Агентство «Аргентина»

Алина кивнула Бахраму, двинулась дальше и, к своему огромному неудовольствию, неожиданно обнаружила рядом «Бриммского василиска» в куртке, наброшенной поверх разодранной оборотнем футболки. Алина уже приготовилась сказать Лютеру что-нибудь душевное, но тут сидевший возле фонтанчика с каменной химерой потомственный некромант дядюшка Фю, встрепенулся.

— А вот и ты, голубь мой, пожаловал! — ласково сказал, глядя на Лютера. — А мы тут с Моренушкой о тебе беседу ведем, да гадаем: отчего это друга нашего любезного давно не видно? Заждались мы тебя. Что скажешь, сахарный мой?

«Бриммский василиск» посмотрел на некроманта сумрачным взглядом:

— Скажу, что если ваш кровосос будет охотиться за людьми, то недолго проживет! Ясно?

— Что ж неясного? — мирно ответил дядюшка Фю, как бы не замечая грубого тона. — Да только ведь неизвестно еще, пряничный мой, кто сколько проживет. Совершенно неизвестно!

Он пожевал губами и, прищурившись, взглянул на Лютера.

— Ты глазами-то не сверкай, клубничный мой… пугливых здесь нет.

Так я говорю? — обратился он к химере. Похлопав ее по гранитному крылу, старый некромант легко поднялся на ноги.

— Пора, медовый ты мой, мне с тобой потолковать, разъяснить, что к чему. Глядишь, строптивости-то вмиг поубавится. Вот и Моренушка то же самое говорит, — дядюшка Фю кивнул на химеру. — А она, подруга верная, плохого не посоветует! Да и то сказать, мы ведь с ней и не таких, как ты видали…

Он добродушно взглянул на Лютера.

— Что молчишь? Страшно стало?

— С чего бы мне тебя бояться?

— Не боишься, стало быть? — посмеиваясь, проговорил некромант. — Ишь ты… ну, поглядим. За мной ступай, голубь мой, коль не трусишь… есть тут у меня на примете тихое местечко, там и поговорим.

Дядюшка Фю неожиданно проворно скользнул к выходу и исчез.

— Что это он плел? — спросила Алина, посматривая на скалившую каменные зубы химеру. — Что сказать хотел? Непонятно…

Она оглянулась.

— И куда он делся? Будто в воздухе растворился…

— Что непонятного-то? — буркнул Лютер. Он повернулся и направился к выходу.

— Наверное, вышел куда-то? — предположила Алина.

— Знаю я, куда он вышел…

— Куда? Может, он в соседнем зале?

— Нет его в «Химере».

— Откуда знаешь? — Алина оглянулась по сторонам и заметила затаившегося в тени Мунго-лиса. Тот заметил ее взгляд и злорадно оскалился. На мгновение глаза его угрожающе блеснули, но оборотень тут же прикрыл их короткими белесыми ресницами.

— А что имел в виду дядюшка Фю, когда сказал, что хочет с тобой поговорить?

— Что он хочет со мной поговорить.

Алина с трудом подавила раздражение и еще раз огляделась по сторонам. Мунго ухмыльнулся и нырнул в сторону. Алина проводила его взглядом: рыжий увалень скользил, как лесная тень. Он ухитрился в мгновение ока пересечь зал, набитый людьми, не коснувшись ни одного человека.

— Но где же все-таки Фюзорис?

— На кладбище, — бросил через плечо Лютер.

От неожиданности Алина остановилась.

— Где?!

Спохватившись, она догнала Лютера.

— А ты куда?

— Найду его.

— Зачем?!

Теперь остановился уже «Бриммский василиск».

— Он же потолковать хотел? Вот и потолкуем.

— С некромантом? На кладбище?!

Лютер пожал плечами.

— Это чистой воды самоубийство, — твердо заявила Алина. — Если тебе так не терпится покончить с собой, неужели нельзя что-нибудь попроще придумать?!

Лютер посмотрел поверх ее головы на кишащий веселыми людьми клуб.

— Не в этом дело. Он же неспроста этот разговор завел, и на кладбище намекнул тоже не просто так. Хочет, чтоб я его боялся, да только не на того напал!

— Он же специально тебя выманивает! Разобраться с тобой хочет, видно, достал ты его не на шутку!

— Это я с ним сейчас разберусь, — буркнул Лютер. — Давно пора!

Алина предприняла еще одну попытку отговорить его от опасной затеи:

— Но как ты узнаешь, где дядюшка Фю? На котором из кладбищ искать станешь?

