туда, привыкшего к чистоте и порядку утонченного сейданца едва не вывернуло наизнанку - каша и мутное варево, судя по всему, заменявшие вэйнальцам суп, были покрыты плесенью, а в смрадной супообразной баланде плавала большая живая мышь. Не успел Хотару и слова молвить, как к мышиному бассейну резво подскочил оборванный истощенный паренек лет восьми, одетый в одну драную рубаху до колен, ловко подцепил грызуна поварешкой и выбросил его из кастрюли, после чего безо всякой брезгливости принялся судорожно хлебать помои, испуганно озираясь по сторонам.

- Где твои родители? - спросил сейданец.

- Пошли на работу, они же поденщики. Только не говорите матери, что я суп без ее разрешения ел, она меня изобьет, ведь нам на всех не хватит.

Потрясенный Хотару только кивнул, в душе удивляясь тому, что мальчишка не съел вместе с супом и мышь, все-таки какое-никакое, а мясо.

- А братья и сестры твои где?

- Да тоже работают, я вот у хозяина отпросился на чуть-чуть, мне вроде как по нужде отойти, а сам поел немножко... Только не говорите никому, ладно? Тут в доме только мелкий, но он, кажись, уже подох, я его давно не слышу, мать же его не кормит, говорит - не нужен нам еще один, нас и без него восемь.

Сейданский главнокомандующий медленно подошел к стоящей в углу деревянной люльке и трясущимися руками откинул с нее ворох грязных тряпок. То, что он увидел, было за гранью его самых жутких ожиданий. В колыбели лежал полуразложившийся трупик новорожденного младенца, кишащий опарышами, источающий невыносимое зловоние и истекающий какой-то грязной жижей; в некоторых местах гниющее мясо уже слезло с костей. Тут несчастный Хотару уже не выдержал; зажав руками рот и нос, он выбежал на улицу, с трудом сдерживая рвотные спазмы и про себя кляня Вэйналию и ее жителей на чем свет стоит. В душе сейданский главнокомандующий уже понимал, что сильно просчитался и что вэйнальцы вполне заслужили зверскую расправу со стороны Бараки и его таркатанцев, но взять вот так вот и уйти из города сейчас он уже не мог; во-первых, для него это означало бы полную потерю авторитета в глазах и без того практически деморализованных соотечественников и сената, во-вторых, он в душе все-таки жалел жителей Лей Чен, которые не видели никакого просвета в своем существовании, в-третьих, не стоило забывать о внешнемирцах, которые однозначно восприняли бы уход гвардейцев из города как признак слабости и не только превратили бы врагов во всеобщее посмешище, но и не преминули бы, воспользовавшись ситуацией, натравить на них заклятых врагов-хаоситов.

Тяжело вздохнув, Хотару собрался с силами и дошел до колодца на краю городской площади. Плеснув себе в лицо холодной водой, он наконец относительно пришел в себя. Сегодня его ждало еще много дел - надо было собрать всех детей подходящего возраста и вообще всех не умеющих читать и писать горожан для занятий в школе. Разговаривая с несчастной женой Заффиро, сейданец с ужасом узнал о том, что эта уже вполне взрослая девушка едва знает буквы и с огромным трудом может нацарапать собственное имя, и таких людей в городе было немало, причем по документам они посещали среднюю школу, но на самом деле никакой школой - ни средней, ни начальной - в Лей Чен и не пахло. Суть происходящего стала более понятной, когда один из напуганных прислужников градоначальника честно признался в том, что Заффиро, пользуясь безграмотностью горожан, сознательно завышал имперские налоги и большую часть собранного клал себе в карман, а также, подделывая документы, воровал деньги из государственного бюджета - например, имперцы выделяли городу средства на три общеобразовательных школы, однако на деле учебные заведения никто из жителей Лей Чен не посещал, а денежки жадный градоначальник пускал на личные нужды. Услышав это, Хотару приказал на следующий день устроить над подлым ворюгой показательный судебный процесс, однако в душе разозлился на самого себя. Ведь он уже давно не маленький ребенок, он появился на свет незадолго до Битвы Богов и, в отличие от своих собратьев-сейданцев, может жить вечно, если только чья-то земная рука не оборвет его существование, но надо же было так попасться! Пора бы уже отучиться верить людям на слово и предполагать во всех исключительно добрые намерения, а также защищать всех сирых, убогих и обездоленных по первой их просьбе, даже не удосужившись разобраться в происходящем! Получается, внешнемирцы-то были правы и раскусили гнусные махинации Заффиро, а он повелся, как наивный школьник! Теперь он из-за собственной наивности и идеализма может стать виновником гибели как своих гвардейцев, так и этих ни в чем не повинных бедных недалеких людей. Ведь со дня на день сюда может явиться внешнемирское войско, и тогда всем придет конец. Бороться с имперской военной машиной бесполезно, она просто разотрет всех в порошок, а под горячую руку да за компанию может еще достаться и рядовым жителям Сейдо, которые даже и не думали появляться на территории, подвластной внешнемирцам. Однако отступать уже некуда, бросил вызов кровожадному Шэнг Цунгу - сам виноват, теперь остается только держаться и не отступать, не обращая внимания на угрозы этого чудовища, потому что честь и долг для любого сейданца дороже жизни. Ради порядка и общего блага сейданский главнокомандующий был готов даже принять мученическую смерть, но в любом случае он собирался продать свою жизнь подороже и по мере возможности уберечь от гибели ни в чем не повинных жителей города.