Когда падают листья... (СИ)

— Так вот в чем дело, — задумчиво проговорил Яр, не дослушав, — а думал, зачем этому придурку делать новые надрезы… Совмещал, сволочь, приятное с полезным.

Ждана передернуло.

— Какие надрезы?

Шатренец пояснил:

— Те самые, которыми я был весь разукрашен, когда вы меня вытащили. Он заживлял одни и тут же чиркал ножичком в другом месте.

— Садисты хреновы, — пробормотал парень.

— А, по-твоему, приятней все пропускать через себя? — иронично уточнил Дарен.

— Уж лучше так, по крайней мере, совесть чиста.

Яромир поглядел на Велю и сказал:

— Совесть — понятие растяжимое. Наверняка, можно не только людей мучить, но и животных, которых не так жалко. А наша Веля слишком чувствительна даже для этого. Я ведь прав?

— Да, прав. Только…

Она запнулась, но было поздно: шатренец уже насторожился.

— Только?

Послышался очередной вздох.

— Только с людьми удобнее. Сподручнее.

— Понятное дело. Задницы надрывать мало кому хочется, вот этих других — как их там? — и больше…

— Адептов школы Змея, — ответила девушка и пояснила: — есть школа Змея и школа Феникса.

— Символичные названия, — хмыкнул шатренец, — ну, теперь, по крайней мере, все встало на свои места. Ведь именно поэтому в истории не было чародейских войн между этими вашими школами? Из-за принципиального различия в источниках Дара?

Велимира кивнула.

Все немного помолчали, а потом Ждан растерянно высказался:

— Одного не понимаю: если ты, Веля, можешь вытаскивать людей из лап самой Моарты, то почему же во время войны гибло так много народу?

— А действительно, почему? — прищурился шатренец, — я понимаю, что на адептов Школы Змея не нашлось бы столько крыс и хомячков. Почему Фениксы так мало помогали? Неужто испугались боли?

— Глупости говоришь, — фыркнула девушка и снова погрустнела: — ты слышал легенду о том, что все кошки — бывшие чаровники?

Яр поднял брови, хотя в темноте вряд ли это кто заметил, и произнес:

— Только не говори, что это правда.

— Отчасти, — Велимира грустно вздохнула, — чем больше мы пользуемся своим даром, тем больше приближаем тот момент, когда наше человеческое тело исчезнет, не выдержав такого количества разрушительной чужеродной силы. А кошки… Это как бессмертие. Последний дар — возможность продолжать жить в чужом теле. Если бы чаровник каждый день таскал хотя бы по пять солдат с того света, то через вяток он бы сам стал котом. Правда, неизвестно, останется ли у него после этого право на перерождение.

— Бред, — помотал белобрысой головой Ждан, — это невозможно. Как человек может стать… котом?

— Нашел, кого спросить, — проворчала Веля, — мне откуда знать? Я знаю только то, что мне мама рассказывала. Да и то — плохо помню.

— Нет, это действительно реально? — не успокаивался парень, — и ты тоже станешь кошкой?!

— И я тоже. Рано или поздно.

— Лучше поздно, — вырвалось у Яра.

А Дарен молчал и мысленно ругался самыми страшными словами, какие только знал. Девчонке еще расти и расти, семью создавать, детей рожать, в конце концов, а он ее уже два раза заставлял делать то, что приблизило ее незавидную участь. И чего ему раньше стоило спросить? Дар еще немного полежал, а потом тихо произнес:

— Веля, прости меня.

Все затихли, но девушка не стала ничего отвечать.

Да и смог бы что исправить ее ответ, в конце концов?..

Покормили их всего раз за день, но прояснять ситуацию по поводу бедственного положения друзей так никто и не пришел.

Артефакт Анродов, естественно, пропал вместе со всем остальным, и Дарен даже боялся представить, что будет, если он все-таки попадет к кому-нибудь в руки из верхушки. Это ж надо было так облажаться! Несколько раз уходить от смерти и из лап преследователей из-за дурацкого камня, чтобы, в конце концов, принести его тепленьким самому краллю? Страшно представить ведь, что начнется!

Веля, правда, успокаивала Дара, и говорила, что камень уже "знает" хозяина, и будет стремиться вернуться к нему, но это мало утешало войника.

