Король и Королева Мечей

Карты легли на зеленое сукно. Джем с трудом понимал правила игры. Он взял со стола карты. Пятерка перьев, четверка мечей, восьмерка колец... Что они значили, эти карты?

Играли они в игру под названием «Судьба Орокона», правила Пелл объяснял Джему раньше, но Джему плохо давались подобные игры. Ему казалось, что он никогда не сумеет уразуметь сложнейшую систему блефования и торговли, благодаря которой игрок должен был собрать полный набор карт с изображениями богов. Даже сами картинки на картах почему-то тревожили Джема. На одной карте был изображен... арлекин!

На всякий случай Джем выложил одну карту картинкой вверх.

— Ваганское отребье, — пробурчал Жак Бергроув. Почему — этого Джем не понял.

— Нова, не надо! — вскричал Пелл, наклонился и просмотрел карты друга. — Не стоит пока сбрасывать «бродячие» карты.

— Бродячие?

— Дайте-ка огня, кто-нибудь, — попросил лейтенант.

Он был долговязый, угловатый и какой-то нервный. Нервничал он явно не потому, что накачался элем и обкурился джарвела. И глаза у него были печальные.

— Ваганское отребье, — повторил Жак Бергроув, глядя на разноцветную фигурку арлекина, и порядочно хлебнул из кружки. Эль пролился ему на галстук, он выругался. — И когда только их всех перебьют, хотел бы я знать?

— Тогда, когда мы перебьем зензанцев, — устало проговорил лейтенант с таким видом, словно на этот вопрос ему доводилось отвечать не впервые. — Надо соблюдать очередность. Жак, дай огонька, пожалуйста!

Жак Бергроув не обратил на его просьбу никакого внимания.

— Если бы я мог, — заявил он, — я бы всех ваганов из этой земли выдрал бы, как сорняки, и спалил бы к такой-то матери!

— Развоевался... — усмехнулся лейтенант и знаком подозвал слугу с огнивом. — Жака однажды призвали... в гвардию синемундирников, представляете? И что же вы думаете? Он откупился! Да, на словах он у нас еще как воюет! — Лейтенант невесело рассмеялся и затянулся новой сигарой. — Твой ход, Жак.

— Я тебе всю правду скажу, — пьяно покачиваясь, пробормотал Бергроув. — Это ваганы, подлецы, над твоей сестрой надругались.

— Это неправда! — не выдержал Джем и вскочил, весь дрожа от возмущения. Он не сразу понял.

Жак...

А ведь он сразу подумал, что в этом типе что-то ему знакомо.

— Ребятки! Ребятки! — захлопотал Чоки, стараясь погасить очередной скандал. — Будет вам, юный Эмпстер, не стоит расстраиваться! Господин Бергроув у нас нынче не в духе, вот и все. Похоже, ему здорово досталось, и еще досталось бы, если бы мне не доложили. Мог бы и поблагодарить, но разве я дождался от него благодарности? Но ведь я от своих мальчиков добродетелей не жду, а жду только пороков, только пороков!

С этими словами Чоки разразился хриплым хохотом. Джем был вынужден тоже посмеяться из вежливости.

Пелл был потрясен. Он старался успокоиться, но порой им овладевали мысли о бедняжке Пелли. О, если бы он тогда мог оказаться в Варби!

Он встряхнулся, сдержал подступившие слезы.

— Ну, так вот, значит... — подал голос лейтенант. С каждой минутой в нем оставалось все меньше и меньше городского лоска. — Ваш дружок, надеюсь, не любитель ваганов, а? Ну и правильно. Пускай их старики любят, уроды...

— Ну, будет, будет, — проворковал Чоки. — Вечер только начинается. Не споете ли для нас, господин Пеллигрю? Создайте настроеньице, уважьте. Вы же знаете, как мы все обожаем ваше пение.

Карточная игра была прервана. Пелл, радуясь возможности покинуть компанию, направился к обшарпанным клавикордам в углу. Непонятно откуда доносились нестройные звуки ансамбля виол. Пелл стал играть вместе с музыкантами, музыка зазвучала веселее. Среди прочих талантов Пеллема числился и могучий баритон. Нынче утром Джем слышал, как Пелл зычно распевал канонические молитвы, и молитвы в его исполнении звучали торжественно. Теперь, когда Пелл перешел на лирический репертуар и завел трогательную балладу, которую они с Джемом чуть раньше слушали в театре, баллада в его исполнении уподобилась военному маршу. Слушатели раскачивали в такт кружками и подпевали в припевах:

Было дело, шут умел

Короля развеселить,

А теперь он постарел,

Нету силушки шутить!