Лютер на секунду задумался, потом уверенно ответил:

— На ближайшем.

— А которое здесь — ближайшее? То, что возле парка? И почему же ты думаешь, что он там?

— Потому что некромант хочет, чтоб я его нашел как можно быстрей, — Лютер двинулся к двери.

Алина оглянулась по сторонам: ни Кемена, ни Ньялсаги!

— Подожди! Кто его знает, что он задумал! И потом, на кладбище защитного амулета мало, дополнительные заклинания нужны. И ты же ранен: на тебя только что напал оборотень!

— Царапина, — с досадой отмахнулся Лютер. — Было бы о чем говорить!

— Но…

— Иди к своим, — не слушая, сказал он и исчез за дверью.

Алина остановилась и лихорадочной скороговоркой забормотала рецепт итальянского супа с луком-пореем и пармезаном. Это всегда действовало безотказно и успокаивало нервы, но именно сегодня шедевр итальянской кухни дал осечку: не только не успокоил, но и взвинтил нервы еще больше.

— Готовый суп посыпать тертым сыром и подогреть в духовке! — в отчаянии выкрикнула Алина-барракуда и выскочила за дверь.

— Стой! Я с тобой!

— Еще чего, — недовольно сказал Лютер, но Алина снова принялась бормотать рецепт и «Бриммскому василиску» ничего не оставалось, кроме как смириться с ее присутствием.

Глава-8

От картонной елочки, болтающейся на зеркале заднего вида, в кабине белого пикапа было пахло хвоей, но не тем ароматом нагретого солнцем хвойного леса, а приторным синтетическим запахом какой-то бытовой химии. Ньялсага привычно проверил, на месте ли синий ежедневник, хотя во время разговора он вряд ли понадобился бы.

— Что с гномами? — спросил Кемен. — Нашли?

Ньялсага кивнул.

— Нашли, отправим на рассвете.

— И то хорошо, — Кемен пододвинул к себе спортивную сумку, стоявшую на полу. — Давай к делу.

Послышалось хлопанье крыльев. Ворон опустился на капот машины, прошелся туда-сюда и нахально уставился через стекло на сидевших в машине людей.

— Чтоб тебя, — проворчал Кемен, однако опустил боковое стекло, чтобы Дэберхем мог слышать разговор. — Хэрвелл упоминал лишь о паре случаев нападения вампиров на человека…

Из сумки появилась папка с бумагами.

— Но коротко, буквально в двух-трех предложениях. Конечно, в его архивах, наверное, было сведений побольше…

— А, может, и не было, — не согласился Ньялсага. — Возможно, в те времена нападение вампиров на людей было делом вполне обычным, в архив же заносились какие-то исключительные случаи.

— Скорее всего…

— Трефалониуса так просто не убьешь, — Ньялсага посмотрел на Дэберхема: ворон замер, склонив голову набок, внимательно слушая беседу. — Если он что-то заподозрит, то и близко к себе не подпустит.

— Значит, нужно сделать так, что не заподозрил.

Ньялсага кивнул.

— Да. Жаль, что я не смогу использовать заклинания: Трефалониус почует магию и насторожится.

— А он точно почует?

Ньялсага подумал.

— Не знаю. Но дядюшка Фю, например, прекрасно чувствует.

Кемен прикусил губу.

— Тогда придется действовать без магии.

Он положил руку на старую потрепанную папку, лежавшую на коленях.

— Времени будет совсем немного. Главное — успеть вмешаться, когда Трефалониус запустит клыки в шею жертвы!

Ньялсага кивнул.

— Всего несколько секунд. Второго шанса Трефалониус не даст.

Кемен открыл папку и стал перебирать бумаги.

— Хэрвелл упоминает о случае обращения. В каждом из них после укуса человек получал несколько капель крови вампира. Этого было достаточно, чтоб началось…

Он запнулся, подбирая слово.

— Он называл это перерождением. Говорил, что инициировать можно даже мертвого человека, если он умер совсем недавно и тело еще теплое. Так?

— Да, начинается что-то вроде магической трансформации, — неохотно пояснил Ньялсага, поглядывая на ворона: вид у Дэберхема был такой, словно он слушал давно известные ему вещи. — И когда она закончится, среди вампиров появляется новобранец. Он мертв: его сердце не бьется, он не дышит, его кожа холодна на ощупь, и он не стареет. Но, в отличие от зомби, он думает, ходит, планирует, говорит. И что самое поганое: он охотится и убивает!