В конце концов, после нескольких перепалок по этому поводу и окрика стражи они улеглись вплотную друг к другу и заснули — все-таки почти сутки были без сна.

И никто из друзей даже не предполагал, что готовит им строптивая Осень, приближающаяся с каждым днем все ближе и ближе.

Утро началось слишком рано и с отвратительных событий. В камеру стража забросила еще четырех провинившихся перед законом и общественностью. И все бы ничего, будь эти разбойничьей наружности личности хотя бы капельку миролюбивей. Но, видно, схватка со стражами порядка не особо добавила тем человеколюбия, а тут еще сокамерники, заразы такие, попались трезвые и порядочные. Не везет же так!

— О, ребята, а тут девка!

Первым на "девку" среагировал Ждан, тут же подскочивший с возгласом: "где?".

— Придурок, — злобно шикнул на него Яромир, ощутимо толкнув его кулаком в бок, — они о Веле.

— Чего? — возмутился парень.

— Того. Вставай, — шатренец поднялся с грязного пола и поморщился от боли в груди: про ребро он совсем забыл.

Мужики заржали, как лошади: реакция Ждана, видать, их сильно повеселила, а потом один — главарь, судя по наглости, достаточно вежливо предложил:

— Слышьте, белобрысые, если будете себя тихо вести, то и вам чего перепадет.

Проснувшаяся Велимира быстро сообразила в чем дело и придвинулась поближе к Дарену, так, чтобы оказаться прямо за спиной Ждана. Сам Дар ничем пока помочь не мог, потому как при попытке хотя бы привстать он тут же рухнул обратно: пол поплыл перед глазами, а в голове будто пушечное ядро взорвалось. Единственное, на что его хватило — обнять испуганную девушку за плечи и откинуть голову на стену, чтобы хоть как-то попытаться унять боль.

Яромир пригладил взъерошенные волосы и спокойно сказал:

— Любезные, вы, наверное, не поняли. Эта девушка — наша подруга.

Главарь ухмыльнулся:

— А вы слыхали поговорку о том, что с сокамерниками лучше делиться по-хорошему?

— Нет, — не моргнув глазом, ответил Яр, — не слыхали. Это вы, наверное, здесь частые и желанные гости.

Щербатые ухмылки с лиц мужиков медленно исчезали: видно, шатренец, сам того не желая, напомнил им что-то ну уж очень неприятное. Но отступать от сказанного было поздно. Главарь мрачно выплюнул:

— Ты, прилизанный, не шути. А то гриву повыщипываю и тебя вместо девки твоей поимею.

— Попробуй, — оскалился шатренец, задетый за живое: уж кому-кому, а этому точно не надо было напоминать о том, что вспоминать не хотелось.

И началось. Разбойники (или кем там они были) налетели всем скопом, надеясь взять массой, но зря: юркий шатренец проскочил между телами и оказался за ними. Трое сразу же кинулись обратно, а один остался около Ждана, рассчитывая на то, что слабый паренек струсит.

Но на парня, когда речь зашла о безопасности подруги, вдруг нашло какое-то нереальное спокойствие: внутри будто бы что-то оборвалось и с гулким грохотом покатилось по прежней жизни. Он медленно проводил взглядом летящий в него кулак и в последний момент резко ушел с траектории удара. А дальше все вообще просто получилось: тело само вспомнило уроки, преподанные мастером Богданом и мастером Веселином. Ждана будто бы кто-то смял и встал на его место: кто-то жесткий и холодно-собранный. Противник стал восприниматься, как некий механизм: в одно место ударишь, другое выйдет из строя…

Веля жалась к Дарену, стараясь не жмуриться: после вчерашней прогулки по загадочному "там" ее тоже немного мутило — сказывался откат, и потому даром она воспользоваться не могла: есть же предел человеческим возможностям, в конце концов? Правильно ее предупреждала во сне мама: не берись за то, что не соответствует твоему уровню знаний. До сих пор везло и что? Это же вовсе не значит, что повезет и в следующий раз!

— Да не трясись ты, — не выдержал в конце концов Дарен, — все будет хорошо. Мы с Яром и не в такие переделки попадали.