Еле видит, еле слышит,

Еле он, болезный, дышит,

Нету силушки шутить!

Джем и не заметил, как услужливый Чоки отвел его от стола и усадил на диван, уложил его голову на мягкие подушки. Кто-то расшнуровал его ботинки, кто-то вложил в пальцы сигару. Джем медленно, осторожно затянулся. Лампы теперь горели еще более тускло. Заведение Чоки превратилось из игорного зала в темную колдовскую пещеру, где раскачивались из стороны в сторону молодые мужчины — кто пьяный, кто обкурившийся наркотических листьев.

А потом Джем заметил и еще одну перемену.

К раскачивающимся мужчинам потянулись женщины. Откуда они взялись? Одетые в легкомысленные пеньюары, они зазывно покачивали бедрами. Джему они представлялись призраками, видениями, а вот остальные, похоже, не испытывали никаких сомнений в их материальности. Мужчины присвистывали, обнимали женщин, хлопали по бедрам.

Сердце Джема сжалось от безотчетного страха.

Пелл уже не играл на клавикордах, снова звучали только фальшивящие виолы. Джем, повернув голову, увидел, что его друг крутанулся на вертящемся стульчике и оказался в объятиях одной прелестницы. Зеркала удваивали, бесконечно умножали сцены объятий, поцелуев, грубых ласк. Все больше становилось в зале призрачно-белых фигур в пеньюарах. Женщины падали в кресла, растягивались на диванах, вспрыгивали на столы, залитые элем.

Но эти призраки быстро обретали плоть. Стоны и визг сливались с пением виол, подолы белых пеньюаров взлетали вверх или трещали по швам. Тут и там сновал, облизывая свои змеиные губы, Чоки. Вот его противная физиономия повисла над Джемом, скрюченные пальцы стали гладить его, ласкать. Джем смутился, вздрогнул. Ему бы вскочить с дивана, но Джорвел лишил его подвижности.

— Господин Эмпстер, вы, похоже, новичок в мире наслаждений? Это не беда. Для чего еще нужен Чоки, как не для того, чтобы всему обучать молодежь?

В шепоте Чоки звучала безграничная доброжелательность. Он завел руку за спину, и словно по волшебству с ним рядом оказалась совсем юная стройная девушка. Светлые волосы занавесом закрывали ее лицо.

— Самая новенькая. Новенькая — для новеньких. Ну-ка, покажись, Джильда, пусть господин тебя хорошенько рассмотрит. Прелестная девочка, правда? Я ее давно заприметил. Она еще та штучка, не смотрите, что скромничает. Я ей так и говорил: не сбережешь невинность, окажешься у Чоки. Уж и не знаю, как мне благодарить того молодого офицера, что ее обработал! Ну, хороша, господин Эмпстер? В заведении у Чоки дурного не предложат. У меня девиз такой: за хорошие денежки — хороший товар...

Продолжая бормотать, Чоки отступил, а девушка опустилась на диван рядом с Джемом и принялась без смущения расстегивать его модные брюки.

— Вот так, так... — прошелестел шепот Чоки.

Девушка наклонилась и поцеловала Джема в губы. Ее длинные волосы защекотали его шею.

Прилив желания сокрушил все преграды. Сколько времени миновало после тех дней, когда Джем предавался восторгам любви с Катой? Он дал клятву хранить ей верность, но что толку? Увидит ли он ее когда-нибудь вновь? Она, во всяком случае, не осталась ему верна!

На миг перед мысленным взором Джема возникло видение Каты. Ее лицо... памятные очертания тела. Но прилив страсти снова разрушил все барьеры, размыл видение.

То, что происходило теперь, было слишком реально.

Джем уже не сомневался: через пару мгновений девушка окажется под ним и он удовлетворит свое желание. В последний миг перед тем, как это произошло, Джем бросил взгляд в сторону клавикордов и увидел, что его друг, сжимая в объятиях одну из кокоток, предается любовным утехам прямо на музыкальном инструменте.

Зал оглашался нестройными аккордами.